Это торжество не вытеснило из головы Каноля главной мысли, которая занимала его, но вооружило его терпением. Как бы человек ни спешил к цели, он терпеливо переносит промедления, когда они соединяются с аплодисментами.
Однако по мере того как приближался условленный час, молодой человек все чаще и чаще поглядывал на калитку сада, в которую входили и уходили гости и через которую непременно должен был явиться обещанный вестник.
Вдруг, когда Каноль уже радовался, что ему, по всей видимости, остается ждать недолго, странное беспокойство овладело веселой толпой. Каноль заметил, что в разных местах собирались группы гостей, которые тихо о чем-то говорили и смотрели на него со странным участием, в котором было что-то печальное. Сначала он приписал это внимание достоинствам своей персоны и даже возгордился этим интересом, не подозревая настоящей его причины.
Но он стал замечать, как мы уже сказали, что в этом внимании, обращенном на него, было что-то печальное. Он с улыбкой подошел к одной из групп; люди, составлявшие ее, стараясь улыбаться, заметно смутились, а те, с кем Каноль не заговорил, отошли.
Каноль осмотрелся и обнаружил, что мало-помалу оказался в одиночестве. Казалось, какая-то роковая новость вдруг распространилась в обществе и поразила всех ужасом. Сзади него ходил из стороны в сторону с очень печальным видом президент де Лалан, взявшись одной рукой за подбородок и положив другую на грудь. Президентша, взяв свою сестру под руку и пользуясь минутой, когда ее никто не видел, подошла к Канолю и, не обращаясь особенно ни к кому, сказала таким голосом, что молодой человек вздрогнул:
— Если б я была в плену и даже дала честное слово не пытаться бежать, то, боясь, что не сдержат данного мне обещания, я бросилась бы на добрую лошадь, доскакала до реки, заплатила бы десять, двадцать, сто луидоров перевозчику, столько, сколько бы он ни потребовал, и опередила бы моих преследователей…
Каноль с удивлением посмотрел на обеих дам, которые с ужасом сделали ему знак, которого он не понял. Он подошел к ним, желая попросить объяснения этих слов, но они обратились в бегство, как от привидения. Одна прижала палец к губам, желая показать ему, что надо молчать, другая сделала рукой знак, означающий бегство.
В эту минуту у решетки раздалось имя Каноля.
Молодой человек вздрогнул всем телом, полагая, что это посланный виконтессы, и бросился к решетке.
— Здесь ли господин барон де Каноль? — спросил грубый голос.
— Я здесь, — отвечал барон, забывая все, кроме обещания Клер.
— Вы точно господин де Каноль? — спросил какой-то сержант, входя в калитку, за которою он до сих пор стоял.
— Да, сударь.
— Комендант острова Сен-Жорж?
— Да.
— Бывший капитан полка де Навайля?
— Да.
Сержант обернулся, подал знак; тотчас явились четыре солдата, стоявшие за каретой. Карета подъехала так, что дверцы ее почти касались калитки. Сержант пригласил Каноля сесть. Молодой человек оглянулся: он был совершенно один. Только вдалеке, между деревьями, увидел он госпожу Лалан и сестру ее: они стояли, как две тени, поддерживая одна другую, и смотрели на него с состраданием.
— Черт возьми! — сказал Каноль, ничего не понимая. — Госпожа де Канб выбрала мне очень странную свиту. Но, — прибавил он, улыбаясь собственным мыслям, — не будем слишком придирчивы к выбору средств.
— Мы ждем вас, господин комендант, — сказал сержант.
— Извините, господа!.. Иду.
И Каноль сел в карету. Сержант и два солдата сели возле него, третий солдат поместился с кучером, а четвертый стал на запятки. Тяжелая карета покатилась так скоро, как могла везти ее пара сильных лошадей.
Все это казалось очень странным и заставило Каноля призадуматься.
Он повернулся к сержанту и спросил:
— Теперь, сударь, когда мы остались наедине, не можете ли сказать, куда везете меня?
— Сначала в тюрьму, господин комендант, — отвечал тот, кого спрашивал Каноль.
Барон взглянул на него с изумлением.
— Как в тюрьму? Да ведь вы присланы знатною дамой?
— Конечно.
— Виконтессою де Канб? Не правда ли?
— Нет, сударь, принцессою Конде.
— Бедный молодой человек! — прошептала женщина, проходившая мимо, осеняя его крестным знамением.
Каноль почувствовал, что пронизывающий холод пробежал по его жилам.
Немного дальше им повстречался человек с пикою в руке, который остановился, когда увидел карету и солдат. Каноль высунул голову; человек, несомненно, узнал его, потому что показал ему кулак с угрозой и бешенством.
— Да они у вас тут все сошли с ума! — сказал Каноль, еще пытаясь улыбаться. — Неужели я в течение одного часа стал предметом сострадания или ненависти и одни жалеют обо мне, а другие грозят мне?
— Э, сударь, — отвечал сержант, — кто жалеет о вас — прав, а кто грозит вам… ну и тот, может быть, тоже прав.
— Если б я, по крайней мере, понимал что-нибудь во всем этом! — прошептал Каноль.
— Сейчас вы все поймете, сударь, — отвечал сержант.
Тем временем карета подъехала к воротам тюрьмы и Каноля вывели среди толпы, которая начинала уже собираться. Но его повели не в комнату, которую он занимал, а вниз, в подземную камеру, полную стражников.
«Ну, надо, наконец, выяснить, как мне ко всему этому относиться», — решил Каноль.
Вынув два луидора из кармана, он подошел к одному из солдат и сунул деньги ему в руку.
Солдат не решался взять их.
— Возьми, друг мой, — сказал Каноль, — потому что я задам вопрос, который ничем тебе не грозит.
— Так извольте спрашивать, господин комендант, — отвечал солдат, предварительно положив деньги в карман.
— Мне хотелось бы знать, почему вдруг вздумали арестовать меня?
— Кажется, — ответил солдат, — вы ничего не знаете о смерти бедного господина Ришона?
— Ришон умер? — вскричал Каноль с глубокой печалью: читатель помнит о дружбе, их связывавшей. — Боже мой! Его, правда, убили?
— Нет, господин комендант, его повесили.
— Повесили! — пробормотал Каноль, побледнев, стиснув руки, глядя на зловещие стены, которые его окружали, и на суровые лица своих стражей. — Повесили!.. Черт возьми! Из-за этого несчастья свадьба моя может быть отсрочена надолго!
XX
Тем временем госпожа де Канб окончила свой туалет, простой и очаровательный, набросила на плечи плащ и приказала Помпею идти впереди ее. Уже совсем стемнело; она думала, что ее не заметят, если она пойдет пешком, и потому приказала, чтобы карета ждала у ворот кармелитской церкви, где должен будет пройти обряд венчания. Помпей сошел с лестницы, виконтесса следовала за ним. Эта должность разведчика напоминала старому солдату о знаменитом патруле накануне славной битвы при Корби.
Когда виконтесса, спустившись по лестнице, проходила по залу, где было очень шумно, она встретила маркизу де Турвиль, которая, жарко споря с герцогом де Ларошфуко, тащила его в кабинет принцессы.
Комментариев нет