– Сударь… – проговорила молодая женщина, с мольбой ломая руки, – сударь, я взываю к чести военного, к благородству дворянина – уйдите! Слышите: бьет полночь, меня ждут в этот час.
– Сударыня, – сказал д’Артаньян с поклоном, – я не смею отказать тому, кто так просит меня. Успокойтесь, я ухожу.
– Вы не пойдете за мной, не станете выслеживать меня?
– Я немедленно вернусь к себе домой.
– Ах, я знала, что вы честный юноша! – воскликнула г-жа Бонасье, протягивая ему одну руку, а другой берясь за молоток у небольшой двери, проделанной в каменной стене.
Д’Артаньян схватил протянутую ему руку и страстно припал к ней губами.
– Лучше бы я никогда не встречал вас! – воскликнул он с той грубостью, которую женщины нередко предпочитают изысканной любезности, ибо она позволяет заглянуть в глубину мыслей и доказывает, что чувство берет верх над рассудком.
– Нет… – проговорила г-жа Бонасье почти ласково, пожимая руку д’Артаньяну, который все еще не отпускал ее руки. – Нет, я не могу сказать этого: то, что не удалось сегодня, возможно, удастся в будущем. Кто знает, если я когда-нибудь буду свободна, не удовлетворю ли я тогда ваше любопытство…
– А любовь моя – может ли и она питаться такой надеждой? – в порыве восторга воскликнул юноша.
– О, тут я не хочу себя связывать! Это будет зависеть от тех чувств, которые вы сумеете мне внушить.
– Значит, пока что, сударыня…
– Пока что, сударь, я испытываю только благодарность.
– Вы чересчур милы, – с грустью проговорил д’Артаньян, – и злоупотребляете моей любовью.
– Нет, я только пользуюсь вашим благородством, сударь. Но поверьте, есть люди, умеющие не забывать своих обещаний.
– О, вы делаете меня счастливейшим из смертных! Не забывайте этого вечера, не забывайте этого обещания!
– Будьте спокойны! Когда придет время, я вспомню все. А сейчас уходите, ради всего святого, уходите! Меня ждали равно в двенадцать, и я уже запаздываю.
– На пять минут.
– При известных обстоятельствах пять минут – это пять столетий.
– Когда любишь!
– А кто вам сказал, что дело идет не о влюбленном?
– Вас ждет мужчина! – вскрикнул д’Артаньян. – Мужчина!
– Ну вот, наш спор начинается сначала, – произнесла г-жа Бонасье с легкой улыбкой, в которой сквозил оттенок нетерпения.
– Нет-нет! Я ухожу, ухожу. Я верю вам, я хочу, чтобы вы поверили в мою преданность, даже если эта преданность и граничит с глупостью. Прощайте, сударыня, прощайте!
И, словно не чувствуя себя в силах отпустить ее руку иначе, как оторвавшись от нее, он неожиданно бросился прочь. Г-жа Бонасье между тем, взяв в руки молоток, постучала в дверь точно так же, как прежде в окно: три медленных удара через равные промежутки. Добежав до угла, д’Артаньян оглянулся. Дверь успела раскрыться и захлопнуться. Хорошенькой жены галантерейщика уже не было видно.
Д’Артаньян продолжал свой путь. Он дал слово не подсматривать за г-жой Бонасье, и, даже если б жизнь его зависела от того, куда именно она шла, или от того, кто будет ее провожать, он все равно пошел бы к себе домой, раз дал слово, что сделает это. Не прошло и пяти минут, как он уже был на улице Могильщиков.
«Бедный Атос! – думал он. – Он не поймет, что все это значит. Он уснул, должно быть, ожидая меня, или же отправился домой, а там узнал, что у него была женщина. Женщина у Атоса! Впрочем, была ведь женщина у Арамиса. Все это очень странно, и мне очень хотелось бы знать, чем все это кончится».
– Плохо, сударь, плохо! – послышался голос, в котором д’Артаньян узнал голос Планше.
Дело в том, что, разговаривая с самим собой вслух, как это случается с людьми, чем-либо сильно озабоченными, он незаметно для самого себя очутился в подъезде своего дома, в глубине которого поднималась лестница, ведущая в его квартиру.
– Как – плохо? Что ты хочешь этим сказать, дурак? – спросил д’Артаньян. – Что здесь произошло?
– Всякие несчастья.
– Какие?
– Во-первых, арестовали господина Атоса.
– Арестовали? Атос арестован? За что?
– Его застали у вас. Его приняли за вас.
– Кто же его арестовал?
– Стражники. Их позвали на помощь те люди в черном, которых вы прогнали.
– Но почему он не назвался, не объяснил, что не имеет никакого отношения к этому делу?
– Он бы ни за что этого не сделал, сударь. Вместо этого он подошел поближе ко мне и шепнул: «Сейчас необходимо быть свободным твоему господину, а не мне. Ему известно все, а мне ничего. Пусть думают, что он под арестом, и это даст ему время действовать. Дня через три я скажу им, кто я, и им придется меня выпустить».
– Браво, Атос! Благородная душа! – прошептал д’Артаньян. – Узнаю его в этом поступке. Что же сделали стражники?
– Четверо из них увели его, не знаю куда – в Бастилию или в Фор-Левек. Двое остались с людьми в черном, которые всё перерыли и унесли все бумаги. Двое других в это время стояли в карауле у дверей. Затем, кончив свое дело, они все ушли, опустошив дом и оставив двери раскрытыми.
– А Портос и Арамис?
– Я не застал их, и они не приходили.
– Но они могут прийти с минуты на минуту. Ведь ты попросил передать им, что я их жду?
– Да, сударь.
– Хорошо. Тогда оставайся на месте. Если они придут, расскажи им о том, что произошло. Пусть они ожидают меня в кабачке «Сосновая шишка». Здесь оставаться для них небезопасно. Возможно, что за домом следят. Я бегу к господину де Тревилю, чтобы поставить его в известность, и приду к ним в кабачок.
– Слушаюсь, сударь, – сказал Планше.
– Но ты побудешь здесь? Не струсишь? – спросил д’Артаньян, возвращаясь назад и стараясь ободрить своего слугу.
– Будьте спокойны, сударь, – ответил Планше. – Вы еще не знаете меня. Я умею быть храбрым, когда постараюсь, поверьте мне. Вся штука в том, чтобы постараться. Кроме того, я из Пикардии.
– Итак, решено, – сказал д’Артаньян. – Ты скорее дашь убить себя, чем покинешь свой пост?
– Да, сударь. Нет такой вещи, которой бы я не сделал, чтобы доказать моему господину, как я ему предан.
«Великолепно! – подумал д’Артаньян. – По-видимому, средство, которое я применил к этому парню, удачно. Придется пользоваться им при случае».
И со всей скоростью, на которую были способны его ноги, уже порядочно за этот день утомленные беготней, он направился на улицу Старой Голубятни.
Господина де Тревиля не оказалось дома. Его рота несла караул в Лувре. Он находился там вместе со своей ротой.
Необходимо было добраться до г-на де Тревиля. Его нужно было уведомить о случившемся.
Д’Артаньян решил попробовать, не удастся ли проникнуть в Лувр. Пропуском ему должна была служить форма гвардейца роты г-на Дезэссара.
Комментариев нет