Лицо Феди вмиг утратило интеллигент­ность.

— Доктора трухануло. Ну лепила, во, блин, чмо! Опять вместо ширки «бомбу» сварил.

— Какую бомбу? — не понял Белов.

— Обычную. Ты думаешь, он героином, что ли, колется? Счас! Всякую дрянь варит. Черняшку из маковой соломки. А там дело известное. Капля жира на посуде осталась — бок выйдет. Трухать будет. Пошли, может, поможем чем?

И Федя, а за ним и Белов, кинулись к вагон­чику доктора Ватсона.

 XVII

Олина жизнь постепенно входила в обыч­ную колею. Она была бесконечно благодарна Шмидту за поддержку. Если бы не он, ей при­шлось бы очень тяжело.

Шмидт не только взял на себя все заботы, связанные с похоронами Елизаветы Андреев­ны, но и всячески старался облегчить Ольге процедуру вступления в права собственности. В отличие от нее, он с самого начала не сомне­вался, что она захочет и сможет стать полно­правной хозяйкой империи Саши Белого.

Ольга продолжала жить в квартире Шмидта в элитном доме на западной окраине Москвы.

Но на работу и с работы ее привозили в «Мерседесе» с затемненными стеклами. С Ванькой в ее отсутствие занималась приходящая няня по имени Марина. Возвращаясь домой, Ольга не­изменно находила полный продуктов холо­дильник, а на столе в кухне горячий ужин.

Но чем увереннее Ольга чувствовала себя в бизнесе, тем больше вопросов возникало у нее в отношении всего остального. И самый главный вопрос касался судьбы ее мужа…

В тот вечер она приехала домой раньше обычного. Ванька еще гулял во дворе с гувер­нанткой. Пожалуй, его поведение беспокоило Ольгу больше всего. В последнее время мальчик стал замкнутым и раздражительным. Возвраща­ясь домой с прогулки, он первым делом спраши­вал: «Мам, а папа не приехал? А где папа?». И Ольге с каждым днем становилось все труднее отвечать на этот простой детский вопрос.

Она прошла в ванную, переоделась, потом долго стояла у большого, во всю стену, окна зимнего сада. Ощущение одиночества и нео­пределенности было невыносимым. Ольга взя­ла трубку телефона и набрала номер Шмидта.

— Ты можешь приехать прямо сейчас? — по­просила она.

Через полчаса Шмидт вошел в квартиру. Вид­но было по нему, что он чувствует себя не в своей тарелке в собственном доме. Скрывая нелов­кость, он прошел к бару и налил себе и Ольге вис­ки. Алкоголь немного снял напряженность в их отношениях. Они сели в кресла друг против друга. Ольга нарочно поставила их таким образом перед приходом Шмидта, чтобы тот не мог отвер­нуться в сторону в ходе серьезного разговора…

— Дима, давай определимся. В офисе я ни­как не могу выбрать момент, чтобы спокойно поговорить. Скажи, что с Сашей? Ты должен хоть что-то знать!

Шмидт некоторое время изучал ее лицо, пы­таясь понять, какого ответа она боится больше всего. Ему не хотелось травмировать ее. Поэто­му врать особенно он не стал, но и всей правды не сказал.

— Я не знаю, где он в данный момент нахо­дится, — произнес он глухо. — Но, если откро­венно, то почти уверен, что Саша погиб. Иначе бы он дал о себе знать.

Ольга ждала чего-то подобного. Она вся сжалась, ее побелевшие пальцы с силой впи­лись в толстое стекло стакана.

— И что мы теперь будем делать? Ведь Саша руководил целой империей. Это же колоссаль­ный бизнес, крутятся огромные деньги, работа­ют сотни людей.

— Тысячи, — поправил Шмидт. — Пока все работает. Думаю, вдвоем с тобой нам удастся справиться с тем, что построили Саша и его друзья. А если Саша вернется, чего я искренне желаю, я сдам ему все дела и отчитаюсь перед ним до последней копейки.

Говорил Шмидт как всегда убежденно, но сейчас, может быть впервые, в его голосе Ольге послышалась какая-то фальшь. Но, как ни странно, это ее не возмутило и не покоробило…

 Часть 2 ЧИСТИЛИЩЕ

 XVIII

Жизнь Белова постепенно входила в нор­мальное русло. Терапия Феди приносила ре­зультаты. Стакан паленой водки с утра снимал напряжение и позволял примириться с новым существованием. Мешало только сознание, что этот дешевый заменитель счастья не способен решить всех его проблем.

Он продолжал жить у Лены, но их отноше­ния изменились. После той ночи он снова пы­тался сблизиться с нею, но неожиданно для се­бя встретил с ее стороны отпор. Даже не отпор, а форменную истерику. Правда, наутро Лена извинилась, но о близких отношениях теперь и речи не было.

Белов ломал голову — что он сделал не так? И не находил ответа. Возможно, Лена считала, что Белов живет с ней из жалости к ее исковер­канной жизни?

Утратив контакт с Леной, он поневоле сбли­зился с Федей, и теперь проводил с ним все больше времени. Жизнь Феди была проста, как правда. На свалку его привели две привязанно­сти — к выпивке и философии.

Когда-то, после смерти родителей, Феде до­сталась в наследство профессорская квартира в сталинском доме на Пресне. Белов внутренне усмехнулся, узнав, что Федя был сыном профессора филологии. Как не похож он был на Космоса Холмогорова!

Огромная трехкомнатная квартира в центре Москвы была холостому Феде ни к чему. По­этому когда замужняя сестра, имевшая двух детей, попросила Федю обменять квартиру ро­дителей на ее двухкомнатную, он сразу согла­сился. Перебравшись из центра на окраину, Федя не унывал и вскоре женился на студент­ке с собственного факультета. Новобрачная не имела московской прописки и прожила с Фе­дей ровно столько, чтобы брак не выглядел фиктивным при его расторжении.

После развода жена разменяла Федину двухкомнатную квартиру. Себе выменяла од­нокомнатную, ему — комнату в коммуналке. Но Федя и тут не унывал: вскоре его комната стала родным домом для его друзей, приятелей и просто собутыльников. Из университета его отчислили за неуспеваемость и перманентное пьянство. Но все жизненные трудности он встречал со спокойствием Диогена.

Сказать по правде, ближе всего ему было учение Эпикура: Вслед за этим античным философом он полагал, что не общественное должно быть выше личного, как раз наобо­рот. Человек создан для наслаждений, а не для решения каких-то чуждых и навязывае­мых ему окружающими социальных про­блем. Потому следует держаться подальше от государства, и ни в коем случае не участ­вовать в крестовых походах и в любых об­лавах на двуногого прямоходящего зверя. Ни под каким видом, никогда, ни за что! Это удел дураков!

Работать он так и не научился. Поэтому ког­да сосед по квартире предложил ему обменять с доплатой его комнату на домик в Подмоско­вье, он снова согласился.

Позже выяснилось, что от домика остался один фундамент. Да и вместо обещанной сум­мы в десять тысяч долларов Феде пришлось до­вольствоваться двумя тысячами задатка. Но и с такими деньгами он чувствовал себя богаче Ротшильда и Креза. Друзья недолго поднимали за Федю тосты и произносили красивые здра­вицы. В одно прекрасное утро Федя очнулся на лесополосе с разбитой головой и без копейки денег. С трудом доковылял железнодорожной линии, где его и нашел Витек. Так он оказался на свалке…