– Дитя мое, – сказала Анна Австрийская, отлично понимая молодую королеву, желавшую получить эти браслеты для себя, – мне во что бы то ни стало нужно заманить к себе принцессу.
– Принцессу? – спросила, краснея, молодая королева.
– Ну да! Разве не лучше видеть у себя соперницу, чтобы наблюдать и управлять ею, чем знать, что король у нее, всегда готовый ухаживать за ней. Эта лотерея – приманка, которой я пользуюсь с этой целью; неужели вы порицаете меня?
– Нет, нет, – вскричала Мария‑Терезия и в порыве ребяческой радости, свойственной испанкам, с восторгом захлопала в ладоши.
– И вы не жалеете, дорогая, что я не подарила вам браслеты, как сначала хотела сделать?
– О нет, нет, дорогая матушка!
– Итак, дитя мое, принарядитесь, чтобы наш вечер вышел как можно более блестящим. Чем веселее будете вы, чем вы будете очаровательнее, тем больше вы затмите остальных женщин своим блеском.
Мария‑Терезия ушла в полном восторге. Через час Анна Австрийская принимала у себя принцессу и, осыпая ее ласками, говорила:
– Приятные вести. Король в восторге от моей лотереи.
– А я совсем не в восторге, – отвечала принцесса, – я никак не могу приучить себя к мысли, что эти прекрасные браслеты могут оказаться на чьих‑то чужих руках.
– Полно, – сказала Анна Австрийская, скрывая улыбкой жестокую боль в груди. – Не возмущайтесь так, милая… и не смотрите на вещи так мрачно.
– Ах, королева, судьба слепа… говорят, вы приготовили двести билетов?
– Ровно двести. Но вы ведь знаете, что выигрыш только один.
– Знаю. Кому же он достанется? Разве вы можете угадать? – с отчаянием произнесла принцесса.
– Вы напомнили мне сон, который я видела сегодня ночью… Ах, сны мои хорошие… я сплю так мало.
– Какой сон?.. Вы больны?
– Нет, – улыбнулась королева, удивительной силой воли подавляя новый приступ боли в груди. – Итак, мне снилось, что выиграл браслеты король.
– Король?
– Вы хотите спросить меня, что стал бы делать король с браслетами?
– Да.
– И все же было бы очень хорошо, если бы король выиграл их, потому что, получив эти браслеты, он должен был бы подарить их кому‑нибудь.
– Например, вернуть их вам.
– В таком случае я сама немедленно подарила бы их кому‑нибудь. Ведь не думаете же вы, – со смехом сказала королева, – что я пускаю эти браслеты в лотерею из нужды. Я просто хочу подарить их, не возбуждая зависти; но если случай не избавит меня от затруднения, то я приду ему на помощь… Я прекрасно знаю, кому мне подарить эти браслеты.
Слова эти сопровождались такой обворожительной улыбкой, что принцессе пришлось заплатить за нее благодарным поцелуем.
– Вы ведь отлично знаете, – прибавила Анна Австрийская, – что король не вернул бы мне браслетов, если бы выиграл.
– В таком случае он подарил бы их королеве.
– Нет, по той же причине, по какой не вернул бы и мне; тем более что, если бы я хотела подарить их королеве, я обошлась бы без его помощи.
Принцесса искоса взглянула на браслеты, которые блестели на соседнем столике в открытом футляре.
– Как они хороши, – вздохнула она. – Но ведь мы забыли, что сон вашего величества – только сон.
– Я буду очень удивлена, – возразила Анна Австрийская, – если он не сбудется: все мои сны сбываются.
– В таком случае вы можете быть пророком.
– Повторяю вам, дитя мое, что я почти никогда не вижу снов; но этот сон так странно совпадает с моими мыслями, он так хорошо вяжется с моими предположениями.
– Какими предположениями?
– Например, что вы выиграете браслеты.
– Тогда их выиграет не король.
– О! – воскликнула Анна Австрийская. – От сердца его величества не так далеко до вашего сердца… сердца его дорогой сестры… не так далеко, чтобы сон можно было считать несбывшимся. У вас много шансов. Вот сосчитайте.
– Считаю.
– Во‑первых, сон. Если король выиграет, он, конечно, подарит вам браслеты.
– Допустим, что это шанс.
– Если вы сами выиграете их, они ваши.
– Понятно.
– Наконец, если выиграет их принц…
– То он подарит их шевалье де Лоррену, – звонко засмеялась принцесса.
Анна Австрийская последовала примеру невестки и тоже расхохоталась, отчего боль ее усилилась и лицо внезапно помертвело.
– Что с вами? – спросила в испуге принцесса.
– Ничего, пустяки… Я слишком много смеялась… Перейдем к четвертому шансу.
– Не могу себе представить его.
– Простите, я тоже могу выиграть браслеты, и если выиграю, положитесь на меня.
– Спасибо, спасибо! – воскликнула принцесса.
– Итак, я надеюсь, что вы избраны судьбой и что теперь мой сон начинает приобретать твердые очертания действительности.
– Право, вы внушаете мне надежду и уверенность, – сказала принцесса, – и выигранные таким образом браслеты будут для меня еще во сто раз драгоценнее.
– Итак, до вечера!
– До вечера!
И они расстались.
Анна Австрийская подошла к браслетам и заметила, рассматривая их:
– Они действительно драгоценны, потому что сегодня вечером с их помощью я завоюю одно сердце и открою одну тайну.
Потом, обернувшись к пустому алькову, прибавила:
– Не правда ли, моя бедная Шеврез, ты так повела бы игру? – И звуки этого забытого имени пробудили в душе королевы воспоминание о молодости с ее веселыми проказами, неиссякаемой энергией и счастьем.
VII. Лотерея
В восемь часов вечера все общество собралось у королевы‑матери.
Анна Австрийская в парадном туалете, блистая остатками красоты и всеми средствами, которые кокетство может дать в искусные руки, скрывала, или, вернее, пыталась скрыть от толпы молодых придворных, окружавших ее и все еще восхищавшихся ею по причинам, указанным нами в предыдущей главе, явные разрушения, вызванные болезнью, от которой ей предстояло умереть через несколько лет.
Нарядно и кокетливо одетая принцесса и королева, простая и естественная, как всегда, сидели подле Анны Австрийской и наперерыв старались привлечь к себе ее милостивое внимание.
Придворные дамы соединились в целую армию, чтобы с большей силой и с большим успехом отражать задорные остроты молодых людей. Как батальон, выстроенный в каре, они помогали друг другу держать позицию и отбивать удары.
Монтале, опытная в таких перестрелках, защищала весь строй перекрестным огнем по неприятелю.
Де Сент‑Эньян, в отчаянии от упорной, вызывающей холодности мадемуазель де Тонне‑Шарант, старался выказывать ей равнодушие; но неодолимый блеск больших глаз красавицы каждый раз побеждал его, и он возвращался к ней с еще большей покорностью, на которую мадемуазель де Тонне‑Шарант отвечала ему новыми дерзостями. Де Сент‑Эньян не знал, какому святому молиться.
Вокруг Лавальер уже начали увиваться придворные.
Надеясь привлечь к себе взгляды Атенаис, де Сент‑Эньян тоже подошел с почтительным поклоном к этой молодой девушке. Некоторые отсталые умы приняли этот простой маневр за желание противопоставить Луизу Атенаис.
Но те, кто так думал, не видели сцены во время дождя и ничего не слышали о ней. Большинство же было прекрасно осведомлено о благосклонности короля к Лавальер, и молодая девушка уже привлекла к себе самых ловких и самых глупых.
Комментариев нет