Он торопливо распечатал письмо.
Оно было от нотариуса, у которого капитан, как он сам только что сказал, оформил продажу фермы.
Петрус покачал головой, пытаясь прийти в себя после услышанного, и стал читать:
«Господин виконт!
Ваш отец, делавший у меня различные заемы на общую сумму в двадцать пять тысяч франков, пришел ко мне третьего дня, чтобы продать свою ферму за двадцать пять тысяч, уже заложенную под вышеуказанную сумму.
Он сказал, что эти двадцать пять тысяч также предназначаются Вам, как и предыдущая сумма.
Я подумал – простите меня, г-н виконт, если я ошибаюсь, – что Вы, возможно, не знаете, на какие жертвы идет ради Вас отец и что эта последняя жертва окончательно его разорила.
Я решил, что обязан как нотариус Вашей семьи и друг Вашего отца в течение последних тридцати лет сделать следующее:
во-первых, передать ему двадцать пять тысяч, о которых он меня просит, но не продавать пока ферму, во-вторых, предупредить Вас о том, как расстроены дела Вашего отца; я уверен, что Вы об этом просто не знаете, а как только Вам станет это известно, Вы, вместо того чтобы окончательно потерять отцовское состояние, попытаетесь его восстановить.
Если Вы оставите себе двадцать пять тысяч франков, ферму придется продать.
Однако, если же Вы не испытываете в этой сумме настоятельной нужды и можете повременить или вовсе отложить дело, на которое Вам понадобились эти деньги, если Вы так или иначе можете в течение недели вернуть вышеозначенную сумму мне, Ваш высокоуважаемый отец останется владельцем фермы и Вы избавите его тем самым от большого, как мне представляется, горя.
Не знаю, как Вы расцените мою просьбу, однако сам я полагаю, что поступил как честный человек и друг.
Примите, и так далее
Пейра,
нотариус Сен-Мало».
Письмо сопровождалось сложным росчерком, которые так любили провинциальные нотариусы двадцать пять лет тому назад.
Петрус облегченно вздохнул и поднес к губам письмо достойнейшего нотариуса, который, уж конечно, никак не рассчитывал на такую честь.
Обернувшись к капитану, Петрус сказал:
– Отец! Я отправляюсь с вами нынче вечером в Сен-Мало.
Капитан радостно вскрикнул, но сейчас же спохватился и обеспокоенно спросил:
– Зачем тебе понадобилось ехать в Сен-Мало?
– Просто так… Хочу проводить вас, отец… Когда я вас увидел, то подумал, что вы погостите у меня несколько дней.
Раз вы не можете остаться, значит, я сам съезжу ненадолго к вам.
И действительно, в тот же вечер, написав два письма – Регине и Сальватору – и пригласив отца отужинать (не у генерала, чьи упреки или насмешки могли ранить его измученную душу, а в ресторане, где, сидя за маленьким столом, они провели несколько удивительных минут), Петрус сел вместе с отцом в карету и отправился из Парижа в Сен-Мало, еще более укрепившись в принятом решении.
XXXII. Душевные невзгоды, отягощенные материальными трудностями
На что же решился Петрус?
Возможно, мы об этом узнаем из писем, которые он написал.
Начнем с того из них, что адресовано на бульвар Инвалидов.
«Любимая Регина!
Простите, что я на несколько дней покидаю Париж, не увидевшись с Вами, ничего Вам не сообщив ни в письме, ни лично о своем отъезде. Неожиданное событие, в котором, впрочем, нет ничего страшного, уверяю Вас, вынуждает меня сопроводить
отца в Сен-Мало.
Позвольте Вам сказать, дабы полностью Вас успокоить: то, что я гордо назвал событием, в действительности всего-навсего денежное дело.
Но оно затрагивает интересы – простите мне это кощунство и извините, что я так говорю! – человека, которого я люблю после Вас больше всех на свете: моего отца.
Я говорю об этом шепотом, Регина, опасаясь, как бы меня не услыхал Господь и не наказал за то, что я люблю Вас больше того, кому обязан своей первой любовью.
Если Вам так же необходимо сказать мне о своей любви, как мне – о ней услышать, и если Вы хотите не заставить меня забыть, но помочь мне пережить Ваше отсутствие, написав одно из тех писем, в которые Вы так трогательно умеете вкладывать часть своей души, напишите мне до востребования в Сен-Мало, но не позднее завтрашнего дня. Я намерен отсутствовать ровно столько времени, сколько необходимо на дорогу и призывающее меня туда дело – иными словами, не более шести дней.
Постарайтесь сделать так, чтобы по возвращении я нашел ожидающее меня письмо. Если бы Вы знали, как мне это необходимо!
До свидания, любимая! Вас покидает лишь моя земная оболочка, зато сердцем, душой, мыслями – всем, чем человек способен любить, – я с Вами.
Петрус».
А вот что он сообщил Сальватору:
«Друг мой!
Прошу Вас отнестись к моей просьбе так, словно это завещание Вашего умирающего отца: исполните ее слепо, не рассуждая, умоляю Вас об этом.
По получении моего письма возьмите оценщика и отправляйтесь ко мне. Прикажите описать моих лошадей, оружие, карету, картины, мебель, ковры – словом, все, что у меня есть. Оставьте мне лишь самое необходимое.
Когда опись будет готова, оцените каждую вещь.
Затем прикажите расклеить объявления, а также дайте объявление в газеты – думаю, это входит в компетенцию Жана Робера, – сообщите о распродаже мебели из художественной мастерской.
Назначьте распродажу на шестнадцатое число текущего месяца, чтобы любители успели осмотреть все на месте.
Постарайтесь найти такого оценщика, который бы разбирался в предметах искусства и правильно их оценил.
Я бы хотел получить за движимое имущество не меньше тридцати пяти тысяч франков.
Искренне Ваш, мой дорогой Салъватор.
Ex imo corde39.
Петрус.
- S. – Расплатитесь с моим лакеем и отпустите его».
Петрус знал Сальватора: он не сомневался, что к его возвращению все будет в точности исполнено.
И действительно, когда он приехал домой на шестой день после своего отъезда, на двери он увидел объявление, а на лестнице – снующих вверх и вниз любопытных.
У него сжалось сердце.
Ему не хватило смелости войти в мастерскую. Небольшой коридор вел прямо к нему в спальню. Он отправился туда, заперся, тяжело вздохнул, сел и спрятал лицо в ладонях.
Петрус был доволен собой и гордился принятым решением, но это далось ему не без борьбы и сожалений.
Читатели догадались, зачем Петрус ездил в Сен-Мало и зачем он вернулся.
В Сен-Мало он побывал, дабы воспрепятствовать тому, чтобы ферма его изумительного и самоотверженного отца не ушла из рук капитана; он хотел обеспечить пристанище на закате дней тому, кому был обязан жизнью. Сделать это оказалось нетрудно, так что старик ни о чем и не догадался: нотариус разорвал составленный было акт, Петрус попрощался с отцом, и тот поспешил к постели умирающего друга.
Комментариев нет