– А главное – вот за чье здоровье! – крикнул д’Артаньян словно в порыве восторга. – За здоровье короля и за здоровье кардинала!
Будь вино плохое, начальник стражи, быть может, усомнился бы в искренности д’Артаньяна, но вино было хорошее, и он поверил.
– Что за гадость вы тут сделали? – сказал Портос, когда глава альгвазилов удалился вслед за своими подчиненными и четыре друга остались одни. – Как не стыдно! Четверо мушкетеров позволяют арестовать несчастного, прибегшего к их помощи! Дворянин пьет с сыщиком!
– Портос, – заметил Арамис, – Атос уже сказал тебе, что ты глупец, и мне приходится с ним согласиться… Д’Артаньян, ты великий человек, и, когда ты займешь место господина де Тревиля, я буду просить тебя оказать покровительство и помочь мне стать настоятелем монастыря.
– Ничего не понимаю! – воскликнул Портос. – Вы одобряете поступок д’Артаньяна?
– Еще бы, черт возьми! – сказал Арамис. – Не только одобряю то, что он сделал, но даже поздравляю его.
– А теперь, господа, – произнес д’Артаньян, не пытаясь даже объяснить Портосу свое поведение, – один за всех, и все за одного – это отныне наш девиз, не так ли?
– Но… – начал было Портос.
– Протяни руку и клянись! – в один голос воскликнули Арамис и Атос.
Сраженный их примером, все же бормоча что-то про себя, Портос протянул руку, и все четверо хором произнесли слова, подсказанные им д’Артаньяном:
– Все за одного, один за всех!
– Отлично. Теперь пусть каждый отправляется к себе домой, – сказал д’Артаньян, словно бы он всю жизнь только и делал, что командовал. – И будьте осторожны, ибо с этой минуты мы вступили в борьбу с кардиналом.
X
Мышеловка отнюдь не изобретение наших дней. Как только общество изобрело полицию, полиция изобрела мышеловку.
Принимая во внимание, что читатели наши не привыкли еще к особому языку парижской полиции и что мы впервые за пятнадцать с лишним лет нашей сочинительской работы употребляем такое выражение применительно к этой штуке, постараемся объяснить, о чем идет речь.
Когда в каком-нибудь доме, все равно в каком, арестуют человека, подозреваемого в преступлении, арест этот держится в тайне. В первой комнате квартиры устраивают засаду из четырех или пяти полицейских, дверь открывают всем, кто бы ни постучал, захлопывают ее за ними и арестовывают пришедшего. Таким образом, не проходит и двух-трех дней, как все постоянные посетители этого дома оказываются под замком.
Вот что такое мышеловка.
В квартире г-на Бонасье устроили именно такую мышеловку, и всех, кто туда показывался, задерживали и допрашивали люди г-на кардинала. Так как в помещение, занимаемое д’Артаньяном во втором этаже, вел особый ход, то его гости никаким неприятностям не подвергались.
Приходили к нему, впрочем, только его три друга. Все трое занимались розысками, каждый по-своему, но пока еще ничего не нашли, ничего не обнаружили. Атос решился даже задать несколько вопросов г-ну де Тревилю, что, принимая во внимание обычную неразговорчивость славного мушкетера, крайне удивило капитана. Но де Тревиль ничего не знал, кроме того, что в тот день, когда он в последний раз видел кардинала, короля и королеву, кардинал казался озабоченным, король как будто был чем-то обеспокоен, а покрасневшие глаза королевы говорили о том, что она либо не спала ночь, либо плакала. Последнее обстоятельство его не поразило: королева со времени своего замужества часто не спала по ночам и много плакала.
Господин де Тревиль на всякий случай все же напомнил Атосу, что он должен преданно служить королю и особенно королеве, и просил передать это пожелание и его друзьям.
Что же касается д’Артаньяна, то он засел у себя дома. Свою комнату он превратил в наблюдательный пункт. В окно он видел всех, кто приходил и попадался в западню. Затем, разобрав паркет, так что от нижнего помещения, где происходил допрос, его отделял один только потолок, он получил возможность слышать все, что говорилось между сыщиками и обвиняемым. Допросы, перед началом которых задержанных тщательно обыскивали, сводились почти неизменно к следующему:
«Не поручала ли вам госпожа Бонасье передать что-нибудь ее мужу или другому лицу?»
«Не поручал ли вам господин Бонасье передать что-нибудь его жене или другому лицу?»
«Не поверяли ли они вам устно каких-нибудь тайн?»
«Если бы им что-нибудь было известно, – подумал д’Артаньян, – они не спрашивали бы о таких вещах. Теперь вопрос: что, собственно, они стремятся узнать? Очевидно, находится ли Бекингэм в Париже и не было ли у него или не предстоит ли ему свидание с королевой».
Д’Артаньян остановился на этом предположении, которое, судя по всему, не было лишено вероятности.
А пока мышеловка действовала непрерывно, и внимание д’Артаньяна не ослабевало.
Вечером, на другой день после ареста несчастного Бонасье, после ухода Атоса, который отправился к г-ну де Тревилю, едва часы пробили девять и Планше, еще не постеливший на ночь постель, собирался приняться за это дело, кто-то постучался с улицы во входную дверь. Дверь сразу же отворилась, затем захлопнулась: кто-то попал в мышеловку.
Д’Артаньян бросился к месту, где был разобран пол, лег навзничь и весь превратился в слух.
Вскоре раздались крики, затем стоны, которые, по-видимому, пытались заглушить. Допроса не было и в помине.
«Дьявол! – подумал д’Артаньян. – Мне кажется, что это женщина: ее обыскивают, она сопротивляется… Они применяют силу… Негодяи!..»
Д’Артаньяну приходилось напрягать всю свою волю, чтобы не вмешаться в происходившее там, внизу.
– Но я же говорю вам, господа, что я хозяйка этого дома, я же говорю вам, что я госпожа Бонасье, что я служу королеве! – кричала несчастная женщина.
– Госпожа Бонасье! – прошептал д’Артаньян. – Неужели мне повезло и я нашел то, что разыскивают все?
– Вас-то мы и поджидали! – отвечали ей.
Голос становился все глуше. Поднялась какая-то шумная возня. Женщина сопротивлялась так, как женщина может сопротивляться четверым мужчинам.
– Пустите меня… пусти… – прозвучал еще голос женщины. Это были последние членораздельные звуки.
– Они затыкают ей рот, сейчас они уведут ее! – воскликнул д’Артаньян, вскакивая, словно на пружине. – Шпагу!.. Да она при мне… Планше!
– Что прикажете?
– Беги за Атосом, Портосом и Арамисом. Кого-нибудь из них троих ты наверняка застанешь, а может быть, все трое уже вернулись домой. Пусть захватят оружие, пусть спешат, пусть бегут сюда… Ах, вспомнил: Атос у господина де Тревиля.
– Но куда же вы, куда же вы, сударь?
– Я спущусь вниз через окно! – крикнул д’Артаньян. – Так будет скорее. А ты заделай дыру в паркете, подмети пол, выходи через дверь и беги, куда я приказал.
– О сударь, сударь, вы убьетесь! – закричал Планше.
– Молчи, осел! – крикнул д’Артаньян.
И, ухватившись рукой за подоконник, он соскочил со второго этажа, к счастью, не очень высокого; он даже не ушибся.
Комментариев нет