Жизнь после смерти

— Ну, ты даешь? А водкой полить его не хо­чешь? Водка у Степаныча в багажнике имеет­ся, а вот где ты воду возьмешь? На речку сбега­ешь? Ну давай, дуй!

Степаныч глубокомысленно потер лысину. — На него поссать надо. Моча — это элексир жизни. Я в одной научной книге читал …

— Не делайте этого, мужики, — еле слышно прохрипел человек в мешке. — Я еще не по­мер … Потом сколько угодно …

— Живой, гадом буду! Шутит! — обрадовал­ся Витек. — Потащили его .в тачку. К доктору отвезем.

И он принялся — с минимальным успехом ­вытаскивать незнакомца из мешка. Федя помо­гал ему, но при этом рассматривал свою наход­ку со скептической улыбкой.

— А мне кажется, я его морду где-то видел, ­сказал он наконец. — Не то в кино, не то на сце­не. Он на артиста похож.

Витек отвесил ему легкий подзатыльник.

— Чего ты гонишь? Много ты в театр ходил?

Сам ты артист-говночист.

Федя начал было вспоминать, что в свое время он из партеров-бельэтажей не вылезал, и что с ним видные критики советовались, как с театральным человеком, но Витек уже схватил пациента за плечи и кивком велел Феде сдер­нуть с «его черный мешок.·И только теперь они заметили, что тот ранен.

— Ух ты, блин, кровищи-то натекло! — заме­тил Витек. — Не зря, видно, эти из «мерседеса». Следы прятали.

Он подхватил мешок и бросил в тлеющий мусор. Пламя охватило его, раздалось шипе­ние — это испарялась несвернувшаяся кровь …

— Черепушку бы туда еще подбросить, — мечтательно проговорил Федя. — Как улику. А куда голову Пельменя дели?

— Я бы твою голову подбросил, если бы она у тебя была, — огрызнулся Витек. — Садись, поехали.

Они занесли раненого на заднее сиденье, Федя сел с ним рядом, а Витек занял место впереди, рядом со Степанычем. Машина ука­тила.

На земле, не замеченные друзьями, остались лежать связки предвыборных плакатов, выбро­шенные на свалку за ненадобностью. На одних улыбающийся Александр Белов предлагал из­бирателям отдать голос именно за него. На других, с надписью «Криминал рвется к влас­ти», он же целился в электорат из пистолета… Чуть поодаль валялись плакаты его соперника, кандидата в депутаты Владимира Каверина…

 II

В советские времена Степаныч — персональ­ный пенсионер Арсений Степанович Власов — руководил небольшим заводиком по производ­ству пластмассовых игрушек. В отличие от ос­тальных обитателей свалки, у Степаныча оста­лась московская прописка. На пенсию его выгна­ли в разгар перестройки, чтобы освободить место для прогрессивного заместителя. К слову сказать, заместитель свой завод быстро обанкро­тил и положил в карман кругленькую сумму.

Не утративший энергии Степаныч тем вре­менем пустился в экономические авантюры. В результате очередного неудачного капитало­вложения он потерял квартиру, но умудрился сохранить комнату в коммуналке и раритетную вазовскую «копейку» итальянской сборки. В поселке он был кем-то вроде неофициального старосты. Федя в шутку называл его иногда Бурмистром Власовым, но кличка не прижи­лась. Благодаря машине он мог возить на про­дажу в город просроченную колбасу и другие продукты, которые производители и продавцы вынуждены были вывозить на свалку. У Степаныча были постоянные оптовые покупатели.

Своим товарищам «травиться бракованной дрянью» Степаныч не разрешал и привозил им продукты, купленные на рынках и в магазинах. Правда, очень часто привезенные им продукты ничем не отличались от тех, что он перед этим вывез со свалки. Будучи человеком с пропис­кой и деньгами, он мог и милицию вызвать. Местный участковый не то чтобы был у него на содержании, но некоторую ежемесячную до­бавку к мизерному жалованию получал.

Степаныч был строг, но справедлив, и под­держивал в поселке видимость порядка. С ним считались. Пьяным за руль он никогда не са­дился. За это его так же уважали все, кроме Витька. Тот не признавал никаких авторите­тов, обзывал Степаныча номенклатурщиком и бюрократом. Бывший директор терпел, потому что Витек напоминал ему погибшего в Афгани­стане сына…

«Копейка» проехала с километр и останови­лась у грубо сколоченных сараев и бытовок возле заброшенной стройки. С лучших времен неплохо сохранились фундаменты и несколько метров кладки над ними. Захватившие бытов­ки бомжи и нелегалы с юмором окрестили свой поселок Карфагеном.

Пока Степаныч ставил машину в гараж, Фе­дя с Витьком затащили раненого в самый боль­шой из домов поселка. Здесь жил и практико­вал местный эскулап — Доктор Ватсон. Сейчас его не было на месте. Друзья положили ношу на топчан и в растерянности переглянулись….

— Побудь с ним, я доктора поищу! — крик­нул Федя Витьку, выбегая на улицу.

Витек осмотрел комнату. В ней размещался импровизированный медпункт. Он не часто бывал здесь. Большую часть помещения зани­мал солидный стол, знававший и лучшие вре­мена. Когда-то вокруг него, должно быть, соби­ралось большое семейство. Теперь же он стоял, как оскверненный памятник былого благопо­лучия, залитый портвейном, изрезанный ножа­ми, покрытый неприличными надписями. В уг­лу, рядом металлическим шкафом, белела газо­вая плита, подключенная к большому красному баллону.

Витек тщательно исследовал все потайные места, где Доктор мог прятать спирт. Ибо ка­кой же доктор без спирта, это понятия неразде­лимые, как сиамские близнецы…

В стеклянном медицинском шкафчике он обнаружил пачку безопасных лезвий для бри-

тья. Ими Доктор Ватсон вскрывал нарывы и делал прочие несложные хирургические опера­ции. Здесь же лежали длинные узкие плоско­губцы, которыми Доктор, за неимением лучше­го, удалял в случае необходимости больные зу­бы. Верхние полки шкафа были завалены просроченными таблетками, нижние — ис­пользованными шприцами.

Наконец Витек пришел к неутешительному выводу. Спирт и другие виды кайфа могли на­ходиться только в тяжелом, толстостенном не­сгораемом шкафу. Его приволокли со свалки специально для Доктора. Витек подергал ручку импровизированного сейфа, но она не подда­лась. Тогда он попробовал качнуть массивный шкаф плечом. С тем же результатом, то есть, с нулевым. «Без фомки или лома не обойтись», — подумал Витек, но перейти ко второй фазе ис­следований не успел: на улице послышались то­ропливые шаги и голоса Феди и Доктора.

Он отскочил от сейфа и метнулся к противо­положной стене, обклеенной вместо обоев пла­катами вперемежку с вырезками из журналов. И в центре этого коллажа Витек с удивлением узрел лицо их раненого. Того самого, что сей­час лежал на топчане без сознания…

Федя чуть ли не силой загнал Доктора в его апартаменты. Тот шел явно неохотно.

— Ну и что? Ну, подстреленный. А что я с ним буду делать? — вяло отбивался он от Феди. — Какого хрена вы вообще его сюда притащили?

Это пренебрежение к человеческой жизни страшно возмутило Витька.

— А что, значит, пусть доходит? — крикнул он, — Давай, Док, напрягись… Ты Гиппократ или кто?.. Человека спасать надо!