При этих словах Каноль все понял и все угадал. Он понял, что Нанон позаботилась о нем; он понял, что тюремщик приходил за ним, что именно его называл он братом мадемуазель де Лартиг, что Ковиньяк занял его место и, сам того не зная, нашел свободу там, где думал встретить смерть. Все эти мысли разом пронеслись в его голове. Он закрыл лицо обеими руками, побледнел и пошатнулся. Барон пришел в себя только потому, что виконтесса задрожала и схватила его за руку. Герцог заметил все эти признаки невольного ужаса.
— Запереть ворота! — закричал Ларошфуко. — Господин де Каноль, будьте добры остаться. Вы понимаете, надобно непременно объяснить все это.
— Но, герцог, — вскричала виконтесса, — вы не намерены, надеюсь, противиться приказанию принцессы?
— Нет, не намерен, сударыня, — отвечал герцог, — но думаю, что нужно доложить ей о том, что случилось. Я не скажу, что сам пойду к ней, вы можете подумать, что я хочу повлиять на мнение нашей августейшей повелительницы. Но я скажу: идите сами, сударыня, ибо вы лучше, нежели кто-нибудь, можете выпросить милость у принцессы.
Ленэ незаметно сделал знак Клер.
— Нет, я с ним не расстанусь! — вскричала виконтесса, судорожно схватив Каноля за руку.
— Я пойду к ее высочеству, — сказал Ленэ. — Пойдемте со мной, капитан, или вы, господин герцог.
— Пожалуй, я пойду с вами. Господин капитан останется здесь и займется обыском во время нашего отсутствия. Может быть, найдется и другой узник.
Как бы желая обратить особенное внимание на окончание своей фразы, герцог де Ларошфуко сказал несколько слов на ухо офицеру и вышел вместе с Ленэ.
В ту же минуту толпа, провожавшая герцога, оттеснила Каноля и Клер во двор, и ворота были заперты.
За какие-нибудь десять минут сцена эта приобрела такой серьезный и мрачный характер, что все присутствующие, бледные и безмолвные, с изумлением смотрели друг на друга и старались по глазам Каноля и Клер увидеть, кто из них более страдает. Каноль понял, что он должен подавать пример твердости. Он был серьезен и нежен со своею подругой; она, мертвенно-бледная, с покрасневшими глазами, едва держась на ногах, не выпускала его руки, прижимая ее к себе. На лице ее застыла странная улыбка, наводившая ужас. Шатаясь, она испуганным взглядом обводила толпу, в которой тщетно старалась найти друга…
Капитан, получивший приказание от герцога де Ларошфуко, что-то говорил потихоньку своим офицерам. Каноль, глаз которого был верен и ухо готово было уловить малейшее слово, способное превратить его сомнение в уверенность, услышал, несмотря на всю осторожность офицера, следующую фразу:
— Надо же как-то удалить отсюда эту бедную женщину.
Барон старался освободиться из нежных объятий, но Клер заметила его намерение и всеми силами держалась за него.
— Ах, — воскликнула она, — надо поискать еще; может быть, плохо искали, и этот человек найдется! Станем… все станем искать: не может быть, чтобы он бежал. В таком случае и господин де Каноль, верно, бежал бы вместе с ним. Господин капитан, прикажите искать, умоляю вас.
— Уже искали, сударыня, — отвечал тот, — да и теперь еще продолжают. Тюремщик знает, что подвергнется смертной казни, если не представит арестанта. Это в его интересах. Поэтому вы понимаете, как усердно он ищет беглеца.
— Боже мой! — прошептала Клер. — И господин Ленэ не идет!
— Терпение, дорогой друг, терпение, — сказал Каноль ласковым голосом, как обыкновенно разговаривают с детьми. — Господин Ленэ только что расстался с нами, едва ли успел он дойти до принцессы; дайте ему время, надобно рассказать об этом событии и потом принести нам ответ.
При этих словах он нежно пожал руку виконтессы.
Потом, заметив, что капитан, который остался начальником вместо герцога де Ларошфуко, пристально и с нетерпением на него смотрит, он спросил:
— Капитан, вам угодно переговорить со мной?
— Да, надо бы, сударь, — отвечал офицер, для которого присутствие виконтессы было пыткой.
— Сударь, — вскричала госпожа де Канб, — ведите нас к принцессе, умоляю вас! Не все ли вам равно? Лучше вести нас к ней, чем оставаться здесь в неизвестности. Принцесса увидит Каноля, сударь, увидит меня, я переговорю с ней, и она подтвердит свое слово.
— Но, — сказал офицер, сразу ухватившись за мысль виконтессы, — какая счастливая идея пришла вам в голову, сударыня! Подите к принцессе сами, она, верно, не откажет вам.
— Что скажете вы, барон? — спросила виконтесса. — Что, будет ли хорошо? Вы не захотите обманывать меня, скажите, что должна я делать?
— Ступайте, сударыня, — отвечал Каноль с чрезвычайным усилием.
Виконтесса отпустила руку, прошла несколько шагов, потом вернулась к любимому и вскричала:
— Нет! Нет! Я не расстанусь с ним!
Услышав, что ворота отворяются, она прибавила:
— А, слава Богу! Вот возвращаются Ленэ и герцог.
Действительно, вслед за бесстрастным герцогом вошел Ленэ. Смущение выражалось на его лице, руки дрожали. При первом взгляде, которым обменялся с ним несчастный советник, Каноль понял, что ему нет никакой надежды, что он решительно осужден.
— Ну что? — спросила виконтесса, бросившись навстречу к Ленэ так поспешно, что увлекла с собою Каноля…
— Принцесса не знает, что делать, — пробормотал Ленэ.
— Не знает, что делать? — вскричала Клер. — Что это значит?
— Это значит, что она спрашивает вас, — отвечал герцог, — хочет переговорить с вами.
— Это правда, господин Ленэ? — спросила Клер, не заботясь, что такой вопрос оскорблял герцога.
— Да, сударыня, — пробормотал Ленэ.
— А что будет с ним?
— С кем?
— С господином де Канолем.
— Господин де Каноль воротится в тюрьму, и вы передадите ему ответ принцессы, — сказал герцог.
— Вы останетесь с ним, господин Ленэ? — спросила Клер.
— Сударыня…
— Останетесь ли с ним? — повторила она.
— Я с ним не расстанусь.
— Поклянитесь. Вы не покинете его?
— Боже мой, — прошептал Ленэ, глядя на молодого человека, ждавшего решения судьбы своей, и на эту женщину, которую можно было убить одним словом. — Боже мой, уж если он осужден на смерть, то дай мне силу спасти хоть ее!
— Клянитесь, господин Ленэ.
— Клянусь, — сказал советник, с усилием прижимая ее руку к своему сердцу, готовому разорваться.
— Благодарю вас, сударь, — сказал Каноль потихоньку, — я понимаю вас.
Потом повернулся к виконтессе.
— Ступайте, сударыня, вы видите, что я вне опасности: я с господином Ленэ и герцогом.
— Не отпускайте ее, не поцеловавшись, — сказал Ленэ.
Холодный пот выступил на лбу у Каноля, в глазах у него потемнело; он удержал Клер, которая уже уходила, и, притворяясь, будто хочет сказать ей что-то на ухо, прижал ее к груди.
— Просите, но не унижайтесь, — сказал он ей на ухо. — Я хочу жить для вас, но вы должны желать, чтобы я жил всеми уважаемый.
— Я буду просить так, чтобы спасти тебя, — отвечала она. — Разве ты не муж мой перед Богом?
Комментариев нет