– Теперь остается только проверить вашу проницательность.
– О, государь, человеку свойственно ошибаться, – философски произнес мушкетер.
– В таком случае вы не человек, господин д’Артаньян, потому что, мне кажется, вы никогда не ошибаетесь.
– Ваше величество сказали, что мы это проверим.
– Да.
– Каким же образом?
– Я послал за господином де Маниканом, и господин де Маникан сейчас придет.
– Разве господин де Маникан знает тайну?
– У де Гиша нет тайн от господина де Маникана.
Д’Артаньян покачал головой.
– Повторяю, никто не присутствовал на поединке, и если только де Маникан не является одним из тех людей, которые вели графа…
– Тсс! – прошептал король. – Вот он идет. Останьтесь здесь и слушайте.
– Хорошо, государь, – отвечал мушкетер.
В ту же минуту на пороге показались Маникан и де Сент‑Эньян.
XXIV. Засада
Король сделал знак мушкетеру, а затем де Сент‑Эньяну.
Знак был повелительный, и смысл его был: «Молчите, если дорожите жизнью».
Д’Артаньян, как солдат, отошел в угол. Де Сент‑Эньян, как фаворит, прислонился к спинке королевского кресла.
Маникан, выставив вперед правую ногу, приятно улыбнувшись и грациозно протянув белую руку, сделал реверанс. Король ответил ему кивком.
– Добрый вечер, господин де Маникан, – сказал он.
– Ваше величество оказали мне честь, пригласив к себе, – поклонился Маникан.
– Да, чтобы узнать от вас все подробности несчастного случая с графом де Гишем.
– О, государь, это очень печально!
– Вы были с ним?
– Не совсем, государь.
– Но вы явились на место происшествия через несколько минут после того, как оно случилось?
– Да, государь, приблизительно через полчаса.
– Где же это несчастье произошло?
– Кажется, государь, это место называется поляной в роще Рошен.
– Да, сборный пункт охотников.
– Совершенно верно, государь.
– Расскажите мне все известные вам подробности несчастного случая, господин де Маникан.
– Может быть, ваше величество уже получили сведения? Я боюсь утомить вас повторением.
– Ничего, не бойтесь.
Маникан осмотрелся кругом. Он увидел только д’Артаньяна, прислонившегося к стене, спокойного, благодушного, доброжелательного, и де Сент‑Эньяна, с которым он пришел и который по‑прежнему стоял у королевского кресла тоже с очень любезным выражением лица. Поэтому Маникан набрался мужества и проговорил:
– Вашему величеству небезызвестно, что на охоте часто бывают несчастные случаи.
– На охоте?
– Да, государь. Я хочу сказать, когда устраивается засада.
– Вот как! – воскликнул король. – Значит, несчастный случай произошел во время засады?
– Да, государь, – подтвердил Маникан, – разве ваше величество этого не знает?
– Только в самых общих чертах, – скороговоркой сказал король, которому всегда было противно лгать. – Итак, по вашим словам, несчастье произошло во время засады?
– Увы, да, государь!
Король помолчал.
– На какого же зверя была устроена засада? – спросил он.
– На кабана, государь.
– Что это де Гишу вздумалось пойти совершенно одному в засаду на кабана? Ведь это мужицкое занятие и годится самое большее для того, у кого нет, как у маршала де Граммона, собак и доезжачих для приличной охоты.
Маникан пожал плечами.
– Молодость безрассудна, – произнес он наставительно.
– Продолжайте, – приказал король.
– Словом, – повиновался Маникан, еле решаясь говорить и медленно произнося одно слово за другим, как переставляет свои ноги человек, идущий по болоту, – словом, государь, бедный де Гиш пошел в засаду совершенно один.
– Один! Вот так охотник! Разве господин де Гиш не знает, что кабан бросается на охотника?
– Как раз это и случилось, государь.
– А он знал, с кем ему придется иметь дело?
– Да, государь, крестьяне видели зверя на картофельных полях.
– Что же это был за зверь?
– Двухгодовалый кабан.
– В таком случае следовало меня предупредить, сударь, что де Гиш хочет совершить самоубийство. Ведь я видел его на охоте и знаю его искусство. Когда он стреляет в кабана, загнанного собаками, он принимает все предосторожности и стреляет из карабина, а на этот раз он отправился на кабана с простыми пистолетами.
Маникан вздрогнул.
– С пистолетами, прекрасно годящимися для дуэли, но не для охоты на кабана!
– Государь, бывают вещи необъяснимые.
– Вы правы, и происшествие, которое нас интересует, принадлежит к их числу. Продолжайте.
Во время этого рассказа де Сент‑Эньян, который, может быть, сделал бы Маникану знак не очень увлекаться, должен был хранить полное бесстрастие под пристальным взглядом короля. Таким образом, он совершенно не мог перемигнуться с Маниканом. Что же касается д’Артаньяна, то статуя Молчания в Афинах была более выразительной и шумной, чем он. Маникан, продолжая идти по избранной дороге, все больше запутывался в сетях.
– Государь, – сказал он, – вероятно, дело было так. Де Гиш подстерегал кабана.
– Верхом на коне? – спросил король.
– Верхом. Он выстрелил в зверя и промахнулся.
– Какой же он неловкий!
– Зверь бросился на него.
– И убил лошадь?
– Ах, ваше величество знает об этом?
– Мне сказали, что в роще Рошен, на перекрестке, найдена мертвая лошадь, у меня возникло предположение, что это конь де Гиша.
– Так оно и есть, государь.
– Хорошо, значит, лошадь погибла; что же случилось с де Гишем?
– Де Гиш упал на землю, подвергся нападению кабана и был ранен в руку и в грудь.
– Ужасный случай! Но нужно сознаться, что виноват сам де Гиш. Как можно идти в засаду на такого зверя с одними пистолетами! Он, верно, забыл повесть об Адонисе?
Маникан почесал затылок.
– Действительно, это была большая неосторожность.
– Как вы объясняете ее себе, господин де Маникан?
– Государь, что предписано судьбой, то случится.
– О, да вы фаталист?
Маникан заволновался, чувствуя себя очень неловко.
– Я сердит на вас, господин де Маникан, – сурово начал король.
– На меня, государь?
– Конечно! Вы друг де Гиша, вы знаете, что он способен на такие безумства, и вы не остановили его!
Маникан не знал, как быть, тон короля не был похож на тон человека легковерного. С другой стороны, в нем не слышалось ни суровости, ни настойчивости судебного следователя. В нем звучало больше насмешки, чем угрозы.
– Итак, вы утверждаете, – повторил король, – что найденная мертвая лошадь принадлежала де Гишу?
– Да, да, конечно.
– Это вас удивило?
– Нет, государь. На последней охоте, как, вероятно, помнит ваше величество, таким же образом была убита лошадь под господином де Сен‑Мором.
– Да, но у нее был распорот живот.
– Совершенно верно, государь.
– Если бы у коня де Гиша был распорот живот, так же как у лошади господина де Сен‑Мора, то я нисколько бы не удивился!
Маникан вытаращил глаза.
– Но меня удивляет, – продолжал король, – что у лошади де Гиша живот цел, зато пробита голова.
Маникан смутился.
– Может быть, я ошибаюсь, – сказал король, – и лошадь де Гиша была поражена не в висок? Согласитесь, господин де Маникан, что это очень странная рана.
– Государь, вы знаете, что лошадь очень умное животное; она, должно быть, пробовала защищаться.
Комментариев нет