Дневники вампира. Охотники: Песнь Луны (книга 9)

Этан говорил, и Мэтт знал, что обычно он бы зависал на каждом его слове.

Сегодня голос Этана захлестнул Мэтт практически ничего не было слышно, и Мэтт позволил глазам следовать за одетыми в черное, замаскированными фигурами членов Витале, которые ходил по комнате за Этаном.

Должным образом, он думал о том, как маски скрывают их достаточно хорошо, что он никогда не был уверен, что он признал бы одного из них по всему университетскому городку.

Любого из них, за исключением Этан, это всё что есть.

Мэтт подумал «странно, что делает лидеру иммунитет к таким ограничениям.

Как и в туннелях под кампусом, анонимность Витале была немного тревожной.

В конце концов, встреча закончилась, и обязательства начали сочиться из комнаты.

Несколько похлопали Мэтта по спине и пробормотали сочувственные слова к нему, и он согрелся, когда он понял, что они заботились, что они пришли, чтобы он почувствовал себя в кругу друзей, несмотря на склеивающую их совместную тайную деятельность.

— Подождешь минутку, Мэтт? — Итан внезапно оказался около него.

Он мельком взглянул на Хлою, пожимающую руку Мэтта.

— Ещё увидимся, — прошептала она.

Мэтт наблюдал, как она пересекла комнату и вышла за дверь, ее волосы подпрыгивали на ее затылке.

Когда он оглянулся на Этана, голова Этана была набок, его золотисто-карие глаза рассматривали.

«Это приятно видеть,как ты и Хлоя становитесь настолько близкими,» заявил Этан, и Мэтт пожал плечами неуклюже.

— Да-а, верно… — ответил он.

— Вижу ты замечаешь, что и другие Виталис способны понять тебя лучше, чем кто-либо другой, — молвил Итан.

— Они для тебя те, кто будет с тобой на протяжении всего твоего обучения в колледже, да и после они будут рядом, — улыбнулся он.

— Во всяком случае, со мной оно так и было.

— Я долго наблюдал за тобой, Мэтт, — продолжил он.

Кое-как Этан прорезал пленку пузыря чувств, но не утешительный способом, как это сделала Хлоя.

Теперь Мэтт чувствовала себя беззащитным, вместо того, чтобы быть защищённым.

Резкость его взгляда, может быть, или то, как Этан, казалось, всегда так сильно верит в то, что он говорит.

— Правда? — спросил осторожно Мэтт.

Итан усмехнулся.

— Не будь таким параноиком, это благое дело.

Каждый член Витале является особенным, поэтому мы выбраем, но каждый год есть тот, кто еще более особенный, кто лидер среди лидеров.

И я прекрасным образом вижу, что в этой группе это ты, Мэтт.

Мэтт откашлялся.

— Что, серьезно? — ответил он польщенный этим, не зная, что сказать.

Прежде ему не приходилось слышать от кого-то то, что он — лидер.

— У меня огромные планы на сообщество Вители на этот год, — молвил Итан, его глаза будто засверкали.

— Мы войдем в историю.

Мы намерены быть более могущественными, чем когда-либо прежде.

Ты и представить не можем каким ярким обещает быть наше будущее.

Мэтт слегка улыбнулся и в ответ кивнул.

Когда Этан говорил, его голос был теплый и убедительный, эти золотые глаза установились на Мэтта, Мэтт мог видеть его, тоже.

Вители однажды станут лидерами во всем мире, не лишь в их университетском городке.

Мэтт сам будет преобразован из обычного парня, он знал, что он всегда был с какой-то уверенностью и ясными глазами, лидер среди лидеров, как Этан сказал.

Он мог представить себе эту картину.

— И я бы очень хотел, чтобы ты стал моей правой рукой, Мэтт, — сказал Итан.

— Ты можешь помочь мне воплотить всё это в реальность.

«Мэтт снова кивнул, и он глядел в глаза Этана, он чувствовал флеш гордости, первая хорошая вещь, которую он чувствовал после смерти Криса.

Он будет руководить Витале, стоя рядом с Этаном.

Всё станет гораздо лучше.

Их путь устремлялся вперед.

Действительно, Кейнс утверждал, что экономическая активность определяется совокупный спрос.

В пятнадцатый раз за полчаса, Стефан читал приговор не понимая его.

Всё это казалось таким бессмысленным.

Он попытался отвлечь себя с расследованием убийства на территории кампуса, но он только сделался более тревожным, потому что он не мог быть рядом с Еленой, видя, что она была в безопасности.

Закрыв книжку он обхватил голову руками.

Что он будет делать здесь, здесь без Елены?

Он последовал бы за ней куда угодно.

Она была настолько красивой, что иногда ему было больно смотреть на неё, будто он смотрится на солнце.

Она сияла подобно солнцу с её золотистыми волосами и глазами цвета лазурита, с её нежной сливочной кожей, которая, лишь слегка к ней прикоснешься, отдавала розовым.

Но дело было не лишь в её красоте.

Одна её красота вряд ли бы так притягивала Стефана и не отпускала всё это время.

Ведь можно с уверенностью сказать, что её сходство с Кэтрин лишь отталкивало его прочь.

Под маской этого холодного великолепия скрывался острый ум, работающий ежесекундно и строящий блестящие планы, сердце, отчаянно бившееся за защиту всех тех, кого она любила.

Веками Стефан искал то, что заставит его чувствовать себя живым вновь и он никогда не чувствовал себя прежде столь уверенным, каким он был с Еленой.

Она была той единственной для него.

Но тогда почему же она не могла быть такой уверенной в нём?

Но несмотря на те слова Елены о Стефане, факт оставался фактом: за его долгую-долгую жизнь он познал влюбленность лишь в двух девушках и каждая питала любовь не лишь ко Стефану, но и к его брату.

Стефан, закрыв глаза, потер переносицу, в следующий же миг он отошел от стола.

Может быть он был голоден.

В несколько быстрых шагов, он пересек его комнату, окрашенную белой краской, среди сочетания его элегантных вещей и дешевых школьных выдавалась мебель, и он вышел на балкон.

Ночь за окном пахла жасмином и выхлопными глазами.

Стефан пустил струи Силы осторожно в ночи, ищущие, по-чувствующие .. что-то … …

там.

Крошечный разум участился в ответ на его.

Его слух, острее, чем у человека, подобрал слабый свист сонара, и маленькой, пушистой битой приземлился на балконе перила, обращённый к его власти.

Стефан поднял ее, поддерживая мягкое гудение Власти между его разумом и летучей мыши, и она смотрела на него, покорно, на её маленьком лисьем лице виделась тревога.

Стефан опустил голову и пил, стараясь не забрать слишком много у маленького существа.

Он поморщился от вкуса и затем освобождил мышь, которая развевалась ориентировочно, немного ошеломленная, потом набрала скорость и снова пропала в ночи.

Он не был слишком голоден, но кровь прояснила его разум.