Жизнь после смерти

— Шмидт на связи, — услышала она хорошо знакомый голос.

Она не сразу смогла ответить. Горло поче­му-то перехватило. Через секунду она справи­лась с собой.

— Дима… Дмитрий Андреевич… Ты меня уз­нал?

Некоторое время Шмидт молчал, видимо, собираясь с мыслями. Наконец в трубке раз­дался его удивленный голос.

— Оля? Ты жива?.. А… — он опять замолчал, подыскивая слова.

— Ваня со мной, у нас все в порядке, — при­шла ему на помощь Оля, хотя и понимала, что Шмидта сейчас, скорее всего, интересует сов­сем не это. — Я хотела узнать — что с Сашей?

Видимо этот вопрос озадачил Шмидта не меньше, чем сам звонок.

— Ничего не понимаю, — пробормотал он, как показалось Ольге, растерянно. — А разве ты не… Он не с тобой?

— Нет… Как там бабушка? — спросила она скорее для формы

— Плохо. Лежит в больнице. Разумеется па­лата отдельная и обслуживание соответствую­щее. Но, сама понимаешь…

Именно в этот момент Оля приняла очень важное для себя решение: нечего ей делать в этой чужой для нее стране.

— Я вылетаю. Сегодняшним рейсом. — она со­общила время прилета, которое знала на память, и, не слушая возражений Шмидта, положила трубку…

Гуд бай, Америка! Под крылом самолета мелькнули и пропали вдали берега Нового све­та. Остались позади окруженные пальмами и кипарисами особняки на Пасифик Хейтс. С ус­мешкой Ольга вспомнила, как в первый свой приезд, мчась по Пэлисайд-авеню, была боль­ше всего удивлена диснеевскими утятами в че­ловеческий рост, зазывавших американских пиццеедов в какой-то фастфуд. Или в Макдо­нальдс? Какая разница! Все равно это осталось в другой жизни.

Ванька тихонько посапывал в кресле само­лета: для него авиалайнер — дом родной, столь­ко уже успел налетать в своей коротенькой жизни!

Ольга погрузилась в раздумья. События по­следнего времени, вынудившие ее к отъезду, вернее, к бегству в Америку, были подобны ог­лушительному взрыву. Она никак не могла привыкнуть к мысли о гибели Коса, Пчелы. Смерть Фила после того, как он пошел на по­правку, казалась особенно нелепой. А Тамара? В чем ее вина? Ведь все, что произошло с ней, могло стать и ее, Оли, судьбой!

В голове не укладывалось чудовищное пре­вращение, случившееся с Максом. Наверное, никогда не поверит хозяин в то, что его старый верный пес взбесился, пока сам не увидит по­крытые пеной клыки у своего горла! Макс — оборотень! Невозможно, но факт!

А сколько еще непонятных вещей! Сначала эта инсценировка с покушением на мосту, потом внезапный отлет в Штаты. Из сбивчивого теле­фонного разговора с Сашей в аэропорту она по­няла только одно — все объяснения будут потом. Она не знала, что этого «потом» не будет, что разговор этот с мужем станет для нее последним.

Она ждала его звонка, сидя в своем особня­ке с двумя бассейнами и хорошо вымуштро­ванной прислугой. И так и не дождалась. И тогда она вдруг поняла, что ничего этого ей не надо. Ни особняка, ни спокойной жизни на курорте с отличной репутацией. А что надо? У нее есть сын. И она должна бороться за него. А если Саши уже нет, постараться, чтобы Вань­ка не повторил в жизни его ошибок.

Жить с Сашей было очень трудно. Нелегка доля «жены братка». Но она любила его. Любила, хотя многое в нем настораживало, а иногда и просто пугало. Особенно сцена во время его по­следнего приезда на дачу. Он пытался овладеть ею грубо, со звериной яростью. Осталась бы она с ним после этого? Вряд ли. Разрыв был неиз­бежен, это только вопрос времени. Но теперь это не имело никакого значения. В глубине ду­ши она понимала, что случилось непоправимое, но боялась признаться в этом даже себе самой.

И еще Ольга знала, что жить по-старому она не сможет. Она не будет, сидя сложа руки, без­ропотно сносить удары и пинки судьбы. Нуж­но взять себя в руки и самой встать над обсто­ятельствами. И найти Сашу. Под эти мысли она заснула…

Разбудила ее бортпроводница, предлагав­шая пассажирам застегнуть ремни. Самолет шел на посадку.

— Что, прилетели? — спросила у нее Ольга.

— Нет, это промежуточная посадка в Шен­ноне для дозаправки.

Снова она ошиблась, совсем как тогда, когда летела в Америку в первый раз. А когда это бы­ло, и было ли вообще? Ольга снова грустно улыбнулась.

 VIII

Но, пожалуй, больше всего проблем в связи с исчезновением Александра Белова возникло у Шмидта.

В смерти Коса, Пчелы, Фила и его жены Шмидт обвинял только себя. Безопасность — это была его поляна, он должен был просчитать все варианты и нейтрализовать Макса. Он не успокаивал себя мыслью, что на его месте ни­кто не смог бы заподозрить засланного казачка в личном водителе и телохранителе шефа, ко­торому тот доверял не только свою персону, но и жизни жены и сына. Смог бы или не смог бы, но, как начальник службы безопасности, он обязан был вычислить предателя.

Поэтому временное, как объяснил Белов, от­странение от должности хоть и не обидело Шмидта, однако насторожило. Он понимал, что заслужил недоверие шефа. Вот только бы­ло ли это просто недоверие? За отстранением могла последовать и санкция в виде пули в за­тылок. Шмидт сам не раз проделывал такое с другими, в том числе по указанию Белова.

Когда-то в прошлом Шмидт был офицером спецназа внутренних войск. Он был по-военно­му исполнителен, не знал жалости и страха. В Бригаде он считался человеком без нервов, ему поручали самые рискованные, грязные и кровавые дела. Привел его Витя Пчелкин. И од­нажды случилось так, что Шмидт едва не ока­зался его палачом. Пчелу тогда спасла Ольга…

Звонок Оли заставил Шмидта о многом за­думаться. Когда на похоронах ребят он услы­шал о случившейся с Беловым и его семьей ка­тастрофе, то долго не мог прийти в себя. Тогда, на кладбище, он почувствовал себя без вины виноватым и взмолился к Богу: неужели и эта смерть на его счету?

Потом он часто думал над этой своей реак­цией. То есть, Белова он, конечно, не предавал. А смог бы?

После отстранения от должности он не смог бы честно ответить на этот вопрос даже самому себе. И причина была не в ущемленном само­любии, а в инстинкте самосохранения и трез­вом расчете.

Проблемы начались раньше, когда после убийства Пчелы, Фила, Тамары и Космоса и к Белову, и к Шмидту как его правой руке стали обращаться политики, бандиты, воры и даже фээсбэшники. Поскольку требовать они не могли и не имели права, то все просили одного — отказаться от мести или хотя бы немного по­временить. Неизвестно, на что они надеялись, а Шмидту было ясно, что Белов обратит на их пожелания не больше внимания, чем на проле­тевшую мимо муху.