– Вам нужна моя помощь, сударь? – спросил генерал.
– Нет, оставайтесь здесь и присмотрите за тем, как все будет исполнено.
Генерал кивнул, и Сальватор исчез.
Туссен с поразительным проворством завязал платком рот графу, а Жан обмотал его с головы до ног веревкой и привязал ее конец к платку.
Скрестив на груди руки, г-н Лебастар де Премон наблюдал за ними.
Через десять минут они услышали конский топот, заглушаемый травой в аллее; появился Сальватор, ведя под уздцы графскую лошадь, а в другой руке неся железные щипцы.
– Все готово, хозяин, – доложил Жан Бычье Сердце, – и сделано на совесть, за это я отвечаю.
– Не сомневаюсь, Жан, – улыбнулся Сальватор. – А теперь, пока мы усадим господина на лошадь, возьми клещи и отопри ворота.
У лошади были и повод, и узда; уздечку сняли и тонким кожаным ремешком привязали графа де Вальженеза к лошади.
– Вот так! – удовлетворенно проговорил Сальватор. – А теперь в путь!
Туссен взял лошадь под уздцы, и все двинулись к воротам.
Жан Бычье Сердце с засовом в руке, словно швейцар, стоял у распахнутых ворот.
Сальватор подошел к нему.
– Знаешь хижину на берегу0 – осведомился он.
– Это где мы собирались две недели назад?
– Совершенно верно.
– Как свои пять пальцев, господин Сальватор.
– Вот туда вы и доставите графа в целости и сохранности.
– Там есть кровать: ему будет удобно.
– Не спускайте с него глаз.
– Понял!
– В шкафу найдете мясо, хлеб и вино на два дня.
– На два дня… Стало быть, мы продержим его там два дня?
– Да… Если он проголодается или захочет пить, вы развяжете платок, освободите ему руки: пусть поест и попьет.
– Это правильно, всякий жить хочет.
– Глупая поговорка, Жан. А как же негодяи?
– Так ежели вам угодно, чтоб он не жил, господин Сальватор… – промолвил Жан Бычье Сердце и провел ногтем большого пальца по горлу, – вы только скажите одно слово, ведь вы же меня знаете.
– Несчастный! – вскричал Сальватор и против воли улыбнулся при мысли о том, что этот человек готов слепо ему повиноваться.
– Вы не это имели в виду? Ну и не будем больше об этом говорить, – согласился Жан.
Сальватор двинулся было к группе, состоявшей из связанного молодого человека на лошади, Туссена и генерала.
Жан Бычье Сердце его остановил.
– Кстати сказать, господин Сальватор… – начал он.
– Что такое?
– Когда его отпустить?
– Послезавтра в это же время. И позаботьтесь не только о пленнике, но и о лошади.
– Больше даже о лошади, господин Сальватор, – покачал головой Жан Бычье Сердце. – Ведь человек наверняка стоит меньше коня!
– В полночь оседланная лошадь должна стоять возле хижины; один из вас перережет веревки, другой отворит дверь; вы отпустите пленника и пожелаете ему счастливого пути.
– Нам возвращаться в Париж?
– Да, возвращайтесь; и ты, Жан Бычье Сердце, отправишься на работу, словно ничего не произошло, и Туссену скажи, чтобы поступил так же.
– Всё?
– Все.
– Работенка не пыльная, господин Сальватор!
– И честная, дорогой Бартелеми. Совесть твоя может быть спокойна.
– Раз уж к этому приложили свою руку вы, господин Сальватор…
– Спасибо, славный мой!
– Ну, в путь, ваше сиятельство! – молвил Жан Бычье Сердце.
– Пошла, лошадка! – причмокнул Туссен Бунтовщик, одной рукой поглаживая лошадь, а другой ведя ее за удила.
Жан Бычье Сердце пошел с другой стороны; двое приятелей отправились к хижине на берегу, сопровождая г-на де Вальженеза.
Со стороны, в свете луны г-н де Вальженез, привязанный к лошади, напоминал Мазепу.
– А теперь, генерал, – сказал Сальватор, – закроем ворота и займемся господином Сарранти.
С помощью генерала Сальватор в самом деле запер ворота, потом кликнул Роланда – тот исчез, словно непреодолимая сила тянула его к скамейке в парке.
Сальватор позвал пса в другой раз, голосом еще более властным, назвав его не Роландом, а Бразилом.
Собака с воем вышла из чащи; было очевидно, что ей помешали в исполнении самого горячего желания.
– Да, – пробормотал Сальватор, – я знаю, чего ты хочешь, дорогой Бразил. Не волнуйся, мы туда еще вернемся… Назад, Бразил, назад!
Генерал словно не слышал разговор Сальватора с собакой; он наклонил голову и автоматически следовал за молодым человеком, не произнося ни слова.
Когда они миновали дуб и скамью, привлекавшие внимание Бразила, Сальватор свернул в аллею, которая вела к замку, и тоже пошел молча.
Через несколько шагов тишину нарушил генерал.
– Вы не поверите, господин Сальватор, – сказал он, – какое волнение меня охватило при виде этой девочки.
– Девушка прелестна, это верно, – согласился Сальватор.
– У меня должна быть дочь тех же лет… если только она жива.
– Вы не знаете, что с нею сталось?
– Когда я уезжал из Франции, я поручил ее славным людям, у которых еще спрошу отчет, как только смогу сделать это открыто. Когда придет время, мы еще поговорим на эту тему, господин Сальватор.
Тот кивнул.
– Меня особенно взволновало, – продолжал генерал, – когда вы назвали ее Миной.
– Так зовут эту девочку.
– Мою дочку тоже так звали, – прошептал генерал. – Я бы хотел, чтобы моя Мина оказалась столь же красивой и чистой, как ваша, дорогой господин Сальватор.
Повесив голову, генерал умолк, вынужденный замолчать под влиянием тех же чувств, которые заставили его заговорить.
Оба некоторое время молчали, поглощенные своими мыслями.
Теперь первым заговорил Сальватор.
– Меня сейчас беспокоит одно, – признался он.
– Что именно? – машинально спросил генерал.
– В этом замке жили всего три человека: Мина, господин де Вальженез и нечто вроде гувернантки.
– Мина! – повторил генерал, словно находя удовольствие в том, чтобы повторять это имя.
– Мина уехала с Жюстеном, господин де Вальженез в руках Жана и Туссена, и они его не выпустят, за это я ручаюсь. Остается гувернантка.
– Что же? – заинтересовался генерал, понимая, что Сальватор подводит его к делу, которое сейчас занимало их обоих, иными словами – к оправданию г-на Сарранти.
– Если она не спала, то, должно быть, слышала выстрелы, а если так, она, верно, убежала куда глаза глядят.
– Давайте ее поищем, – предложил генерал.
– К счастью, – продолжал Сальватор, – у нас есть Бразил, он-то и поможет нам ее отыскать.
– Кто такой Бразил?
– Мой пес.
– Я думал, его зовут Роланд.
– Кличка его в самом деле Роланд, но у моего пса, как и у меня самого, два имени: одно – для всех, и оно соответствует его настоящей жизни; другое знаю только я, оно досталось ему из жизни прошлой; надобно вам заметить, что у Роланда жизнь не менее бурная и почти такая же таинственная, как у меня.
– Вот бы когда-нибудь узнать вашу тайну, сударь… – проговорил г-н де Премон.
Он замолчал, понимая, что настойчивость с его стороны может быть истолкована как нескромность.
Комментариев нет