Собаки не умеют говорить! Попробуйте сказать об этом своему трехлетнему сынишке, резвящемуся посреди лужайки с огромным трехмесячным ньюфаундлендом. Дитя и щенок играют, словно братья, издавая нечленораздельные звуки во время игр и ласк. Ах, Господи! Да собака просто-напросто пытается разговаривать на языке ребенка, а малыш – на языке животного. На каком бы языке они ни общались, они наверняка друг друга понимают и, может быть, сообщают один другому на этом непонятном языке больше истин о Боге и природе, нежели изрекли за всю свою жизнь Платон или Боссюэ.
Итак, собаки обладают даром слова, это не вызывает у нас никаких сомнений, а кроме того, у них есть перед нами огромное преимущество: сами говоря по-собачьи, они понимают и французский, и немецкий, и испанский, и китайский, и итальянский языки, тогда как мы, говоря либо по-итальянски, либо по-китайски, либо по-испански, либо по-немецки, либо по-французски, собачьего языка не понимаем.
Вернемся к несчастным тварям Броканты и их тяжелому положению из-за смешных притязаний Бабиласа.
Презрение, которое при каждом удобном случае выказывали товарищи Бабиласу, не приносило им самим облегчения: для этого надо было бы начать жизнь сначала.
Броканта, понимавшая, как и положено колдунье, все языки, едва заслышав мало-мальски грубое слово, спешила вмешаться, в зависимости от степени ругательства, либо с многохвостой плеткой, либо с веником в руках. Плетка была ее волшебной палочкой, а веник – трезубцем Нептуна! Можно с уверенностью утверждать, что Броканта не знала, что означали слова: «Quos ego!»23, но собаки сейчас же переводили эту угрозу как: «У-у, жульё!» И каждая из них, поджав хвост, убиралась в свою конуру и не сразу осмеливалась высунуть нос или выглянуть из бочки.
Правда, борзая стонала, пудель скулил, бульдог ворчал, но нетерпеливые шаги, отдававшиеся на паркетном полу, и страшные слова: «Да уйметесь вы когда-нибудь?!» – заставляли всю собачью компанию замереть. И все умолкали, забившись по своим бочкам, тогда как подлый Бабилас нахально усаживался посреди комнаты, а иногда его бесстыдство простиралось до того, что он прохаживался мимо бочек, проверяя, все ли бунтари заключены в тюрьму.
Такие ухватки Бабиласа, день ото дня становившиеся все более вызывающими, в конце концов, как вы понимаете, показались совершенно невыносимыми всей собачьей республике; собаки не раз решали, воспользовавшись отсутствием Броканты, задать мэтру Бабиласу хороший урок, но случай всегда приходит на выручку тиранам и хлыщам: в ту самую минуту, как готов был вспыхнуть мятеж, Броканта, подобно античной богине зла, появлялась вдруг с веником или плеткой в руке и разводила незадачливых заговорщиков по конурам.
Что делать в столь невеселом положении, как избавиться от деспотичной власти, если у нее на вооружении веник и плетка?
Свора стала думать. Борзая предложила эмигрировать, покинуть родную землю, бежать из отечества в поисках более гостеприимных берегов, бульдог вызвался придушить Бабиласа, но, признаться, мысль о собачьем братоубийстве претила всей компании.
– Постараемся избежать кровопролития! – предложил спаниель, известный своей мягкостью.
Его поддержала старая испанская ищейка, всегда бывшая с ним одного мнения и так к нему привязавшаяся, что зачастую делила с ним одну конуру.
Ни одно из решительных средств не удовлетворило благородных псов, и было решено не замышлять против Бабиласа заговоров, а окружить его презрением. Его стали бойкотировать, как говорят в римских коллежах, подвергли его карантину, как говорят в коллежах французских; его сторонились, с ним не разговаривали, его не видели в упор, наконец, как поэтично говорится в опере «Фаворитка»:
Остался он один с бесчестием своим!
Что сделал Бабилас? Вместо того чтобы раскаяться, он, ослепленный безрассудной любовью Броканты, умудрился еще пуще мистифицировать своих товарищей; днем он их облаивал, ночью безжалостно нарушал их сон – словом, уверенный в поддержке своей хозяйки, Бабилас превратил их жизнь в ад.
Если было жарко и Броканта открывала окно, чтобы впустить свежего воздуху, Бабилас начинал жалобно прыгать и дрожать всеми членами, словно в двадцатипятиградусный мороз.
Если окно было, напротив, закрыто, а за окном шел дождь, снег или трещал мороз, Бабилас жаловался на духоту, печка его беспокоила: он задирал возле печки лапу и, насколько это было в его силах, пытался потушить огонь. Броканта думала, что ему жарко; опасаясь, как бы не заболел ее любимец, гасила огонь и распахивала окно, пусть даже другие собаки дрожали от такого же лютого мороза, какой бывает в Москве.
Короче говоря, этот негодяй Бабилас превратился в домашнего демона! Никому он был не нужен, у всех вызывал неприязнь, и тем не менее – поди-ка объясни этот факт! – несмотря на скопище пороков, а может быть и благодаря им, он был любим Брокантой!
Хотя весна 1827 года была ничуть не жарче весны года 1857-го, Бабилас то по злобе, то из нужды, то по другой причине раз двадцать заставлял хозяйку открывать окно. И вот, высунув в окно нос – как помнят читатели, комната находилась в первом этаже, – Бабилас издали заприметил молодую черноглазую рыженькую собачку с жемчужными зубками и коралловыми губками – как известно, существует два вида кораллов: красный и розовый, и последний гораздо дороже первого.
Красивая походка этой юной особы, чей клык еще оставлял отметину в виде геральдической лилии, а также горящий взор, гибкая талия, небольшая лапка – все обаяние ее личности заставили Бабиласа задрожать, и он закричал на своем собачьем языке:
– До чего хороша собачка!
На его крик – так бывает, когда стоящий у окна курильщик восклицает: «До чего хороша дамочка!» – и все посетители клуба, играющие в вист, читающие газету, пьющие кофе, поедающие мороженое, потягивающие из рюмочки, бегут наперегонки, – на его крик, как мы сказали, все собаки, сидевшие, стоявшие, лежавшие в комнате, бросились к окну полюбоваться красоткой вместе с Бабиласом; однако тот обернулся, оскалил зубы, зарычал, и все собаки, в том числе бульдог и ньюфаундленд, способные разделаться с Бабиласом одним махом, вернулись к своим занятиям.
Удовлетворенный покорностью товарищей, продиктованной инстинктом, подсказывавшим им, что в соседней комнате находится Броканта, Бабилас снова обратил свой взгляд на улицу.
Собачка, чувствуя на себе его пламенный взор, робко опустила глазки и прошла мимо, не поворачивая головы.
– Порядочная и красивая! – воскликнул на своем языке воодушевленный пудель.
«Порядочна и красива!» – восклицает Гамлет при виде Офелии. Это доказывает, что при схожих обстоятельствах человек и животное, принц и пудель способны испытать одинаковые чувства.
Пудель свесился из окна так, что его товарищам на мгновение показалось: не рассчитав своих сил в любовном порыве, Бабилас по законам равновесия вывалится из окна и разобьется о мостовую.
Ничуть не бывало: Бабилас проводил взглядом прелестную особу до угла улицы Вьей-Эстрапад, где она исчезла, словно тень, не сообщив ему, вернется ли когда-нибудь.
Комментариев нет