Жизнь после смерти

— Мне жить не хочется, — просто и честно признался он.

Братья подошли ближе. Лица их были строги.

— Не свисти, брат. Хочешь — не хочешь — те­бя никто не спрашивает. Ты живой, значит должен жить.

Белов попытался улыбнуться, хотя больше всего ему сейчас хотелось по-детски разреветься.

— Да, пока живой. Только боюсь, братья, это не надолго. Так что скоро встретимся. А пиво у вас там есть? Накрывайте поляну. Как тогда, после армии.

Фил снова нахмурился. Видно год, прове­денный им в коме, между жизнью и смертью, лучше, чем остальных, подготовил его к иной жизни.

— Кончай дурака валять, Саня. Ты живой, и срока своего знать не можешь. Может, потому и живой еще, что свой путь не до конца прошел…

Белов рванулся с постели, забыв про боль.

— А вы? Разве вы свой путь прошли?!

Он не рассчитал движения и изо всех сил за­ехал локтем в стену. Хлипкое сооружение захо­дило ходуном. И в тот же миг братья исчезли, словно не стояли только что рядом, тесно об­ступив его постель.

— Значит, и за нас пройдешь!… — донеслось до него как будто откуда-то из неизмеримой дали…

— Саша, что с тобой? — над его кроватью за­стыла испуганная Лена.

— Так, ничего. Кошмар приснился, — про­бормотал он.

Лена налила воды в стакан и протянула ему.

— Вот, выпей воды, — она наклонилась к Са­ше, вытерла ладонью пот с его лба.

— Не хочу, спасибо. — Он отвел ее руку и вдруг почувствовал ее запах.

Тот самый, давно забытый запах ее тела. Те­ла любимой женщины.. Это был запах его пер­вой любви.

— Иди ко мне, — Белов потянул Лену к себе. Внезапно он ощутил небывалый прилив сил

и жажду жизни. Что ж, пока он жив, будет жить. До конца или не до конца, но он пройдет свой путь. Просто будет идти, пока сможет. Лена попыталась успокоить его.

— Что ты делаешь? Тебе же нельзя, ты боль­ной!

— Уже можно.

Он повалил ее на себя и не почувствовал ни­какой боли. Наоборот, его организм, казалось ему, разрывается от избытка здоровья. Он за­был, когда последний раз ощущал такую энер­гию, такое желание жить…

Правда, поначалу, какое-то время, Лена со­противлялась. И вдруг ее тоже охватило жела­ние. Может быть, это была память тела, а мо­жет, осознание того, что все эти годы она люби­ла Сашу, ждала его. И дождалась!

Белов почувствовал ее настроение и ответил новым приливом сил и энергии. Былое чувство хлынуло неудержимым потоком, сметая воспо­минания, сомнения и ложный стыд.

Пика они достигли одновременно и, не оста­навливаясь, еще долго изматывали друг друга, то поднимались к вершинам счастья, то прова­ливались в полузабытье, пока не замерли, нако­нец, в полном бессилии. Потом они долго лежа­ли неподвижно, и, казалось, не было силы, спо­собной заставить их пошевелить хоть пальцем.

И тут в стену бытовки с грохотом ударило что-то тяжелое. Похоже — кирпич!

Следом раздался громкий голос.

— Ленка, сука! Какого хрена закрылась? От­крывай, блин! Или гребаря завести успела, по­ка я у мусоров на киче парился?

Белов вопросительно посмотрел на Лену. Та была ни жива, ни мертва.

— Это Бакен, — прошептала она посеревши­ми от страха губами. — Я же тебе говорила. Его из милиции после пятнадцати суток выпусти­ли. Не открывай.

Белов скептически улыбнулся. Встал с по­стели и без лишней спешки оделся.

— Да? Не открывать? — спросил он с легкой насмешкой. — Думаешь, он пошумит и уйдет? А, по-моему, он скорее подожжет нас вместе с этой халупой. Так что лучше открой.

Лена поднялась с постели, накинула на себя платье, служившее ей домашним халатом, и за­стыла в растерянности.

— Может, не надо? Бакен здесь вроде рэке­тира. Не стоит с ним связываться.

— Открывай! — сказал Белов тоном, не тер­пящим возражений. — И отойди в сторону.

Лена откинула засов и прижалась к стене. Дверь распахнулась, с улицы пахнуло ноч­ным холодом, издалека ветер донес запах дыма. В дверном проеме возник темный си­луэт Бакена… Он постоял секунду, привы­кая к полумраку бытовки, и радостно оскла­бился, увидев сидящего на постели чело­века,

— Гадом буду, как знал! Не успел мужик на нары присесть, как тут уже фраер койку греет! Придется пощекотать перышком. — Неожи­данно в его руке, словно на сеансе фокусника-престидижитатора, появился нож с длинным узким лезвием.

Белов не торопился переходить к активным действиям. Ослабленный долгой болезнью, он не мог дать Бакену достойного отпора.

— Ты где тут фраера увидел? — сказал он подчеркнуто тихим голосом, не вставая с по­стели. — Какие нары, если ты дальше ментовки зоны не нюхал! И какого хрена ты тут своим пером петушиным машешь?

Бакен от неожиданности опешил и остано­вился в нерешительности. Не то чтобы его силь­но напугал тон незваного гостя. Ему было все равно, кого пырнуть своим ножом — блатаря, мента или фраера. Его полуразрушенный дена­туратом и паленой водкой мозг не позволял ему почувствовать разницу между этими объектами. Просто он не рассчитывал на такую встречу. Ду­мал, что застигнутые врасплох любовники бу­дут озабочены лишь собственным спасением.

Теперь Белов смог получше рассмотреть аг­рессора. До этого он видел его всего лишь дважды, в том числе один раз издалека. Но за­помнил хорошо. За эти годы Бакен сильно из­менился. Он заметно растолстел, опух, но был все такой же патлатый, только теперь волосы волосы поредели и свисали со лба жидкими сальными прядями. И воняло от него, как от помойки. Даже хуже. Он продолжал орать:

— Что за дела? Ленка, сука! Пока меня мусо­ра прессовали, ты тут гребаря завела?

При этом он угрожающе размахивал своим ножом. Из-за крайней тесноты помещения каждый взмах его был опасен. Лена изо всех сил вжималась в стену, но это не помогло. Ост­рие клинка чиркнуло ее по предплечью. Брыз­нула кровь, и она не смогла сдержать испуган­ного крика.

И тут Белов второй раз за ночь почувство­вал небывалый прилив энергии. Теперь он со­четался с дикой вспышкой ярости. Забыв обо всем, он бросился вперед, прямо на противни­ка. Схватил руку с ножом и несколько раз впечатал ее в стену бытовки. Нож со стуком упал на пол. Бакен вырвался из захвата, издал ка­кой-то невнятный писк и, словно пробка из бу­тылки шампанского, вылетел из бытовки.

Белов выпрыгнул за ним, повалил на землю и принялся месить кулаками его физиономию, не чувствуя ударов, словно во сне. Он ничего не слышал. Ни собственного жуткого хрипа, ни мата, а потом и стонов Бакена. И только прон­зительный крик Лены у него за спиной помог ему прийти в себя. Она схватила его за плечи и с трудом оторвала от противника. Еще немного, и было бы поздно.