Жизнь после смерти

Федя энергично затряс головой.

— Нет, я имею в виду совсем другое. Вы еха­ли по жизни на огромной скорости. У вас, Се­режа, была цель, были средства. Друзья были, да и семья наверняка тоже была. И вдруг со всего разгона — бац! Вы врезались на полном ходу в бетонный столб. В результате — полное фиаско. Вы ведь не случайно остались здесь, с нами? Отныне нет ничего — ни цели в жизни, ни семьи, ни друзей. Это сокрушительный удар, не все после такого могут подняться. Вот его-то последствия и нужно залечить.

— Чем — водкой? — скептически усмехнулся Белов.

Но Федя ни мало не смутился.

— Покоем. Хотя, в сущности, это одно и то же. Вы слышали вульгарный тезис: «С утра не выпил — день пропал, а выпил — весь день свободный»? Алкоголь просто снимает стресс и позволяет взглянуть на проблему со стороны. Помните, как говорили древние римляне? Нихиль хабео — нихиль куро! То есть, нет имущества, нет забот. Если у вас не­ту тети, ее не отравит сосед. У кого ничего нет, у того нет и проблем. Это же основы буд­дизма! Переход в новую жизнь. Вы ведь не хотите возвращаться к старой? Или я не прав? Так что для вас старый путь кончился, впереди лежит новый.

Белов молча налил себе полный стакан вод­ки и выпил. Закашлялся.

— Я недавно уже слышал что-то в этом роде, насчет пути, — проговорил он, отдышавшись. — От своего покойного друга.

Но Федя не обратил внимания на его слова и продолжал гнуть свое.

— И, заметьте, в той, прошлой жизни у вас осталась целая куча вопросов, отвечать на ко­торые вам не хочется. Потому как ответы-то все известны заранее, но они не радуют, а сов­сем даже наоборот. Вы ведь догадываетесь, кто и зачем отправил вас на нашу помойку? Но не хотите признаться в этом даже себе!

Сзади в кустах раздался шорох: прихрамы­вая, к ним приближался молодой парень в ста­ром армейском бушлате.

— А вот и Витек! — обрадовался Федя. — А прозвище у него — Злой…

— Квасите? — вместо приветствия поинте­ресовался гость.

Федя налил стакан и ему.

— Винтовка рождает власть, а водка делает свободным, — заявил Федя в полном проти­воречии со своими предыдущими постулата­ми и протянул Витьку емкость. — Может, у тебя есть другие предложения? Нет? Тогда бери и пей.

Витек принял дозу как должно, осушил ста­кан одним духом. Потом опустился на плиты рядом с ними, помолчал и неожиданно вскочил.

— Ну ладно, пойду я.

— А поговорить? — обиделся Федя. — Что о нас товарищ подумает, что мы алкоголики? Одна водка на уме? Его кстати, Серым кличут.

Витек усмехнулся и снова присел рядом.

—Да о чем говорить-то? Я лучше вам прит­чу расскажу о мужике, который животных любил…

Он достал пачку «Беломора», продул гиль­зу, сжал ее в двух местах и закурил. Белов и Федор молча ждали продолжения.

— Так вот, — начал Витек неторопливо, — подобрал мужик на помойке маленького Зеле­ного змия. Души в нем не чаял, гулять на по­водке выводил, спиртом из бутылочки отпаи­вал… Такой вот симбиоз у них возник. А Змий вырос, снял поводок и надел его на хозяина. Теперь Змий сам выводит мужика на поводке, отпаивает из бутылки, души в нем не чает, а мужик стал такой зеленый-зеленый…

Белов от души расхохотался, но Федя его не поддержал, а стал распространяться на тему разумного употребления алкоголя и его поль­зы для половозрелых организмов и человечест­ва в целом. Он сыпал именами и медицински­ми терминами, как заправский лектор общест­ва «Знание». Чувствовалось, что темой он владеет и закончит нескоро.

— Ну тебя, ты меня достал уже, философ хренов, — Витек повернулся к Белову и стал объяснять ему: — Этот Гегель как в кондицию войдет, так с ним вообще говорить невозмож­но. Дурной становится, что профессор какой-нибудь. Так что я похромал. А вы оставайтесь. Тебе, Серый, поначалу может даже интересно будет, а мне эта муть уже поперек горла, — он встал и направился в сторону бытовок.

Федя обиженно посмотрел ему вслед, потом слил остатки водки в стакан. Получилось чуть меньше половины.

— Не возражаете, если я допью? — с надеж­дой в голосе спросил он.

— Пей, для хорошего человека отравы не жалко, — согласился Белов.

Федя с нескрываемым сожалением допил остатки водки и мечтательно прищурился, гля­дя на синее небо в просвете между облаками.

— Витек на самом деле вовсе не злой, — по­яснил он. — Просто ему не повезло в жизни…

История Витька в изложении Феди оказа­лась на редкость невеселой. Тот, как и Доктор Ватсон, угодил под каток новейшей россий­ской истории. Солдатом-срочником попал в Чечню, участвовал в новогоднем штурме Гроз­ного, горел в танке на площади Минутка, чу­дом остался жив. Потом его колонна попала в засаду в Аргунском ущелье, в урочище Ярыш-Марды, и была полностью уничтожена. Витек оказался в плену. Сидел в зиндане по уши в собственном дерьме, пас овец в горах. Бежал. Его поймали и, чтобы отбить охоту к побегам, отрубили пальцы на ноге. Кстати, этим же ме­тодом в Америке рабовладельцы лечили от из­лишнего свободолюбия беглых негров. Такие вот параллели…

Когда Витек уже отчаялся выбраться когда-нибудь из проклятых гор, его вдруг неожиданно погрузили в машину, привезли в какой-то аул и сдали с рук на руки федералам. Оказалось, его выкупили. Благодарить он должен был за это представителя президента на Кавказе Зорина.

Об этом ему напомнили спустя полгода по­сле возвращения домой. К Витьку домой за­явились крепкие пацаны с бритыми затылками и объяснили, что у благодетеля финансовые проблемы, поэтому деньги за выкуп было бы неплохо вернуть. В результате квартира «должника» оказалась проданной, деньги вер­нулись в карман Зорина, а Витек оказался на свалке…

Белов слушал рассказ Феди, сравнивал его с историей доктора Ватсона, со своей собствен­ной историей. До сих пор он был твердо убеж­ден, что каждый человек — сам творец своей судьбы. Теперь он начинал думать иначе. Мо­жет, действительно сидят в небе три бабы, одна прядет нить жизни, другая сматывает в клубок, а третья обрывает? И никто, даже сам Господь Бог, не в силах изменить предначертанного?

Федя, заметив, что его подопечный задумал­ся, замолчал и сам. Ни шевелиться, ни вставать им не хотелось, и они сидели бы так еще долго, если бы не истошные крики… Доносились они из бытовки доктора.

— Что это? — вздрогнул Белов.