Не бойся

Наталья, когда-то симпатичная женщина, а теперь располневшая тридцатилетняя баба, с двойным подбородком, но с аккуратным прямым носиком и большими голубыми глазами, сохранившими красоту, внимательно выслушала родственницу и буквально загорелась. Нищенское существование выработало в ней скупость и жадность.

— Может, стоит самим прощупать Иринку? — предложила она.

Наталью долго уговаривать не пришлось.

Двор старшей сестры их мужей встретил женщин полной тишиной, ни в одном окне не горел свет.

— Где ее черти носят с малолетним и грудным ребенком? — буркнула Зинка.

— Наверно, у Мухиных засиделась, — отозвалась Наталья. — Они ее привечают. Дочь даже на свидание с Алексеем отпускали. Идем отсюда, — дернула она родственницу за рукав. — А то мои с улицы вернутся, весь дом перевернут, на минуту нельзя одних оставить.

— Подожди, — вырвала руку Зинка. — Я знаю, где Иринка деньги прячет.

— Хочешь сказать… — расширились без того большие глаза напарницы.

— Уже сказала, — резко оборвала ее решительно настроенная Зинаида.

— Вдруг кто-нибудь увидит? — испугалась Наталья. — И дверь на запоре.

— Этот висячий замок ты называешь запором? Возьмем в сарае топор и сшибем одним махом. Ну! Решайся, когда еще представится такая возможность? — Зинка бросила презрительный взгляд на трясущуюся от страха напарницу и добавила: — Не бойся, никто не узнает и не увидит, мы быстренько.

— Хорошо, — согласилась Наталья, у которой жажда наживы пересилила страх.

После третьего удара топором замок отлетел в сторону вместе с петлей. Женщины, не разуваясь, в темноте толкая друг друга, проследовали в спальню. Наталья чиркнула спичкой, осветив сундук, а Зинаида взмахнула топором. Небольшой навесной замочек, который висел для видимости, упал на пол, издав глухой звук. Наталья светила, отбрасывая куда попало сгоревшие спички, а Зинка вытаскивала содержимое из сундука. На самом дне они обнаружили заветный сверток. Развернув и убедившись, что там деньги, Наталья сунула сверток за пазуху.

— Уходим, — бросила она.

Воровки торопливо ринулись к выходу. Зинка задела рукой о косяк, и старый ремешок не выдержал, часы соскользнули на пол. Зинаида в спешке не заметила.

Уже у Натальи дома женщины посчитали деньги — три с половиной тысячи рублей. Обезумев от счастья, они праздновали удачу…

Удрученная очередной неудачей поисков, Ирина с маленькими детьми возвращалась домой. Сбитый замок ввел ее в замешательство, но промелькнувшая в голове догадка быстро вернула к действительности, она поспешила войти в дом. Натоптанный пол в спальне, открытый сундук и разбросанные вещи подтверждали ее догадку. Она опустилась на корточки и прислонилась головой к косяку. Она не рыдала, не билась в истерике. Наступило полное безразличие.

— Мама, кто разбросал наши вещи? — откуда-то издалека донесся детский голосок.

Застывшие зрачки женщины медленно обретали подвижность.

— Не знаю, сынок.

Ирина неторопливо встала, раздался хруст под ногой, она наклонилась и подняла раздавленные женские часики с порванным черным ремешком из кожзаменителя. Бросив взгляд на часы, она тихо сказала:

— Кажется, я догадываюсь, чьих рук это дело…

 Глава шестая

Казаков Алексей скучал в подсобном помещении столярки. Всей своей тяжестью давило на него одиночество. Закончился срок отбывания в колонии у Диксона, и сегодня утром его освободили. Первый день без друга, напарника по работе, соседа по койке и подельника во всех делах он переносил тяжело: пробовал тренироваться — не пошло, читать книгу — не мог сосредоточиться и уловить смысл прочитанного. Он бы с удовольствием напился, но после вчерашних проводов испытывал отвращение к спиртному. Атаман отложил книгу в сторону и уставился в одну точку. Его рассеянные мысли блуждали, перескакивая с одного на другое. То он вспоминал отца, из-за которого попал на зону, и тогда лицо его искажала ненависть и в суженных зрачках загорался недобрый огонь. То перед ним возникали образы матери, брата и сестры, тогда черты лица постепенно разглаживались и в глазах появлялась теплота. Они светились, когда перед ним вставал образ Светланы: красивые очертания суровых губ трогала нежная улыбка. Однако о чем бы он ни думал, все время мысли возвращались к разлуке с Маратом, и опять наваливалась невыносимая тоска.

— Грустишь? — Атаман и не заметил, как вошел в подсобку отрядный. — Не к лицу новому бригадиру пребывать в таком подавленном состоянии.

Алексей встряхнул головой и бросил печальный взор на офицера.

— Нет причин для особой радости.

— Понимаю, — старший лейтенант опустил свое массивное тело на свободный стул, тот заскрипел под ним, непонятно каким образом выдерживая такую тяжесть. — Диксон вел себя так же, когда освободился Сутулый.

«Все-таки прочные стулья выпускает местная фабрика», — почему-то промелькнуло в голове Казакова.

— Я к чему разговор клоню, — продолжил Мирошниченко. — Необходимо подыскать нового напарника — и все образуется.

— Неужели тебе, начальник, мало денег, которые мы добыли в последний раз? — по-своему понял его собеседник.

— Сумма немалая, — согласился отрядный. — Несколько лет можно беззаботно прожить, ни в чем себе не отказывая. Но! Во-первых, аппетит приходит во время еды, во-вторых, по доходам и расходы и, в третьих, я не собираюсь похоронить дело, которое организовывал с таким трудом и которое много лет не дает сбоя. В настоящее время ты в нем последнее звено и, чтоб оно не зачахло, должен передать опыт следующему.

— А ты не боишься, что хорошо отлаженная машина может когда-нибудь дать сбой? — Алексей убедился, что правильно понял начальника, и не собирался перед ним лебезить.

— Не боюсь. — Офицер вперил в собеседника пристальный взгляд своих злобных глаз. — До тебя всем объяснял, не поленюсь повторить еще раз. От этого проиграет в первую очередь тот, из-за кого произойдет сбой.

— Можешь не продолжать, — прервал его Атаман, они много раз беседовали с Маратом на эту щекотливую тему, и что произойдет в случае неудачи, он знал. — Но где взять напарника, который передаст опыт следующему? Почти все в бараке освобождаются раньше меня или переводятся на зону к взрослым. — Подросток серьезно посмотрел на офицера. Однако подростковый возраст в нем выдавало только лицо, а высокий рост и тренированное тело с широкими плечами говорили о зрелости.

— Пусть тебя не волнуют подобные мелочи, — успокоил Атамана Мирошниченко. — Я не стану возражать, если ты успеешь передать опыт два раза, — скривил он губы в улыбке.

— Заметано, — согласился Атаман с меньшей радостью, чем отрядный.

На этом разговор и закончился. Алексей вновь остался один, но теперь он уже ломал голову над тем, кого взять в напарники, по тем или иным причинам отметая кандидатуру за кандидатурой. Сколько парень ни старался, а реальной замены Диксону он не видел. Помогли события, которые разыгрались вечером в бараке.

За полтора часа до отбоя, после занятий в школе, Атаман вернулся в барак, который встретил его зловещей тишиной. Ничего не подозревая, он прошел в угол, намереваясь занять освободившуюся койку Диксона. В том, что это место принадлежит по праву ему, он не сомневался. Но каково было его удивление, когда Алексей обнаружил там развалившегося Тюленя.