Ты, действительно, должен быть бессмертным, чтобы было время, научиться защищать себя, должным образом.
Вот Елена, так доверчиво уставилась на своего профессора. И это после всего, через что она прошла,
после всего, что она видела, она так легко успокоилась в полной беспечности, все, что было нужно,
это пообещать ей, рассказать о её родителях,
и она радостно понеслась бы, чтобы встретиться с ним в его кабинете, всякий раз, когда бы он предложил.
Сентиментальная дурочка. Что может рассказать ей этот человек, что смогло быть, хоть как-то, действительно важным?
Ни что не может вернуть её родителей.
Скорее всего, профессор не представлял опасности. Дэймон исследовали его своей силой,
которой почувствовал только мерцание человеческого разума, ни какой тёмный всплеск в ответ на силу,
не исходил от маленького человека, ни зыби тревожных или насильственных эмоций.
Разве мог он быть уверен в этом? Сила Деймона не могла обнаружить каждого монстра,
не могла предсказать каждый обман человеческого сердца.
Однако реальной проблемой здесь была Елена. Она, очевидно, забыла,
что потеряла всю свою силу, что Стражи ободрали ее спину, и она снова стала
простой, уязвимой, хрупкой, смертной девушкой.
Видимо она думала, что сможет защитить себя.
Они все такие. По началу, Деймон был вне себя, медленно осознавая,
он начинал испытывать ощущение, что все они были его людьми.
Елена и маленькая красная птичка, впрочем, они все,
ведьма Миссис Флауэрс, и истребительница (вампиров), и также парень Мэтт.
Эти двум последним он даже не нравился,
но он чувствовал себя обязанным следить за ними,
чтобы помешать им, причинить себе вред, из-за их природной глупости.
Деймон был не из тех, кто хотел здесь быть.
Нет, это: «давайте все возьмёмся за руки и умрём от нашего дальнейшего образования, вместе «, идея была не его,
и он отнёсся к ней с соответствующим презрением.
Он не был Стефаном. Он не будет тратить попусту своё время, притворяясь, одним из смертных детей.
Однако он обнаружил, к своему ужасу, что не хотел бы потерять их, каждого.
Это доставляло неудобства. Вампиры не были стадными животными и не похожи на людей.
Он не должен волноваться о том, что произошло с ними.
Эти дети должны быть добычей, и ни чем более.
Но, будучи мёртвым, и вернувшись обратно, сражаясь с фантом ревности и освободившись
от нездоровой зависти и страданий, что удерживало его в плену с тех пор, как он был человеком, изменило Деймона.
Вместе с тем, как он избавился от тяжёлого кома ненависти, в центре своей груди, который находился там долгое время, он обнаружил в самом себе ощущение лёгкости. Словно ему, едва не… всё равно.
Мешало или нет, но ощущалось это на удивление комфортно, имея эту привязанность к маленькой группе людей.
Тем не менее, он бы умер, снова, вместо того, чтобы признать это вслух.
Он щёлкнул клювом несколько раз, когда Елена попрощалась со своим профессором и вышла из аудитории.
Затем Деймон расправил крылья и метнулся вниз, к дереву, рядом с входом в здание.
Рядом, на другом дереве, худенький молодой человек клеил листовку с фотографией девушки,
и Деймон подлетел поближе, для того чтобы рассмотреть её более пристально. «Пропавшая без вести студентка», гласило в верхней части листовки, и ниже
фотографии, были подробности ночного исчезновения: ни намёков, ни сведений,
ни каких улик, ни какого представления о том, где могла бы быть девятнадцатилетняя Тейлор Харрисон.
Подозрение в умышленном нарушении правил.
От встревоженной за неё семьи, обещана награда, за информацию, которая поможет вернуть её невредимой.
Деймон резко каркнул.
Что-то здесь было не так.
Он уже понял это — почувствовал что-то вокруг этого кампуса, как только он приехал сюда два дня назад,
хотя он не был вполне уверен в этом.
Иначе, зачем бы он так беспокоился о своей принцессе?
Елена вышла из здания и пошла через двор,
заправив свои длинные золотистые волосы за уши, не обращая внимания
на чёрного ворона, который пикировал, над ней, с дерева на дерево.
Деймон решил выяснить, что здесь происходит,
и он собирался сделать это прежде, чем это коснулась бы кого-либо из его людей.
Особенно Елены.
The Vampire Diaries. The Hunters: Moonsong / Дневники вампира. Охотники: Лунная песня Глава 8
Перевод с английского на русский
— Ну, я не думаю, что есть хоть что-то, на хот-ланч баре,
что, я когда-либо принимала за еду, — жаловалась Елена Стефану.
— В половине блюд я даже не могу определить продукты. — Стефан терпеливо наблюдал, как она перешла к салат-бару.
— Это не намного лучше, — сказала она, и зачерпнула полную ложку
жидкого творога, затем позволила ему выплеснуться назад в контейнер.
— Я думала, что еда в колледже могла бы быть более съедобной, чем в
кафетерии нашей школы, но очевидно я ошиблась.
Стефан издал неопределенный звук в знак согласия и огляделся
выбирая место, куда бы им сесть. Он не ел.
Он уже почти не чувствовал вкуса человеческой еды,
и сегодня утром, используюя свою Силу, заманил голубя на свой балкон.
В котором оказалось достаточно крови, чтобы продержатся до вечера,
когда опять придется охотиться.
Как только Елена, наконец, собрала себе салат, он повел ее к пустому столику, который заметил.
Прежде чем сесть за стол, она поцеловала его, и когда их умы соприкаснулись, дрожь наслаждения охватила его.
Знакомое звено связи между ними скользнуло на своё место, и он почувствовал радость Елены,
ее чувство удовлетворения, от того, что она была снова с ним, и почти нормальной, жизни.
Под этим, малая толика волнеия искрясь, пронизывала ее, и
Стефан мысленно отправил вопрос, используя связь между ними,
интересуясь, что произошло с тех пор, как они расстались сегодня утром.
Елена прервала поцелуй и ответила на его немой вопрос.
— Профессор Кэмпбелл, профессор истории, был знаком с моими родителями,
когда они учились в колледже, — сказала она. Голос её был спокоен, но глаза блестели,
и Стефан смог почувствовать, насколько было это важно для нее.
— Они были очень близким друзьями.
Он может рассказать мне о них, про ту часть их жизни, о которой я никогда раньше не знала.
— Это же здорово, — порадовался за неё Стефан. — Как прошли занятия?
— Всё нормально, — ответила Елена, начиная есть салат.
— Первые две недели, мы будем беседовать о колониальном периоде.
Она подняла глаза, и вилка повисла в воздухе.
— А что у тебя? Как твоя лекция по философии?
— Нормально. — Стефан замолчал. «Нормально» — это было не совсем то, что он хотел сказать.
Комментариев нет