Жизнь после смерти

Завидев Федю, Витек ощерился:

— Ну вот, Степаныч, а ты говорил много будет .

— Ты что такой взъерошенный? — проигно­рировав замечание коллеги, обратился Степа­ныч к Феде.

Тот еле отдышался. Его ослабленный алко­голем организм совершенно отвык от нагрузок.

— Там это, как его … сейчас на дальний конец мужики на  «мерине» приезжали … — сообщил он, с трудом выпихивая слова изо рта.

—          А ты откуда знаешь, что на мерине? Щу­пал, что ли? — заржал Витек.

—          Да не на лошади, а на «мерседесе»! Мужи­ки солидные, в костюмах.

—          К тебе, что ли? Не иначе как от президен­та за советом, — не унимался Витек.

Но Федя не обратил внимания на его шпиль­ки. Он поскреб трехдневную щетину на скуле и уставился на бутылку водки. «С бодуна мужик мается …» — понял Степаныч. Он неторопливо достал из сумки еще один пластмассовый ста­канчик, налил почти до краев и протянул Феде.

—          Выпей, расслабься.

Тот вытянул весь стакан, не поморщившись, и замер с закрытыми глазами. Словно заснул.

—          Ты чего? — испугался Белов.

—          Ща, подожди, — Федя как будто прислушивался к чему-то ‘внутри себя.

Собутыльники смотрели на него с понимани­ем. А Федя стал меняться буквально на глазах.

Его серое испитое лицо вдруг посветлело, мор­щины разгладились, кожа на лице порозовела … Впечатление было такое, что он сбросил одну маску — бомжа-клошара, и надел другую. То ли Чехова, то ли Леонида Андреева.

— Так о чем мы? — Исцеленный открыл гла­за. — Степаныч, ты помнишь, в прошлом году Пельмень возле старой бойлерной тоже мешок. Подобрал? А там деньги оказались. Толи их в бан­ке на уничтожение списали, толи украли где. Они еще тогда чуть подгорелые с одного боку были.

— Ну и где твой Пельмень? — напомнил Ви­тек. — Приехали вот такие же, в костюмах, и увезли. А потом его голову на свалке нашли. Пару месяцев он на эти бабки только и прожил.

Но Федю было трудно переспорить.

— Зато как жил? Сам благоденствовал и нуждающимся помогал, как мать Тереза. Так и пакет-то у него был небольшой совсем. А тут. Настоящий мешок. Вот такой! С тебя размером. Ну что, Степаныч, голубчик, вперед? А то ведь сгорит добро!

. Степаныч скривился, как от зубной боли.

— Нет, на дальний конец не поеду. Я там в прошлый раз картер чуть не пробил. И подвес­ку угроблю. У меня же не самосвал.

— И не «мерседес», — ухмыльнулся Витек.

Но Федя не сдавался.

— Слышь, Степаныч, а там канистра новая лежит, на двадцать литров. Они бензин-то вы­лили, а канистру там же и бросили.

Степаныч задумался. В мешок с миллио­ном долларов он, конечно, не поверил, но вот новая канистра — другое дело. Это — конкре­тика!

— Съездить разве, поглядеть? — спросил он не то Витька, не то самого себя.

А Федя все не унимался.

— Говорю же — деньги там. На уничтожение привезли, сжечь. Может. Это вообще баксы?

Витек. Белобрысый голубоглазый парень лет двадцати пяти, сплюнул в щель между зу­бами.

— Нам и рубли сойдут! Ладно. Интеллигент малахольный, считай — уболтал. Степаныч, за­води свою ласточку! Поехали, глянем, пока все не сгорело!

Степаныч. Солидный мужчина пожилого возраста, с недовольным ворчанием направил­ся к дощатому, сбитому из горбыля сараю. Во­зился он там минут пять … За это время Витек и Федя успели допить водку. Степанычу остав­лять не стали, поскольку он за рулем.

Наконец в сарае зафырчал двигатель, и из распахнутых ворот показалась небесно-голубо­го цвета легендарная «копейка». Несмотря на преклонный возраст, машина сверкала чисто­той и выглядела ухоженной. За рулем восседал гордый Степаныч. Счастливое выражение как ветром сдуло с его лица, когда Витек, а за ним и Федя, полезли в машину, марая сиденья свои­ми грязными засаленными обносками.

— Трогай, шеф! — сказал Витек с вальяж­ным видом, как барин кучеру.

И машина медленно покатилась по грунтов­ке в сторону свалки. Когда они прибыли на место, огонь уже совсем ·приблизился к мешку. Еще немного — и могла бы вспыхнуть пропи­танная бензином земля, а вслед за ней и сам ме­шок с его содержимым.

Витек заметно прихрамывал на правую но­гу. Утопая в грязи по щиколотку, он, а за ним и Федя приблизились к мешку. Он был боль­шой и черный. В таких и в самом деле возят деньги. И трупы. Витек с Федей осторожно ух­ватили мешок за концы и отволокли его по­дальше от огня. Степаныч тем временем за­нялся канистрой.

Едва взявшись за мешок, Федя сразу же по­нял, что там, внутри, не деньги, а что-то совсем другое. Край мешка задрался, и обитатели свалки увидели лицо человека. Смертельно бледное лицо!

— Мужик! Мертвый! — охнул Федя.

— Вот тебе и бабки! — Витек снова ухмылялся, хотя И ему было не до смеха. — Пошли-ка отсюда, пока нам хомут не подвесили!

— За что? — не понял Федя. — Мы же ниче­го такого …

Витек просто в ярость пришел от такой бес­толковости.

— А ничего такого от тебя и не требуется.

Зуб даю — это они нарочно свою ментовскую прокладку устроили! Подкинули трупешник, а сами сидят сейчас вон в тех кустиках и ждут, чтобы нас взять.

Федя решительно покачал головой.

— А чего же тогда не берут? Ждут Нового го­да? Нет, это и не менты были.

К ним подошел Степаныч, озабоченно поти­рая подбородок. Он долго и внимательно раз­глядывал лицо человека в мешке.

— Не нравится мне этот парень, ох, не нра­вится! Хорошего человека на свалку просто так не выбросят.

Витек осклабился.

— Так себя же, поди, плохим. Не считаешь?

А ты ведь тоже тут, на свалке оказался.

— у меня на то причины были, — хмуро воз­разил Степаныч.

— Так и у него они наверняка имеются, ­гнул свое Витек и поправился. — То есть име­лись. При жизни.

Федя присел над мешком и потянул носом воздух .. Он предполагал унюхать трупный за­пах, но в ноздри бил только бензин.

— Хама хомини люпус эст! — произнес Федя торжественно, подняв указательный палец.

— Чего? — раздраженно обернулся к нему Витек.

— Латынь это: человек человеку волк.

— Товарищ и брат, — еще более раздраженно закончил Витек — Чем пургу гнать, давай луч- . Ше думать, что с этим трупаком делать будем?

— А может, он еще живой? Может, его водой полить? — предложил Федя.

Витек хлопнул себя по бедру.