– Во всяком случае, вы не говорите о нем ничего хорошего.
– Это потому, что я не друг его, а жертва, – вздохнула миледи.
– Однако это письмо, в котором он поручает вас моему попечению…
– …является для меня приказом оставаться здесь, как в тюрьме, пока он не велит кому-нибудь из своих приспешников выпустить меня отсюда.
– Но отчего вы не бежали?
– А куда? Неужели есть, по-вашему, на земле такое место, где бы меня не нашел кардинал, если он только даст себе труд протянуть руку? Будь я мужчиной, это еще было бы возможно, но женщине… что может поделать женщина!.. А эта послушница, которая живет у вас, разве пыталась бежать?
– Нет, не пыталась. Но она – другое дело. По-моему, ее удерживает во Франции любовь к кому-то.
– Если она любит, – сказала, вздохнув, миледи, – значит, она не совсем несчастна.
– Итак, – заговорила аббатиса, с возрастающим интересом глядя на миледи, – я вижу перед собой еще одну бедную, гонимую женщину?
– Увы, да! – подтвердила миледи.
В глазах аббатисы отразилось беспокойство, словно в уме у нее зародилась новая мысль.
– Вы не враг нашей святой веры? – спросила она, запинаясь.
– Я? – вскричала миледи. – Я протестантка?! Нет, призываю в свидетели господа бога, который слышит нас, что я, напротив, ревностная католичка!
– Если так – успокойтесь, сударыня, – улыбаясь сказала аббатиса. – Дом, где вы находитесь, не будет для вас суровой тюрьмой, и мы все сделаем, чтобы вы полюбили ваше заключение. Более того: вы увидите здесь эту молодую женщину, гонимую, наверное, вследствие какой-нибудь придворной интриги. Она мила и приветлива.
– Как ее зовут?
– Одна очень высокопоставленная особа поручила ее моему попечению под именем Кэтти. Я не старалась узнать ее настоящее имя.
– Кэтти? – вскричала миледи. – Как, вы в этом уверены?
– Что она так называет себя? Да, сударыня. А вы ее знаете?
Миледи усмехнулась про себя – ей пришла в голову мысль, что, может быть, это ее бывшая камеристка. Воспоминание о молодой девушке вызвало в душе миледи чувство гнева, жажда мести исказила ее черты; впрочем, они почти тотчас вновь приняли спокойное и доброжелательное выражение, которое эта столикая женщина на миг позволила себе утратить.
– А когда я смогу увидеть эту молодую даму, к которой я уже чувствую большую симпатию? – спросила миледи.
– Да сегодня вечером, – ответила аббатиса, – даже, если угодно, днем. Но вы четыре дня пробыли в дороге, как вы мне сами сказали, сегодня вы встали в пять часов утра, и вам, наверное, хочется отдохнуть. Ложитесь и усните. К обеду мы вас разбудим.
Возбужденная новым похождением, от которого трепетало ее падкое на интриги сердце, миледи отлично могла бы обойтись и без сна, но тем не менее она последовала совету настоятельницы: за последние две недели она испытала столько различных треволнений, что, хотя ее железное тело еще могло выдерживать утомление, душа нуждалась в покое.
Она простилась с аббатисой и легла, убаюкиваемая приятными мыслями о мщении, на которые невольно навело ее имя Кэтти. Она вспомнила почти безоговорочное обещание кардинала предоставить ей свободу действий в случае, если она успешно выполнит свое предприятие. Она добилась успеха, и, стало быть, д’Артаньян в ее власти!
Одно только приводило миледи в трепет – воспоминание о муже, о графе де Ла Фер. Она думала, что он умер или покинул Францию, и неожиданно узнала его в Атосе, лучшем друге д’Артаньяна.
Но если он друг д’Артаньяна, он, наверное, помогал ему во всех происках, с помощью которых королева расстроила замыслы его высокопреосвященства; если он друг д’Артаньяна, значит, он враг кардинала, и она сумеет завлечь его в сети мщения, которые она расставит и в которых, надо надеяться, задушит молодого мушкетера.
Все эти надежды навевали отрадные мысли; убаюканная ими, миледи вскоре заснула.
Ее разбудил приятный голос, прозвучавший у ее постели. Она открыла глаза и увидела аббатису в сопровождении молодой женщины с прекрасными волосами и нежным цветом лица, которая смотрела на нее с доброжелательным любопытством.
Лицо молодой женщины было ей совершенно незнакомо. Обе они, обмениваясь обычными приветствиями, внимательно оглядывали друг друга: обе были очень красивы, но совсем разной красотой. Однако миледи с улыбкой отметила про себя, что у нее самой гораздо более представительный вид и более аристократические манеры, чем у этой молодой женщины. Правда, платье послушницы, облекавшее ее стан, было не очень-то выгодно для такого рода состязания.
Аббатиса познакомила их; выполнив эту формальность, она удалилась, так как обязанности настоятельницы призывали ее в церковь, и молодые женщины остались одни.
Послушница, видя, что миледи лежит в постели, хотела уйти вслед за аббатисой, но миледи удержала ее.
– Как, сударыня, – заговорила она, – едва я вас увидела, вы уже хотите лишить меня вашего общества? Признаюсь вам, я немного рассчитываю на него, пока мне придется жить здесь.
– Нет, сударыня, – ответила послушница, – я просто испугалась, что не вовремя пришла: вы спали, вы утомлены…
– Ну так что ж? – возразила миледи. – Чего могут желать те, кто спит? Хорошего пробуждения! Вы мне его доставили, так позвольте мне вполне им насладиться.
И, взяв молодую женщину за руку, миледи притянула ее к стоявшему возле кровати креслу.
Послушница села.
– Боже мой, как мне не везет! – сказала она. – Уже полгода, как я живу здесь, не имея никаких развлечений. Теперь вы приехали, ваше присутствие сулит мне очаровательное общество, и вот, по всей вероятности, я с минуты на минуту покину монастырь!
– Как! – удивилась миледи. – Вы скоро выходите из монастыря?
– По крайней мере я на это надеюсь! – ответила послушница с радостью, которую она ничуть не пыталась скрыть.
– Я кое-что слышала о том, что вы много выстрадали от кардинала. Если это так, то вот еще одна причина для нашей взаимной симпатии.
– Значит, мать-настоятельница сказала правду: вы, так же как и я, жертва этого злого пастыря?
– Тише! – остановила миледи молодую женщину. – Даже здесь не будем так говорить о нем. Все мои несчастья проистекают оттого, что я выразилась примерно так, как вы сейчас, при женщине, которую я считала своим другом и которая предала меня. И вы тоже жертва предательства?
– Нет, – ответила послушница, – я жертва моей преданности, преданности женщине, которую я любила, за которую я отдала бы жизнь и готова отдать ее и впредь!
– И которая покинула вас в беде? Так всегда бывает!
– Я была настолько несправедлива, что думала так, но два-три дня назад я убедилась в противном и благодарю за это создателя: мне тяжело было бы думать, что она меня забыла… Но вы, сударыня… вы, кажется, свободны, и, если бы вы захотели бежать, это зависит только от вашего желания.
Комментариев нет