– Тогда, – продолжал палач, – мой бедный брат, впав в безумное отчаяние и решив избавиться от жизни, которую эта женщина лишила и чести и счастья, вернулся в Лилль. Узнав о том, что я отбываю вместо него заключение, он добровольно явился в тюрьму и в тот же вечер повесился на дверце отдушины своей темницы.
Впрочем, надо отдать справедливость: осудившие меня власти сдержали слово. Как только личность самоубийцы была установлена, мне возвратили свободу.
Вот преступление, в котором я ее обвиняю, вот за что она заклеймена!
– Господин д’Артаньян, – начал Атос, – какого наказания требуете вы для этой женщины?
– Смертной казни, – ответил д’Артаньян.
– Милорд Винтер, какого наказания требуете вы для этой женщины?
– Смертной казни, – ответил лорд Винтер.
– Господин Портос и господин Арамис, вы судьи этой женщины: к какому наказанию присуждаете вы ее?
– К смертной казни, – глухим голосом ответили оба мушкетера.
Миледи испустила отчаянный вопль и на коленях проползла несколько шагов к своим судьям.
Атос поднял руку.
– Шарлотта Баксон, графиня де Ла Фер, леди Винтер, – произнес он, – ваши злодеяния переполнили меру терпения людей на земле и бога на небе. Если вы знаете какую-нибудь молитву, прочитайте ее, ибо вы осуждены и умрете.
Услышав эти слова, не оставлявшие ей ни малейшей надежды, миледи поднялась, выпрямилась во весь рост и хотела что-то сказать, но силы изменили ей: она почувствовала, что властная, неумолимая рука схватила ее за волосы и повлекла так же бесповоротно, как рок влечет человека. Она даже не пыталась сопротивляться и вышла из домика.
Лорд Винтер, д’Артаньян, Атос, Портос и Арамис вышли вслед за ней. Слуги последовали за своими господами. В опустевшей комнате с разбитым окном и раскрытой настежь дверью печально догорала на столе чадившая лампа.
XXXVI Казнь
Было около полуночи; ущербная луна, обагренная последними отблесками грозы, всходила за городком Армантьер, и в ее тусклом свете обрисовывались темные очертания домов и остов высокой ажурной колокольни. Впереди Лис катила свои воды, походившие на поток расплавленного свинца, а на другом берегу реки виднелись черные купы деревьев, выделявшиеся на бурном небе, затянутом большими багровыми тучами, которые создавали подобие сумерек посреди мрачной ночи. Налево высилась старая, заброшенная мельница с неподвижными крыльями, в развалинах которой то и дело раздавался пронзительный монотонный крик совы. На равнине, справа и слева от дороги, по которой двигалось печальное шествие, кое-где выступали из темноты низкие, коренастые деревья, казавшиеся уродливыми карликами, присевшими на корточки и подстерегающими людей в этот зловещий час.
Время от времени широкая молния озаряла весь край неба, змеилась над черными купами деревьев и, словно чудовищный ятаган, рассекала надвое небо и воду. В душном воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра. Мертвое молчание тяготело над природой, земля была влажная и скользкая от недавнего дождя, и освеженные травы благоухали еще сильнее.
Гримо и Мушкетон увлекали вперед миледи, держа ее за руки; палач шел за ними, а лорд Винтер, д’Артаньян, Атос, Портос и Арамис шли позади палача. Планше и Базен замыкали шествие.
Слуги вели миледи к реке. Уста ее были безмолвны, но глаза говорили со свойственным им неизъяснимым красноречием, умоляя поочередно каждого, на кого она устремляла взгляд.
Воспользовавшись тем, что она оказалась на несколько шагов впереди остальных, она сказала слугам:
– Обещаю тысячу пистолей каждому из вас, если вы поможете мне бежать! Но если вы предадите меня в руки ваших господ, то знайте: у меня есть здесь поблизости мстители, которые заставят вас дорого заплатить за мою жизнь!
Гримо колебался. Мушкетон дрожал всем телом.
Атос, услышавший голос миледи, быстро подошел; лорд Винтер последовал его примеру.
– Уберите этих слуг, – предложил он. – Она что-то говорила им – на них уже нельзя полагаться.
Атос подозвал Планше и Базена, и они сменили Гримо и Мушкетона.
Когда все пришли на берег реки, палач подошел к миледи и связал ей руки и ноги.
Тогда она нарушила молчание и воскликнула:
– Вы трусы, вы жалкие убийцы! Вас собралось десять мужчин, чтобы убить одну женщину! Берегитесь! Если мне не придут на помощь, то за меня отомстят!
– Вы не женщина, – холодно ответил Атос, – вы не человек – вы демон, вырвавшийся из ада, и мы заставим вас туда вернуться!
– О добродетельные господа, – сказала миледи, – имейте в виду, что тот, кто тронет волосок на моей голове, в свою очередь будет убийцей!
– Палач может убивать и не быть при этом убийцей, сударыня, – возразил человек в красном плаще, ударяя по своему широкому мечу. – Он последний судья, и только. Nachrichter, как говорят наши соседи – немцы.
И так как, произнося эти слова, он связывал ее, миледи испустила дикий крик, который мрачно и странно прозвучал в ночной тишине и замер в глубине леса.
– Но если я виновна, если я совершила преступления, в которых вы меня обвиняете, – рычала миледи, – то отведите меня в суд! Вы ведь не судьи, чтобы судить меня и выносить мне приговор!
– Я предлагал вам Тайберн, – сказал лорд Винтер, – отчего же вы не захотели?
– Потому что я не хочу умирать! – воскликнула миледи, пытаясь вырваться из рук палача. – Потому что я слишком молода, чтобы умереть!
– Женщина, которую вы отравили в Бетюне, была еще моложе вас, сударыня, и, однако, она умерла, – сказал д’Артаньян.
– Я поступлю в монастырь, я сделаюсь монахиней… – продолжала миледи.
– Вы уже были в монастыре, – возразил палач, – и ушли оттуда, чтобы погубить моего брата.
Миледи в ужасе вскрикнула и упала на колени.
Палач приподнял ее и хотел отнести к лодке.
– Ах боже мой! – закричала она. – Боже мой! Неужели вы меня утопите?..
Эти крики до такой степени надрывали душу, что д’Артаньян, бывший до сих пор самым ожесточенным преследователем миледи, опустился на ближайший пень, наклонил голову и заткнул ладонями уши; но, несмотря на это, он все-таки слышал ее вопли и угрозы.
Д’Артаньян был моложе всех, и он не выдержал:
– Я не могу видеть это ужасное зрелище! Я не могу допустить, чтобы эта женщина умерла таким образом!
Миледи услышала его слова, и у нее блеснул луч надежды.
– Д’Артаньян! Д’Артаньян! – крикнула она. – Вспомни, что я любила тебя!
Молодой человек встал и шагнул к ней.
Но Атос выхватил шпагу и загородил ему дорогу.
– Если вы сделаете еще один шаг, д’Артаньян, – сказал он, – мы скрестим шпаги!
Д’Артаньян упал на колени и стал читать молитву.
– Ну, палач, делай свое дело, – проговорил Атос.
– Охотно, ваша милость, – сказал палач, – ибо я добрый католик и твердо убежден, что поступаю справедливо, исполняя мою обязанность по отношению к этой женщине.
Комментариев нет