– Мы потеряли из виду короля с полчаса назад, – отвечал шевалье.
– Может быть, он у принцессы? – спросил Фуке.
– Не думаю, потому что я встретился с принцессой, возвращавшейся домой по малой лестнице; если только этот дворянин, с которым вы столкнулись, не был сам король…
И шевалье сделал паузу, ожидая, что услышит сейчас имя человека, которого он преследовал.
Но Фуке ответил:
– Нет, сударь, это был не король.
Разочарованный шевалье поклонился, но при этом еще раз осмотрелся кругом и, заметя г‑на Кольбера в группе каких‑то людей, сказал суперинтенданту:
– Вот там, под деревьями, стоит человек, который даст вам более точные сведения, чем я.
– Кто он такой? – спросил Фуке, слабые глаза которого плохо видели в темноте.
– Господин Кольбер, – отвечал шевалье.
– Вот как! Тот человек, который разговаривает с факельщиками, и есть господин Кольбер?
– Он самый. Он отдает распоряжения по поводу завтрашней иллюминации.
– Благодарю вас, сударь.
И Фуке сделал движение, показывавшее, что он узнал все, что ему было нужно.
После этого шевалье, который, напротив, ничего не узнал, удалился с низким поклоном. Когда он отошел, Фуке, нахмурившись, о чем‑то задумался. Арамис посмотрел на него с сожалением и грустью.
– Неужели, – сказал он, – вас волнует даже имя этого человека? Несколько минут тому назад вы были веселы и довольны и вдруг помрачнели от одного вида этого ничтожества. Неужели, сударь, вы перестали верить в свою звезду?
– Перестал, – печально вздохнул Фуке.
– Да почему же?
– Потому, что я слишком счастлив в данную минуту, – отвечал Фуке дрожащим голосом. – Ах дорогой мой д’Эрбле, вы такой ученый, вы, наверное, знаете историю некоего самосского тирана. Что мне бросить в море, чтобы предотвратить надвигающееся несчастье? Ах, повторяю вам, друг мой, я слишком счастлив, так счастлив, что не желаю ничего больше того, что у меня есть… Я поднялся так высоко… Вы знаете мой девиз: Quo non ascendam! Я поднялся так высоко, что мне остается только спускаться. Следовательно, мне совершенно невозможно верить в улучшение моей судьбы, ибо я достиг всего, что может желать человек.
Арамис улыбнулся, устремив на Фуке свой ласкающий и острый взгляд.
– Если бы я знал, в чем состоит ваше счастье, – сказал он, – то, может быть, опасался бы вашей опалы, но вы относитесь ко мне как к истинному другу, то есть находите, что я гожусь и в несчастье. Я этим очень дорожу. Но мне кажется, я заслужил также и то, что время от времени вы будете делиться со мной вашими удачами, чтобы и я мог порадоваться им, так как вы знаете, что они мне дороже моих собственных.
– Дорогой прелат, – засмеялся Фуке, – секреты мои слишком нечестивы, чтобы я мог доверить их епископу, каким бы светским человеком он ни был.
– Вот глупости! А если как на исповеди?
– Ах, мне пришлось бы слишком много краснеть, если бы вы были моим духовником.
И Фуке снова вздохнул.
Арамис еще раз взглянул на него с той же улыбкой.
– Скрытность, – сказал он, – большая добродетель.
– Тише, – перебил его Фуке. – Вон та ядовитая тварь узнала меня и идет к нам.
– Кольбер?
– Да, отойдите в сторонку, дорогой д’Эрбле; я не хочу, чтобы этот пролаза видел нас вместе, а то он возненавидит и вас.
Арамис пожал ему руку.
– На кой мне дьявол его дружба? – удивился он. – Разве у меня нет вас?
– Да, но, может быть, когда‑нибудь меня не станет, – грустно ответил Фуке.
– Ну, если такое время наступит, – спокойно заметил Арамис, – мы попробуем обойтись без дружбы господина Кольбера или же не станем обращать внимания на его ненависть. Но скажите мне, дорогой Фуке, почему вы, вместо того чтобы разговаривать с этим подхалимом, как вы его назвали, от беседы с которым я не вижу никакой пользы, – почему вы не отправитесь прямо к королю или по крайней мере к принцессе?
– К принцессе? – рассеянно проговорил суперинтендант, погрузившись в воспоминания. – Да, разумеется, к принцессе.
– Вспомните, – продолжал Арамис, – переданную нам новость о больших милостях, которыми стала пользоваться принцесса в последние два‑три дня. Мне кажется, что в ваших планах и в наших общих интересах вам следует поухаживать за приятельницами его величества. Это единственное средство поколебать укрепляющийся авторитет господина Кольбера. Ступайте же как можно скорее к принцессе и заручитесь ее поддержкой.
– Но вполне ли вы уверены, – возразил Фуке, – что в настоящее время король увлечен именно ею?
– Если стрелка повернулась, то разве только с сегодняшнего утра! Ведь вы знаете, у меня своя полиция.
– Прекрасно. Я иду сейчас же и на всякий случай прибегну к моему испытанному средству: вот к этой паре великолепных старинных камней в оправе из брильянтов.
– Я видел их: прекрасная, редкостная вещь!
Тут беседа их была прервана лакеем, который вел за собой курьера.
– Для господина суперинтенданта, – громко объявил курьер, подавая Фуке письмо.
– Для его преосвященства епископа ваннского, – чуть слышно сказал лакей, вручая письмо Арамису.
Так как у лакея был факел, то он стал между суперинтендантом и епископом, чтобы оба могли читать одновременно.
При виде мелкого, убористого почерка на конверте Фуке радостно вздрогнул; только те, кто любит или любил, поймут его беспокойство, сменившееся радостью. Он быстро распечатал письмо, в котором заключались такие слова:
«Всего час, как я рассталась с тобой, и уже целую вечность я не говорила тебе: люблю тебя».
Это было все.
Действительно, г‑жа де Бельер рассталась с Фуке только час тому назад, проведя с ним два дня, и, опасаясь, как бы воспоминания о ней не изгладились из сердца, которым она дорожила, она послала к нему курьера с этим важным сообщением. Фуке поцеловал письмо и дал посыльному пригоршню золота.
Что касается Арамиса, то и он был занят чтением, но с большей холодностью и сдержанностью. В записке содержалось следующее:
«Сегодня вечером король был ошеломлен полученной им новостью: он любим одной женщиной. Он узнал об этом случайно, подслушав разговор этой молодой девушки с подругами. И теперь король весь во власти этой новой прихоти. Девицу зовут мадемуазель де Лавальер, и она далеко не так красива, чтобы эта прихоть перешла в бурную страсть. Берегитесь мадемуазель де Лавальер».
Ни слова о принцессе.
Арамис медленно сложил письмо и спрятал его в карман. Что же касается Фуке, то он все время прижимал к губам письмо г‑жи Бельер.
– Послушайте, – сказал Арамис, прикасаясь к руке Фуке.
– А, что? – отозвался Фуке.
– Мне пришла в голову одна мысль. Знаете ли вы девицу по имени Лавальер?
– Нет, не знаю.
– Вспомните хорошенько!
– Ах да, одна из фрейлин принцессы.
– Должно быть, она.
Комментариев нет