Стая

Нога страшно разнылась. Нестерпимо. Хотя довольно трудно было определить, что именно беспокоит больше — нога, сердце или голова. От сложившейся ситуации уже все тело ныло. Все-таки не ее прерогатива — сидеть сложа руки. Оттого, наверное, и в теле ломка. Но теперь по-другому никак нельзя. Все лучше, чем снова ночами плакать в подушку. Так у нее хотя бы есть время платочками запастись.

Покрутившись с боку на бок, Юля откинула одеяло и выбралась из хрустящей постели. Влезла в кофту, натянула на ноги гетры и спустилась на кухню.

Дом, погруженный в тишину, дышал теплом и таинственностью. Что-то было в этом особенное — уже интимное.

Лев Михайлович часто суставами мучился. В аптечке обязательно должно быть что-то, что ей поможет: мазь разогревающая или гель обезболивающий. На худой конец — таблетка анальгина всегда найдется.

Юля включила свет, несмотря на внутреннее желание не делать этого; стараясь не шуметь, порылась в ящике, где хранились лекарства. Пусть и сомнительно, что кто-то мог услышать этот шорох. Час слишком поздний и сон крепкий (после таких-то увеселений прошедшего дня!).

Когда нашла то, что нужно, снова утопила комнату в темноте и отправилась к себе.

— Чего не спишь? — прозвучали над ее головой слова.

Удержавшись от вскрика, девушка вздрогнула всем телом и выронила из рук коробочку с мазью, замерев на первых ступеньках лестницы.

— Как ты меня напугал, — еле выдохнула она и приложила руку к груди. Сердце отчаянно забилось, чуть не выскакивая наружу. И не только от испуга.

— Конечно, слоняешься в потемках, — тихо сказал Денис и, бесшумно ступая, спустился ниже. Поднял упавшую коробочку. — Это что?

— Нашла в аптечке. Должно быть, гель обезболивающий. Нога болит, хочу попробовать намазать. Потому и заснуть не могу. — Про последнее, конечно, соврала. Отчасти. Боль в ноге мешала, но не спала Юля не по этой причине.

— Пошли, намажем твою ногу. — Он не подхватил ее под руку, не подтолкнул, — надвинулся, так что Юле пришлось развернуться.

«Вот именно, пошли», — сказала она про себя, шагнув обратно на кухню, — «а не понеслись сломя голову».

Они присели на диван. Пришлось снова включать свет. Радовало, что светильник на стене одаривал им весьма скудно. В очередной раз что-то в Юльке протестовало, не желая нарушать таинственность ночи.

— Ты прочитала, что это или схватила первое попавшееся средство? — Денис посмотрел на название и открыл коробочку.

— Прочитала, конечно. — Обнажив побаливающую щиколотку, Юля положила ноги ему на колени. Помолчала, дожидаясь, пока он изучит инструкцию. Делал он это с пристальным вниманием.

— Ясно, — пробежав глазами по строчкам, заключил Денис. Правда, что ему «ясно», уточнять не стал. Выдавил из тюбика небольшое количество и начал втирать в ногу.

От прикосновения холодной мази к коже Юля внутренне содрогнулась. Но теплая рука Дениса заставила это ощущение исчезнуть. Стало приятно.

— Я сначала хотела что-нибудь разогревающее, но потом передумала. Кто его знает, вдруг еще хуже будет…

— Не надо лишних экспериментов. Еще таблетку выпей и все. Надо было сразу выпить, не терпеть. — Еще днем заметил, что Юля неловко ступает на одну ногу. Сейчас чувствовал под пальцами едва заметную опухоль.

Пока он втирал мазь, она рассматривала его профиль. Четкий очерк губ, твердые скулы, чуть сведенные на переносице брови. Рассматривала, мечтая проникнуть в тайны его сознания, почувствовать, что он скрывает и о чем думает. Иногда слова не нужны. То, что существовало меду ними, убивало все лишнее. Может, и не нужен им этот серьезный разговор. Вот так ей было хорошо. Порой лучше питаться надеждами, чем знать что-то наверняка.

— Ты тоже не спишь. Вот ведь совпадение, — сказала, чтобы нарушить ставшее неловким молчание. Для нее оно было именно таким. Между ними чувствовалось напряжение. Не неприятное — другое.

— Да прям. Ты веришь в такие совпадения? — Он посмотрел Юле в лицо. Рука замерла на ее ноге.

— Теперь и не знаю. Но ты же не мог знать, что я в этот момент здесь.

Пока ждала, что он ответит, чувствовала, как желудок сворачивается в твердый ком. Молчал Денис недолго, но за это время комнату как будто наполнило огромное количество воздушных шаров, готовых вот — вот лопнуть. Еще секунда и взрыв…

— Не мог, — смягчился лицом и голосом. — Бывает же, когда чувствуешь, что вот — вот зазвонит телефон. Или кто-то постучит в дверь.

— Бывает. Интуиция, это называется, шестое чувство.

— Да, именно так это и называется.

— Я думала, что мужчины в такое не верят.

— Мужчины во многое верят, в чем не признаются.

— Возможно, если бы признавались, было бы легче.

И снова комнату раздуло от воздушных шариков.

— Пойдем руки помоем.

Юлька спустила ноги на пол, поправила гетры и, прихрамывая, поплелась к раковине. Свет она выключила. Чтобы вымыть руки, падающего из окна, вполне достаточно. С темнотой накатило облегчение.

Хотя она сама мази не касалась, руки все равно помыла. Не зная, как себя повести и что говорить, встала у окна, спиной к Денису.

— Что делать будем? — спросил он, как будто прочитав ее мысли. Тем не менее, Юля сомневалась, что он действительно ждет от нее ответа. Скорее, просто начал разговор.

— Что делать, — эхом повторила она, ощущая Дениса прямо за своей спиной. Чего только ей стоило удержаться на месте и не преодолеть эту пару сантиметров, не прилипнуть к его груди. — Я тебе все сказала, что еще могу сделать? Сложно все, — говорила совсем тихо. Осторожно и рассудительно, не представляя, куда заведут эти речи. Кажется, они уже переступили грань, но на непринужденную беседу это не походило. Они просто бросали в воздух реплики, за которыми скрывались длинные монологи. Большего все же пока трудно представить.

— Я помню, что ты сказала.

Юля замерла от хлынувших в душу сомнений, пытаясь унять зарождающуюся между лопаток дрожь. Это было сильнее ее. Кофта до колен не спасала.

— Ты не веришь мне?

— Верю. — Коснулся губами ее макушки. — Просто это для меня неожиданно. Я тебя обидел, а ты все равно…

Наверное, в Юльке больше силы и больше смелости. В нем самом этого не было. Он даже восхищался ее искренностью и открытостью. Она ими дышала. Он, напротив, никогда бы не решился сказать ей нечто подобное. Свои чувства хранил за колючей проволокой. Но Юлька ведь лезла, пытаясь вытащить все наружу. Лезла, кололась и ранилась. И еще пораниться. Не единожды.

Ну не мог он так враз перестроиться!

Но и оттолкнуть теперь вот так запросто — тоже не мог.

Никогда не допускал близких отношений. Всегда четко вычерчивал границы. И сейчас пытался. Но, как известно, чем толще грань, тем больнее переступать, а вернуться обратно — почти невозможно. Они с Юлей ее переступили, поэтому и говорить с ней — невероятно сложно. Как объяснить что-то, если сам себя уговорить не мог. Приказал себе не подходить к ней, а толку-то…