— Это я так с похмелья болею, — ошарашил его Тарас Поликарпович. — А если не устраивает, попроси администратора, чтобы тебе поменяли номер.
Сосед не мигая уставился на собеседника, приняв его за ненормального.
— Вам следует обратиться к врачу, — пролепетал он.
Брови у Мирошниченко грозно сошлись на переносице. Он схватил пустую бутылку из-под шампанского и запустил ее в соседа со словами:
— Сам ты придурок!
Тог еле успел захлопнуть дверь, прежде чем раздался звон разбитого стекла.
Тарас Поликарпович прислушался к удаляющимся шагам соседа и громко рассмеялся. Потом налил полный фужер коньяка и залпом выпил. Он решил с горя напиться, и это действительно на какое-то время помогло.
Перебрав сверх нормы, бывший офицер крепко заснул. Разбудила его администраторша. Сегодня он должен был внести деньги за гостиничный номер.
— У меня возникли непредвиденные обстоятельства, деньги я внесу завтра, — отмахнулся он от назойливой женщины, даже не открывая полностью глаза.
— Хорошо, я подожду, — сказала администраторша. — Только убедительная просьба не шуметь и не буянить.
— Сосед нажаловался? — догадался сонный мужчина. — Так у него же не все дома. — И он лениво покрутил возле виска.
— Сейчас с вами бесполезно разговаривать. И тем не менее, примите к сведению мою просьбу.
И женщина оставила его одного.
Ровно неделю Тарасу Поликарповичу обещаниями удавалось заговаривать зубы женщине-администратору. Но настал такой час, когда его попросили освободить номер. Мирошниченко вновь очутился на улице.
Теплый сезон давно закончился, а в снежную и ветреную погоду невесело бродить по улицам. И в конце концов он забрел на железнодорожный вокзал. Так и прожил несколько дней: днем слонялся по городу, а вечером ютился на вокзале, затерявшись среди ожидающих пассажиров. За трое суток во рту не было и росинки. Ужасно хотелось есть и кружилась голова. Когда проходил мимо буфета, подкатывало желание на кого-нибудь наброситься и вырвать хотя бы булочку, а исходивший от буфета запах сводил с ума. Он бы уже начал просить милостыню, но сомневался в успехе подобной затеи, на нем еще была слишком приличная одежда. Иногда вспоминал жену, сына, но гнал от себя мысли о них подальше.
Остановившись посреди зала ожидания, Тарас Поликарпович внимательно осматривался, не оставил ли кто после себя кусок хлеба или огрызок яблока. Но даже в такой малости удача не улыбнулась ему.
Он заметил освободившееся место в конце зала и поспешил занять его. Мирошниченко решил немного вздремнуть, чтобы таким образом отвлечь себя от мыслей о еде. Но и во сне ему привиделась копченая курица, и он почувствовал отчетливо ее запах. Словно убегая от наваждения, Тарас Поликарпович проснулся и продолжал сидеть с закрытыми глазами. Однако он поймал себя на мысли, что запах копченой курицы не испарился вместе с миражом. Он раскрыл глаза и увидел перед собой прямо на полу двух бомжей.
Вероятно, им где-то обломилась шабашка и они пировали. На расстеленной газете лежали: наломанная копченая курица, нетронутый батон колбасы, соленые огурцы, хлеб и стояла початая бутылка водки. Мимо прошел милиционер, но даже не посмотрел в их сторону. Видимо, бомжи были «прописаны» на вокзале и ладили с блюстителями порядка. Тарас Поликарпович, сглотнув слюну, обратился к пирующим:
— Мужики, не угостите? Я три дня ничего не ел.
— И без тебя халявщиков полный вокзал, — отозвался один из них, наливая водку в бумажный стаканчик и не взглянув на просителя. Его напарник, наоборот, изучал Мирошниченко с любопытством. Внешность просителя и просьба, с которой тот обратился, не укладывались в голове бомжа в одно целое.
— Не торопись отказывать, Федя, — сказал он сотрапезнику. — Может, у человека горе, а ты грубишь.
— Нам-то какое до него дело, Сидорыч, — недовольным тоном пробубнил бомж, который выглядел еще довольно молодо, но засаленная одежда, нечесаные волосы и немытое лицо на первый взгляд уравнивали его с пожилым напарником.
— Не скажи, — возразил Сидорыч. — Сегодня мы отнесемся к нему с пониманием, а завтра он с нами последним куском поделится. — И он жестом пригласил Тараса Поликарповича.
— Как же, дождешься от него, — ответил Федя и впервые посмотрел на просителя. — Да он просто с женой поругался. Завтра помирится и забудет о нашем существовании, — сделал он свой вывод.
— Бросила меня жена. — Мирошниченко пересел на пол. Мнение окружающих его в данный момент не волновало. — Полгода, как от хозяина вернулся, а до сих пор нет прописки.
— Врешь! — с недоверием отнесся к нему молодой. Тарас Поликарпович извлек из внутреннего кармана справку об освобождении и протянул Феде.
— Читай, если не веришь.
Пожилой налил в бумажный стакан водку и протянул новому знакомому:
— Угощайся, как говорится, чем богаты.
Мирошниченко одним глотком выпил сорокаградусную жидкость и набросился на съестное, набивая полный рот и с трудом проглатывая пищу большими кусками. Федя с недоумением просмотрел документ и, пожав плечами, передал Сидорычу.
— Я и так ему верю, — сказал тот и протянул документ хозяину. — Если ты надумал вести бродяжнический образ жизни, то справку сожги, — посоветовал он голодному. — Она будет тебе лишь помехой.
Мирошниченко даже подавился.
— Но я не собираюсь бродяжничать.
— A y тебя есть место для постоянного проживания? — поинтересовался собеседник.
Тарас Поликарпович перестал жевать и уставился на бомжа.
— Нет.
— Я тоже когда-то думал, что побичую немного, а потом все образуется, — продолжил Сидорыч. — И вот уже одной ногой в могиле, а все… — И он лишь махнул рукой.
— И никогда не пытался вылезти из этого болота?
— Болото засасывает. Не веришь, спроси у Феди. Он моложе меня, а подтвердит.
— А зачем пытаться? — вмешался в разговор молодой бомж. Пренебрежительная маска слетела с него. — Кому это нужно? Таких, как мы, только называют бродягами. На самом деле каждый из нас имеет постоянное место обитания. Вот мы с Сидорычем на железнодорожном вокзале тремся.
— Что ж тут хорошего? Ты еще очень молод и многое мог бы успеть. — Мирошниченко вытер засаленные руки о полу дорогого пальто.
— А у меня нет жизненных целей, — заявил Федя, наливая себе водки. После того, как выпил, продолжил: — Вид у меня, конечно, не аховый, но сыт, одет, обут. Что еще требуется человеку?
— И милиция нас не трогает, — добавил пожилой.
— Почему? — задал наивный вопрос Тарас Поликарпович.
— А что толку? Мы что за день сшибем — вечером проедим и пропьем. Сдавать в вытрезвитель нас невыгодно, карманы пустые. В отделение милиции нас уже много раз таскали, но ни фамилии, ни документов у нас нет. Одна морока с нами.
— Ну, есть же закон о принудительном труде.
— Нелегко заставить работать тунеядца, хлопот больше, чем пользы. Закон есть, но на нас он не распространяется. Властям удобнее не замечать нас, нет, мол, в стране бомжей — и все тут.
Комментариев нет