Три мушкетера



– Когда я проиграл свою лошадь – девять против десяти, каково? – мне пришло в голову поиграть на вашу.

– Я надеюсь, однако, что вы не осуществили этого намерения?

– Напротив, я привел его в исполнение немедленно.

– И что же? – вскричал обеспокоенный д’Артаньян.

– Я сыграл и проиграл ее.

– Мою лошадь?

– Вашу лошадь. Семь против восьми – из-за одного очка… Знаете пословицу?

– Атос, вы сошли с ума, клянусь вам!

– Милый д’Артаньян, надо было сказать мне это вчера, когда я рассказывал вам свои дурацкие истории, а вовсе не сегодня. Я проиграл ее вместе со всеми принадлежностями упряжи, какие только можно придумать.

– Да ведь это ужасно!

– Погодите, вы еще не все знаете. Я стал бы превосходным игроком, если бы не зарывался, но я зарываюсь так же, как и тогда, когда пью, и вот…

– Но на что же еще вы могли играть? У вас ведь ничего больше не оставалось.

– Неверно, друг мой, неверно: у нас оставался этот алмаз, который сверкает на вашем пальце и который я заметил вчера.

– Этот алмаз! – вскричал д’Артаньян, поспешно ощупывая кольцо.

– И так как у меня были когда-то свои алмазы и я знаю в них толк, то я оценил его в тысячу пистолей.

– Надеюсь, – мрачно сказал д’Артаньян, полумертвый от страха, – что вы ни словом не упомянули о моем алмазе?

– Напротив, любезный друг. Поймите, этот алмаз был теперь нашим единственным источником надежды, я мог отыграть на него нашу упряжь, лошадей и, сверх того, выиграть деньги на дорогу…

– Атос, я трепещу! – вскричал д’Артаньян.

– Итак, я сказал моему партнеру о вашем алмазе. Оказалось, что он тоже обратил на него внимание. В самом деле, мой милый, какого черта! Вы носите на пальце звезду с неба и хотите, чтобы никто ее не заметил! Это невозможно!

– Кончайте, милый друг, кончайте, – сказал д’Артаньян. – Даю слово, ваше хладнокровие убийственно!

– Итак, мы разделили этот алмаз на десять ставок, по сто пистолей каждая.

– Ах вот что! Вам угодно шутить и испытывать меня? – сказал д’Артаньян, которого гнев уже схватил за волосы, как Минерва Ахилла в «Илиаде».

– Нет, я не шучу, черт возьми! Хотел бы я посмотреть, что бы сделали вы на моем месте! Я две недели не видел человеческого лица и совсем одичал, беседуя с бутылками.

– Это еще не причина, чтобы играть на мой алмаз, – возразил д’Артаньян, судорожно сжимая руку.

– Выслушайте же конец. Десять ставок по сто пистолей каждая, за десять ходов, без права на отыгрыш. На тринадцатом ходу я проиграл все. На тринадцатом ударе – число тринадцать всегда было для меня роковым. Как раз тринадцатого июля…

– К черту! – крикнул д’Артаньян, вставая из-за стола. Сегодняшняя история заставила его забыть о вчерашней.

– Терпение, – сказал Атос. – У меня был свой план. Англичанин – чудак. Я видел утром, как он разговаривал с Гримо, и Гримо сообщил мне, что англичанин предложил ему поступить к нему в услужение. И вот я играю с ним на Гримо, на безмолвного Гримо, разделенного на десять ставок.

– Вот это ловко! – сказал д’Артаньян, невольно разражаясь смехом.

– На Гримо, самого Гримо, слышите? И вот благодаря десяти ставкам Гримо, который и весь-то не стоит одного дукатона, я отыграл алмаз. Скажите после этого, что упорство – не добродетель!

– Клянусь честью, это очень забавно! – с облегчением вскричал д’Артаньян, держась за бока от смеха.

– Вы, конечно, понимаете, что, чувствуя себя в ударе, я сейчас же снова начал играть на алмаз.

– Ах, вот что! – сказал д’Артаньян, лицо которого снова омрачилось.

– Я отыграл ваше седло, потом вашу лошадь, потом свое седло, потом свою лошадь, потом опять проиграл. Короче говоря, я снова поймал ваше седло, потом свое. Вот как обстоит дело. Это был великолепный ход, и я остановился на нем.

Д’Артаньян вздохнул так, словно у него свалился с плеч весь трактир.

– Так алмаз остается моим? – робко спросил он.

– В полном вашем распоряжении, любезный друг, и вдобавок седла наших Буцефалов.[66]

– Да на что нам седла без лошадей?

– У меня есть на этот счет одна идея.

– Атос, вы пугаете меня!

– Послушайте, вы, кажется, давно не играли, д’Артаньян?

– И не имею ни малейшей охоты играть.

– Не зарекайтесь. Итак, говорю я, вы давно не играли, и следовательно, вам должно везти.

– Предположим! Что дальше?

– Дальше? Англичанин со своим спутником еще здесь. Я заметил, что он очень сожалеет о седлах. Вы же, по-видимому, очень дорожите своей лошадью. На вашем месте я поставил бы седло против лошади.

– Но он не согласится на одно седло.

– Поставьте оба, черт побери! Я не такой себялюбец, как вы.

– Вы бы пошли на это? – нерешительно сказал д’Артаньян, помимо воли заражаясь его уверенностью.

– Клянусь честью, на один-единственный ход.

– Но видите ли, потеряв лошадей, мне чрезвычайно важно сохранить хотя бы седла.

– В таком случае поставьте свой алмаз.

– О, это другое дело! Никогда в жизни!

– Черт возьми! – сказал Атос. – Я бы предложил вам поставить Планше, но, так как нечто подобное уже имело место, англичанин, пожалуй, не согласится.

– Знаете что, любезный Атос? – сказал д’Артаньян. – Я решительно предпочитаю ничем не рисковать.

– Жаль, – холодно сказал Атос. – Англичанин набит пистолями. О господи, да решитесь же на один ход! Один ход – это минутное дело.

– А если я проиграю?

– Вы выиграете.

– Ну а если проиграю?

– Что ж, отдадите седла.

– Ну, куда ни шло – один ход! – сказал д’Артаньян.

Атос отправился на поиски англичанина и нашел его в конюшне: тот с вожделением разглядывал седла. Случай был удобный. Атос предложил свои условия: два седла против одной лошади или ста пистолей – на выбор. Англичанин быстро подсчитал: два седла стоили вместе триста пистолей. Он охотно согласился.

Д’Артаньян, дрожа, бросил кости – выпало три очка; его бледность испугала Атоса, и он ограничился тем, что сказал:

– Неважный ход, приятель… Вы, сударь, получите лошадей с полной сбруей.

Торжествующий англичанин даже не потрудился смешать кости; его уверенность в победе была так велика, что он бросил их на стол не глядя. Д’Артаньян отвернулся, чтобы скрыть досаду.

– Вот так штука, – как всегда спокойно, проговорил Атос. – Какой необыкновенный ход! Я видел его всего четыре раза за всю мою жизнь: два очка!

Англичанин обернулся и онемел от изумления; д’Артаньян обернулся и онемел от радости.

– Да, – продолжал Атос, – всего четыре раза: один раз у господина де Креки, другой раз у меня, в моем замке в… словом, тогда, когда у меня был замок; третий раз у господина де Тревиля, когда он поразил всех нас; и, наконец, четвертый раз в кабачке, где я метал сам и проиграл тогда сто луидоров и ужин.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *