VIII. Серебро госпожи де Бельер
Удар был особенно тяжел из‑за его неожиданности. Прошло немало времени, пока маркиза оправилась; но, придя в себя, она стала размышлять о назревающих событиях. Она перебирала в памяти все, что сообщила ей ее безжалостная подруга.
Вскоре природный ум этой энергичной женщины взял верх над чувством бесплодного сострадания.
Маркиза не принадлежала к тем женщинам, которые плачут и ахают над несчастьем вместо того, чтобы попытаться действовать. Стиснув виски похолодевшими пальцами, она просидела минут десять в раздумье; потом, подняв голову, твердой рукой позвонила.
Она приняла решение.
– Все ли готово к отъезду? – осведомилась она у вошедшей горничной.
– Да, сударыня, но мы думали, что вы уедете в Бельер не раньше, чем через три дня.
– Однако вы уложили драгоценности и серебро?
– Да, сударыня, но мы обыкновенно оставляем эти вещи в Париже; вы никогда не берете драгоценностей с собою в деревню.
Маркиза помолчала, потом сказала спокойным тоном:
– Пошлите за моим ювелиром.
Горничная ушла исполнять приказание, а маркиза направилась к себе в кабинет и начала внимательно рассматривать свои драгоценности.
Никогда она не обращала столько внимания на свои богатства: она рассматривала эти драгоценности, только когда выбирала их. А в эту минуту она любовалась величиною рубинов и чистой водой брильянтов; она приходила в отчаяние от малейшего пятнышка или изъяна; золото казалось ей недостаточно тяжелым, а камни – мелкими.
Вошедший в комнату ювелир застал ее за этим занятием.
– Господин Фоше! Кажется, вы поставляли мне все драгоценности?
– Да, маркиза.
– Я не могу припомнить, сколько стоило это серебро.
– Сударыня, кувшины, кубки и блюда с футлярами да столовые приборы, мороженицы и тазы для варки варенья – все это обошлось вам в шестьдесят тысяч ливров.
– Господи, только и всего?
– Сударыня, в то время вы находили, что это очень дорого…
– Правда, правда. Я действительно припоминаю, что было дорого; ведь тут ценится работа, не так ли?
– Да, сударыня, и гравировка, и чеканка, и отливка.
– А какую часть стоимости вещи составляет работа?
– Третью часть, сударыня.
– У нас еще есть другое серебро, старинное, моего мужа.
– Ах, сударыня, там не такая тонкая работа. За него можно дать только тридцать тысяч ливров, стоимость самого металла.
– Всего девяносто, – прошептала маркиза. – Но, господин Фоше, есть еще серебро моей матери; помните, целая гора? Я его держала только как воспоминание.
– Ах, сударыня, то серебро – целое состояние для людей менее обеспеченных, чем вы. В то время все вещи делались очень массивными, не то что теперь. Но такую посуду не принято подавать на стол: она слишком громоздка.
– Да это как раз то, что нужно! Сколько в ней весу?
– По крайней мере тысяч на пятьдесят ливров. Я уже не говорю про огромные буфетные вазы: они одни стоят десять тысяч ливров пара.
– Сто пятьдесят! – воскликнула маркиза. – Вы уверены в цифрах, господин Фоше?
– Уверен, сударыня. Да ведь не трудно прикинуть на весах.
– Теперь перейдем к другим вещам, – продолжала г‑жа де Бельер.
И она открыла ларчик с драгоценностями.
– Узнаю эти изумруды, – сказал ювелир, – я сам их оправлял; самые лучшие изумруды при дворе, то есть, виноват: самые лучшие принадлежат госпоже де Шатильон; они ей достались от Гизов; но ваши, сударыня, вторые.
– Сколько они стоят? И есть ли возможность продать их?
– Сударыня, ваши драгоценности купят с удовольствием: все знают, что у вас лучший подбор камней во всем Париже. Вы не из тех дам, которые меняют купленное; вы покупаете всегда самое лучшее и умеете это сохранить.
– Так сколько могут дать за эти изумруды?
– Сто тридцать тысяч ливров.
Маркиза занесла эту цифру в свою записную книжечку.
– А за это колье? – спросила она.
– Отличные рубины. Я и не знал, что они есть у вас.
– Оцените.
– Двести тысяч ливров. Один средний стоит сто тысяч.
– Да, да, я так и думала, – подхватила маркиза. – Теперь брильянты. Ах, у меня масса брильянтов: кольца, цепочки, подвески, серьги, аграфы! Оценивайте поскорее, господин Фоше.
Ювелир вооружился лупой, вынул весы, взвешивал, осматривал и тихонько считал про себя.
– Все эти камни могут дать госпоже маркизе сорок тысяч ливров ежегодного дохода.
– По‑вашему, они стоят восемьсот тысяч ливров?..
– Около того.
– Я так и думала. Не считая оправы, разумеется?
– Да, сударыня. И если бы мне дали эти вещи купить или продать, то я удовольствовался бы за комиссию одним золотом, в которое оправлены эти камни, и заработал бы добрых двадцать пять тысяч ливров.
– Так не угодно ли вам взяться за продажу этих вещей с тем условием, что вы заплатите мне за все сейчас же наличными деньгами?
– Что вы, сударыня? – опешил ювелир. – Неужели вы собираетесь продать свои брильянты?..
– Тише, господин Фоше, не беспокойтесь, пожалуйста; дайте мне только ответ. Вы человек честный, тридцать лет состоите поставщиком нашего дома, знали и моего отца, и мою мать, которые заказывали вещи еще у родителей ваших. Я говорю с вами как с другом: угодно ли вам получить золотую оправу камней за то, что вы купите все у меня за наличный расчет?
– Восемьсот тысяч ливров! Да ведь это такая громадная сумма! Так трудно ее раздобыть!
– Я знаю.
– Посудите, сударыня, какие толки поднимутся в обществе, когда пойдет слух о продаже вами драгоценностей!
– Никто не узнает об этом… Вы изготовите мне такие точно вещи, только с фальшивыми камнями. Не возражайте: я так хочу. Продайте все по частям, продайте одни камни, без оправы.
– Одни камни легче продать… Принц ищет драгоценности для туалетов принцессы. Уже объявлен конкурс. Я легко могу продать принцу ваши камни на шестьсот тысяч ливров. Я уверен, что они окажутся лучше всех прочих.
– Когда вы можете это устроить?
– В три дня.
– Хорошо, а остальное вы продадите частным лицам.
– Сударыня, умоляю вас, подумайте хорошенько… Если вы будете спешить, вы потеряете сотню тысяч ливров.
– Я готова потерять хоть двести. Я хочу, чтобы все было оформлено сегодня же к вечеру. Так вы согласны?
– Согласен, маркиза… Не скрываю, что на этой сделке я заработаю пять тысяч пистолей.
– Тем лучше. А как вы заплатите мне?
– Золотом или бумагами Лионского банка, которые можно реализовать у господина Кольбера.
– С посудой выйдет миллион, – прошептала маркиза. – Господин Фоше, вы возьмете также золото и серебро. Скажете, что я желаю переплавить по моделям, которые мне больше нравятся.
– Слушаю, маркиза.
– Золото, которое будет мне причитаться за посуду, сложите в сундук и прикажите одному из ваших приказчиков ехать с этим сундуком, так, чтобы мои люди не видели его; пусть приказчик подождет меня в карете.
– В карете моей жены? – спросил ювелир.
Комментариев нет