Сделав дальнейшие выводы, он угадал, кроме того, что Портос пытается отомстить прокурорше за свое поражение в Шантильи, когда она проявляла такое упорство в отношении своего кошелька.
Однако д’Артаньян заметил также, что никто, решительно никто не отвечал на любезности Портоса. Все это были лишь химеры и иллюзии, но разве для истинной любви, для подлинной ревности существует иная действительность, кроме иллюзий и химер!
Проповедь окончилась. Прокурорша направилась к чаше со святой водой; Портос опередил ее и, вместо того чтобы окунуть палец, погрузил в чашу всю руку. Прокурорша улыбнулась, думая, что Портос старается для нее, но ее ждало неожиданное и жестокое разочарование: когда она была от него не более чем в трех шагах, он отвернулся и устремил взгляд на даму с красной подушкой, которая встала с места и теперь приближалась в сопровождении негритенка и горничной.
Когда дама с красной подушкой оказалась рядом с Портосом, он вынул из чаши руку, окропленную святой водой; прекрасная богомолка коснулась своей тонкой ручкой огромной руки Портоса, улыбнулась, перекрестилась и вышла из церкви.
Это было слишком; прокурорша больше не сомневалась, что между этой дамой и Портосом существует любовная связь. Будь она знатной дамой, она лишилась бы чувств, но она была всего только прокуроршей и удовольствовалась тем, что сказала мушкетеру, сдерживая ярость:
– Ах вот как, господин Портос! Значит, мне вы уже не предлагаете святой воды?
При звуке ее голоса Портос вздрогнул, словно человек, пробудившийся от столетнего сна.
– Су… сударыня! – вскричал он. – Вы ли это? Как поживает ваш супруг, милейший господин Кокнар? Что он – все такой же скряга, как прежде? Где это были мои глаза? Как я мог не заметить вас за те два часа, что длилась проповедь?
– Я сидела в двух шагах от вас, сударь, – ответила прокурорша, – но вы не заметили меня, так как не сводили глаз с красивой дамы, которой только что подали святую воду.
Портос притворился смущенным.
– Ах вот что… – сказал он. – Вы видели…
– Надо быть слепой, чтобы не видеть.
– Да, – небрежно сказал Портос, – это одна герцогиня, моя приятельница. Нам очень трудно встречаться из-за ревности ее мужа, и вот она дала мне знать, что придет сегодня в эту жалкую церковь, в эту глушь, затем только, чтобы повидаться со мной.
– Господин Портос, – сказала прокурорша, – не будете ли вы так любезны предложить мне руку на пять минут? Мне хотелось бы поговорить с вами.
– Охотно, сударыня, – ответил Портос, незаметно подмигнув самому себе, точно игрок, который посмеивается, собираясь сделать ловкий ход.
В эту минуту мимо них прошел д’Артаньян, следовавший за миледи: он оглянулся на Портоса и заметил его торжествующий взгляд.
«Эге! – подумал он про себя, делая вывод, находившийся в полном соответствии с легкими нравами этой легкомысленной эпохи. – Уж кто-кто, а Портос непременно будет экипирован к назначенному сроку!»
Повинуясь нажиму руки своей прокурорши, как лодка рулю, Портос дошел до двора монастыря Сен-Маглуар, уединенного места, загороженного турникетами с обеих сторон. Днем там можно было видеть лишь нищих, которые что-то жевали, да играющих детей.
– Ах господин Портос! – вскричала прокурорша, убедившись, что никто, кроме постоянных посетителей этого уголка, не может видеть и слышать их. – Ах, господин Портос, вы, должно быть, ужасный сердцеед!
– Я, сударыня? – спросил Портос, выпячивая грудь. – Почему вы так думаете?
– А знаки, которые вы делали только что, а святая вода? Кто же такая эта дама с негритенком и горничной? По меньшей мере принцесса!
– Ошибаетесь, – ответил Портос. – Это всего лишь герцогиня.
– А скороход, ожидавший ее у выхода, а карета с кучером в парадной ливрее, поджидавшим ее на козлах?
Портос не заметил ни лакея, ни кареты, но г-жа Кокнар ревнивым женским взглядом разглядела все.
Портос пожалел, что сразу не произвел даму с красной подушкой в принцессы.
– Ах, господин Портос, – со вздохом продолжала прокурорша, – вы баловень красивых женщин!
– Вы сами понимаете, – ответил Портос, – что при такой наружности, какой меня одарила природа, у меня нет недостатка в любовных приключениях.
– О боже! Как забывчивы мужчины! – вскричала прокурорша, поднимая глаза к небу.
– И все же не так забывчивы, как женщины, – отвечал Портос. – Вот я… я смело могу сказать, что был вашей жертвой, сударыня, когда, раненный, умирающий, был покинут лекарями, когда я, отпрыск знатного рода, поверивший в вашу дружбу, едва не умер – сначала от ран, а потом от голода в убогой гостинице в Шантильи, между тем как вы не удостоили меня ответом ни на одно из пламенных писем, которые я писал вам…
– Послушайте, господин Портос… – пробормотала прокурорша, чувствуя, что по сравнению с тем, как вели себя в то время самые знатные дамы, она действительно была виновата.
– Я, пожертвовавший ради вас баронессой де…
– Я знаю это.
– …графиней де…
– О господин Портос, пощадите меня!
– …герцогиней де…
– Господин Портос, будьте великодушны!
– Хорошо, сударыня, я умолкаю.
– Но ведь мой муж не хочет и слышать о ссуде.
– Госпожа Кокнар, – сказал Портос, – припомните первое письмо, которое вы мне написали и которое навсегда запечатлелось в моей памяти.
Прокурорша испустила глубокий вздох:
– Дело в том, что сумма, которую вы просили ссудить вам, право же, была слишком велика.
– Госпожа Кокнар, я отдал предпочтение вам. Стоило мне написать герцогине де… Я не назову ее имени, потому что всегда забочусь о репутации женщины. Словом, стоило мне написать ей, и она тотчас прислала бы мне полторы тысячи.
Прокурорша пролила слезу.
– Господин Портос, – сказала она, – клянусь вам, что я жестоко наказана и что, если в будущем вы окажетесь в таком положении, вам стоит только обратиться ко мне!
– Как вам не стыдно, сударыня! – сказал Портос с притворным негодованием. – Прошу вас, не будем говорить о деньгах, это унизительно.
– Итак, вы больше не любите меня… – медленно и печально произнесла прокурорша.
Портос хранил величественное молчание.
– Увы, это ваш ответ, я понимаю его.
– Вспомните об оскорблении, которое вы нанесли мне, сударыня. Оно похоронено здесь, – сказал Портос, с силой прижимая руку к сердцу.
– Поверьте, я заглажу его, милый Портос!
– И о чем же я просил вас? – продолжал Портос, пожимая плечами с самым простодушным видом. – О займе, всего лишь о займе. В конце концов, я ведь не безрассуден, я знаю, что вы небогаты и что ваш муж выжимает из своих бедных истцов их последние жалкие экю. Другое дело, если бы вы были графиней, маркизой или герцогиней – о, тогда ваш поступок был бы совершенно непростителен!
Прокурорша обиделась.
– Знайте, господин Портос, – возразила она, – что мой денежный сундук, хоть это всего лишь сундук прокурорши, быть может, набит гораздо туже, чем сундуки всех ваших разорившихся жеманниц!
Комментариев нет