Жизнь после смерти

Тариэл на правах хозяина разлил коньяк в заранее подогретые фужеры.

— Я хочу выпить за дружбу, Дима. И чтобы между нами впредь не было никакой напря­женки.

Шмидт с сомнением покачал головой.

— А как насчет прошлого?

Тариэл даже глаза выпучил от возмущения.

— Вах! Как ты мог такое подумать! Я тебе за­являю от своего имени и имени других уважа­емых людей, что мы на тебя не наезжали. Поче­му не веришь? Кабан это был, мамой клянусь!

Но Шмидт продолжал упорствовать.

— А почему не вмешались? Вы же видели, что Кабан беспредел творит. К чему тогда базар о понятиях?

Тариэлу разговор был неприятен, но избе­жать его он не мог.

— Понимаешь, Дима, вы ведь когда-то под Кабаном ходили…

— Никогда мы под Кабаном не ходили, мы не барыги, — резко возразил Шмидт. — Были когда-то у Белого с Кабаном общие дела, но это все осталось в далеком прошлом.

Тариэл ухватился за сказанную Шмидтом фразу, как за спасательный круг.

— Э, сам говоришь, что общие дела были. Вот по ним он вам предъяву и делал. Если нет, откуда мы знаем? И разборки между вами ни­кого из нас не касались. Теперь разобрались. Вот за это давай и выпьем.

На этот раз Шмидт не отказался. Он вообще не собирался ссориться с ворами, но сейчас в его положении можно было немного покаприз­ничать. Они выпили и закусили. Прожевав сто­ловую ложку черной икры, Тариэл продолжил.

— И по Каверину ты крайним оказался, хотя твоей прямой вины в этом пет. Все знают, что это дела Белого. Чтобы все уладить и замять, потребуются средства. Мы тут слышали, что ты завод нефтяной в области строить надумал. Возьмешь в долю? Много не запросим. Зато те­бе спокойнее будет. У тебя ведь чеченцы в партнерах. А это публика опасная.

«Вот так, — подумал Шмидт. — Все уже в курсе и о доходах, и о партнерах. Может, ки­нуть им этот завод, как кость собакам? Пусть перегрызутся друг с другом». — Но вслух ска­зал другое: — Знаешь, Тариэл, я очень благода­рен тебе за заботу. Но насчет доли в нефтянке пока ничего сказать не могу. Там ведь кроме меня и Асланбека еще и другие совладельцы имеются…

Уходя из сауны, Шмидт не забыл захватить крошечный микрофон, с помощью которого лю­ди Введенского записывали их беседу. Шмидту этот микрофон был нужен на случай, если во­рам придет в голову избавиться от него. А тако­го варианта он не исключал. Хотя и не был на сто процентов уверен, что в случае угрозы его жизни Введенский придет ему на помощь.

Запись прослушали прямо в машине Вве­денского. Полковник сидел, закрыв глаза, и внимательно слушал беседу Шмидта с вором. Наконец он выключил магнитофон и обратил­ся к Шмидту.

— Ну вот, Дмитрий Андреевич, теперь сам видишь, что без нас тебе из этой ситуации не выкрутиться. Тем более, один ты эту стройку века все равно не потянешь. Слишком много вокруг голодных волков. Съедят и не подавят­ся. Так что расскажи-ка мне подробнее о вашем нефтегиганте. Какие трудности?

Шмидт невесело усмехнулся. Ну вот, и госу­дарственные органы туда же! Введенский вни­мательно выслушал его подробный рассказ о нефтяном проекте. Было видно, что он очень им заинтересовался.

— Хотите получить контрольный пакет? — прямо спросил у пего Шмидт.

— Нет, зачем же? Нам, — Введенский особо подчеркнул это слово, — нам достаточно иметь хотя бы блокирующий пакет акций. На осталь­ное пусть фрицы раскошелятся. Контрольный мы им уступим, тем более, что они и с кон­трольным пакетом ничего не смогут сделать.

А криминалу — ворам и чеченцам, мы с тобой покажем большой кукиш. Не сразу, конечно. Сначала нужно встретить немцев.

Шмидт посмотрел на часы. До прилета гос­под Райнеке и Шнапскопфа, представителей немецкой фирмы-партнера, оставались ровно сутки.

 XXXI

Господа Генрих Райнеке и Вилли Шнап-скопф выглядели полной противоположностью друг другу. Тощий Райнеке напоминал Гиммле­ра, а толстяк Шнапскопф — помесь Геббельса и Геринга, какими их рисовали на карикатурах художники Кукрыниксы. Разве что оба были го­раздо моложе руководителей Третьего рейха.

Для них была снята скромная шестикомнатная квартира в недавно отреставрированном престижном доме на набережной в центре Москвы. Райнеке, считавший себя знатоком истории, был восхищен видом из окна гости­ной на памятник Петру Первому. Гигантский истукан — царь-шкипер — взгромоздился на несоразмерно маленький кораблик российской государственности. «Интересно, отдавал ли се­бе скульптор отчет в том, насколько верно он отразил соотношение сил в тогдашнем, да и не только тогдашнем, российском обществе?» — подумал Райнеке с усмешкой…

Дав гостям отдохнуть с дороги, тем же вече­ром их пригласили на переговоры в офис Фонда «Реставрация». На встрече, кроме немцев, присутствовали Шмидт, Асланбек Мокоев, Муса Джохаров и Тариэл. Вор был представ­лен немцам как представитель фирмы-подряд­чика. Его участие очень не понравилось чечен­цам, но протестовать они не решились. Чечен­ская диаспора в Москве переживала далеко не лучшие времена.

Немцы приемлемо говорили по-русски. Чи­тали, видимо, несколько хуже, так как очень долго изучали представленные российской стороной документы. Все бумаги по проекту были составлены еще Пчелой, осталось только даты обновить… Выглядели документы безуко­ризненно. Наконец немцы закончили изучение материалов.

— Хотелось бы посмотреть на месте объем работ и то, что уже сделано, — проговорил Рай­неке. — Мы должны отчитаться перед своими акционерами за каждый пфенниг.

Шнапскопф поддержал коллегу. Он доба­вил также, что немецкая сторона готова увели­чить размер капиталовложений, но в таком случае следует пересмотреть доли доходов и размеры пакетов акций.

Шмидт согласился от имени российской стороны, но тут вмешался Муса Джохаров. То, что выступил он, а не старший по возрасту Ас­ланбек Мокоев, означало, что Муса озвучивает их общие мысли.

— Мы предлагаем рассмотреть, как один из вариантов, продажу российской стороной час­ти своих акций немецкой стороне, — сказал он.

Немцы переглянулись и обменялись не­сколькими фразами на своем языке. Говорили они тихо, но Шмидту показалось, что такой ва­риант они предвидели. Наконец Шнапскопф сказал:

— Мы согласны купить ваши акции, но толь­ко весь пакет. Все сто процентов. Иначе, — он виновато улыбнулся и развел руками, — никто не гарантирует, что у нашего нефтяного завода не окажется два контрольных пакета акций. Такова специфика российского бизнеса.

— Но мы не собираемся продавать свою часть, — заявил Шмидт.

Тариэл, которого, впрочем, никто и не спра­шивал, поддержал его.

— Э, слушай, зачем продавать? Ничего про­давать не будем, э!

Шнапскопф расплылся в вежливой улыбке и развел руками.

— Господа, договаривайтесь между собой. Или мы покупаем весь пакет, или оставляем все как есть. Если вы захотите, мы рассмотрим ваше предложение и вернем вам часть акций. Но, повторяю, только после покупки нашей фирмой всего пакета.