– В таком случае, госпожа Кокнар, вы вдвойне оскорбили меня, – сказал Портос, высвободив свою руку из руки прокурорши, – ибо если вы богаты, то ваш отказ не имеет никакого оправдания.
– Когда я говорю «богата», не следует понимать мои слова буквально, – спохватилась прокурорша, видя, что слишком далеко зашла в пылу увлечения. – Я не то чтобы богата, но у меня есть средства.
– Вот что, сударыня, – сказал Портос, – прекратим этот разговор, прошу вас. Вы отреклись от меня! Всякая дружба между нами кончена!
– Неблагодарный!
– Ах, вы же еще и недовольны! – сказал Портос.
– Идите к вашей прекрасной герцогине! Я больше не держу вас.
– Что ж, она, по-моему, очень недурна!
– Послушайте, господин Портос, в последний раз: вы еще любите меня?
– Увы, сударыня, – сказал Портос самым печальным тоном, на какой он был способен, – когда мы выступим в поход, в котором, если верить моим предчувствиям, я буду убит…
– О, не говорите таких вещей! – вскричала прокурорша, разражаясь рыданиями.
– Что-то предсказывает мне это, – продолжал Портос, становясь все печальнее и печальнее.
– Скажите лучше, что у вас новое любовное приключение.
– Нет, нет, я говорю искренне! Никакой новый предмет не интересует меня, и больше того – я чувствую, что здесь, в глубине моего сердца, меня все еще влечет к вам. Но как вам известно – а может быть, и неизвестно, – через две недели мы выступаем в этот роковой поход, и я буду страшно занят своей экипировкой. Придется мне съездить к моим родным, в глубь Бретани, чтобы достать необходимую сумму… – Портос наблюдал последний поединок между любовью и скупостью. – И так как поместья герцогини, которую вы только что видели в церкви, – продолжал он, – расположены рядом с моими, то мы поедем вместе. Вы сами знаете, что путь всегда кажется гораздо короче, когда путешествуешь вдвоем.
– У вас, значит, нет друзей в Париже, господин Портос? – спросила прокурорша.
– Я думал, что есть, – ответил Портос, опять принимая грустный вид, – но теперь понял, что ошибался.
– У вас есть, есть друзья, господин Портос! – вскричала прокурорша, сама удивляясь своему порыву. – Приходите завтра к нам в дом. Вы – сын моей тетки и, следовательно, мой кузен. Вы приехали из Нуайона, из Пикардии. У вас в Париже несколько тяжб и нет стряпчего. Вы запомните все это?
– Отлично запомню, сударыня.
– Приходите к обеду.
– Прекрасно!
– И смотрите не проболтайтесь, потому что мой муж очень проницателен, несмотря на свои семьдесят шесть лет.
– Семьдесят шесть лет! Черт возьми, отличный возраст! – сказал Портос.
– Вы хотите сказать: «преклонный возраст». Да, господин Портос, мой бедный муж может с минуты на минуту оставить меня вдовой, – продолжала прокурорша, бросая на Портоса многозначительный взгляд. – К счастью, согласно нашему брачному договору, все имущество переходит к пережившему супругу.
– Полностью? – спросил Портос.
– Полностью.
– Вы, я вижу, предусмотрительная женщина, милая госпожа Кокнар! – сказал Портос, нежно пожимая руку прокурорши.
– Так мы помирились, милый господин Портос? – спросила она, жеманясь.
– На всю жизнь! – ответил Портос в том же тоне.
– Итак, до свидания, мой изменник!
– До свидания, моя ветреница!
– До завтра, мой ангел!
– До завтра, свет моей жизни!
XXX Миледи
Д’Артаньян незаметно последовал за миледи; он видел, как она села в карету, и слышал, как она приказала кучеру ехать в Сен-Жермен.
Бесполезно было бы пытаться пешком преследовать карету, уносимую парой сильных лошадей. Поэтому д’Артаньян отправился на улицу Феру.
На улице Сены он встретил Планше; тот стоял перед витриной кондитерской, с восторгом разглядывая сдобную булку самого аппетитного вида.
Д’Артаньян приказал ему оседлать двух лошадей из конюшни г-на де Тревиля – одну для него, д’Артаньяна, другую для самого Планше – и заехать за ним к Атосу. Г-н де Тревиль раз навсегда предоставил свои конюшни к услугам д’Артаньяна.
Планше направился на улицу Старой Голубятни, а д’Артаньян – на улицу Феру. Атос сидел дома и печально допивал одну из бутылок того отличного испанского вина, которое он привез с собой из Пикардии. Он знаком приказал Гримо принести стакан для д’Артаньяна, и Гримо повиновался молча, как обычно.
Д’Артаньян рассказал Атосу все, что произошло в церкви между Портосом и прокуроршей, и высказал предположение, что их товарищ находится на пути к приобретению экипировки.
– Что до меня, – сказал на это Атос, – то я совершенно спокоен: уж конечно, не женщины возьмут на себя расходы по моему снаряжению.
– А между тем, любезный Атос, ваша красота, благовоспитанность, знатное происхождение могли бы ранить стрелой амура любую принцессу или королеву.
– Как еще молод этот д’Артаньян! – сказал Атос, пожимая плечами.
И он знаком приказал Гримо принести другую бутылку.
В эту минуту Планше скромно просунул голову в полуоткрытую дверь и сообщил своему господину, что лошади готовы.
– Какие лошади? – спросил Атос.
– Две лошади, которые господин де Тревиль одолжил мне для прогулки и на которых я собираюсь съездить в Сен-Жермен.
– А что вы будете делать в Сен-Жермене? – снова спросил Атос.
Тут д’Артаньян рассказал ему о встрече в церкви и о том, как он снова нашел ту женщину, которая, подобно человеку в черном плаще и со шрамом у виска, постоянно занимала его мысли.
– Другими словами, вы влюблены в эту женщину, как прежде были влюблены в госпожу Бонасье, – сказал Атос и презрительно пожал плечами, как бы сожалея о человеческой слабости.
– Я? Ничуть не бывало! – вскричал д’Артаньян. – Просто мне любопытно раскрыть тайну, которая с ней связана. Не знаю почему, но мне кажется, что эта женщина, которая совершенно мне неизвестна, точно так же как я неизвестен ей, имеет какое-то влияние на мою жизнь.
– В сущности говоря, вы правы, – сказал Атос. – Я не знаю женщины, которая стоила бы того, чтобы ее разыскивать, если она исчезла. Госпожа Бонасье исчезла – тем хуже для нее, пусть она найдется.
– Нет, Атос, вы ошибаетесь, – возразил д’Артаньян. – Я люблю мою бедную Констанцию больше чем когда-либо, и если бы я знал, где она, будь это хоть на краю света, я пошел бы и освободил ее из рук врагов! Но я не знаю этого – ведь все мои поиски оказались напрасными. Что поделаешь, приходится развлекаться!
– Ну-ну, развлекайтесь с миледи, милый д’Артаньян! Желаю вам этого от всего сердца, если это может вас позабавить.
– Послушайте, Атос, – предложил д’Артаньян, – вместо того чтобы торчать тут, точно под арестом, садитесь-ка на лошадь, и давайте прокатимся со мной в Сен-Жермен.
– Дорогой мой, – возразил Атос, – я езжу верхом, когда у меня есть лошади, а когда у меня их нет, хожу пешком.
– Ну а я, – ответил д’Артаньян, улыбаясь нетерпимости Атоса, которая у всякого другого, бесспорно, обидела бы его, – я не так горд, как вы, и езжу на чем придется. До свидания, любезный Атос!
Комментариев нет