Вот тут очень захотелось посмотреть в лицо той, которой удалось взорвать мир Шаурина. Вера этот взрыв лично пронаблюдала, да только не поняла, что все это из-за девушки. Поразительно, но все это из-за девушки. Никогда не думала, что Денис способен на такое. И пусть проявления его внутреннего потрясения были впечатляющими — злость, ярость, даже отчаяние на какое-то время, — но подоплека у всего этого была другая. Иначе эта красотка не стояла бы посреди прихожей с видом хозяйки и не смотрела бы на Веру так убивающе- презрительно.
Все это время Верочкин взгляд скользил по ее шубке, поднимаясь лишь до уровня подбородка. Почему-то не решалась она посмотреть этой девушке прямо в глаза. Не могла, хоть убейте. Потому что остро чувствовала на себе ее пронизывающий взгляд. Ревностно-горящий. Что немудрено. Вера и сама испытывала сейчас нечто похожее на ревность. Права, конечно, не имела, но тут трудно с собой что-то поделать. Столько лет «пронзительной дружбы»… Так и хотелось сказать что-нибудь провокационное в своем духе, типа «А на групповушку я не согласна». Но рот открывать не решилась, побоялась реакции Дениса. То, что она, реакция, последует незамедлительно, нет сомнений. Прилетит Верке еще как. Шаурин в таком состоянии, что как бы штукатурка со стен не начала обсыпаться от его напряжения.
Верочка все же пересилила себя и взглянула на девчонку. Волна презрения и ненависти, что от нее исходила, почти с ног сбивала. Силясь, чтобы не отвести глаз, Вера оценила спутницу Шаурина. Или кто она ему?.. Подруга? Невеста?!
Выбрал так выбрал. Кто бы сомневался… Высокая. С чистой кожей и правильными чертами лица. И надо признать, хоть и скрипя зубами, красивая. Шубка на ней из норки, с коричневыми пятнами, — как шкура далматинца, — целое состояние стоит. И под шубкой, наверное, есть чем полюбоваться.
Захотелось поскорее свалить из этой квартиры, потому что, по всей видимости, грядет большой скандал. Не хотелось служить громоотводом.
— Так, ребята, давайте вы без меня разберетесь, — быстро сказала Вера и потянулась за одеждой. Денис тем временем уже избавился от куртки. Но почему-то своей даме помогать не спешил. — Денис, может, все-таки я документы домой возьму? Обработаю, проанализирую и верну тебе со своим заключением. — Трудно сказать, чего хотелось больше — оправдаться самой, или оправдать хоть как-то Дениса, чтобы окончательно не испортить с ним отношения. Раз уж теперь у них общее дело, да и вообще… Облажалась, что говорить… Надо было слова «Захлопни за собой дверь» буквально понимать и действовать прямолинейно. Собираться и уходить, а не сидеть и гадать, что же у Шаурина случилось, дожидаясь его прихода. Дождалась, что самой тошно.
— Нет. Мы с тобой встретимся в другой раз и все обсудим. А сейчас я вызову тебе машину.
— Не стоит беспокоиться. Я как-нибудь сама. Такси на остановке поймаю. Все пока.
Вера вылетела за дверь, прежде чем Шаурин сдвинулся с места.
Казалось бы, невиданно для создавшейся ситуации, но меж тем жаль, что девица эта не задержалась подольше, а Денис не пошел ее провожать. Так у Юли была бы возможность привести себя в порядок. Посмотреть, что там с блузкой. А раздеваться у него на глазах… попросту боялась. Хоть столкновение с его любовницей немного рассеяло этот страх. Но не настолько, чтобы смело смотреть ему в глаза и с достаточным упорством противостоять нападкам. Молчание Шаурина только усиливало эффект.
Стоять истуканом тоже не дело. Негнущимися пальцами Юля начала освобождать крючки из петель. Денис потянулся к ней, чтобы принять шубу, но она передернула плечами и сказала: «Обойдусь». Он не стал настаивать, ушел в гостиную. Юлька облегченно выдохнула и, быстро скинув шубу и втиснув ее в шкаф, юркнула в ванную.
Возникло дурацкое желание хлопнуть стакан коньяка и отключиться. Напиться, чтобы себя забыть. Чтобы не слышать всего того, что Денис для нее приготовил. Не сомневалась: сейчас он извергнет на нее всю свою злость. Степа принял на себя лишь часть того, что бурлило в Шаурине. Все остальное точно достанется Юльке. Не зря она, грешным делом, пожалела, что Верочка ушла. Надо было ее на чай оставить. Или на кофе с молоком.
Все. Аут полный. Не мысли, а бред сивой кобылы. Ересь. Что же дальше будет…
В ванной Юлька первым делом посмотрела, остались ли синяки на руках. Кое-где на коже виднелись красноватые пятна, но навряд ли они посинеют. Что касается рубашки, то тут дело обстояло куда хуже. Вроде бы, отсутствие пары пуговок сверху так и было задумано. Только если бы сами пуговицы не были вырваны с корнем.
Черт, и булавки никакой нет…
Одно радовало — что внешний ее вид совсем недурен, по сравнению с тем, что творилось внутри. Внутри как будто на клочки разорвали. Все тело болело. Еще бы! Корнеев как-то не особо деликатничал, когда тащил ее по дороге в сторону дома.
Голова раскалывалась. Ах, да… Вспомнила, что получила удар и тронула место за ухом.
Придурок… Тогда у нее чуть из глаз искры не посыпались. На ощупь большой гематомы не чувствовалось, но прикосновение отдавалось болью. Слава Богу, что не по лицу ей вмазал…
Что ж теперь с этой блузкой делать?.. Поправила воротник-стойку. Убрала торчащие ниточки, стянула полы поближе друг к другу. В идеале, надо бы переодеться. Можно попросить у Дениса рубашку или футболку. Но сегодня как-то язык не поворачивался. Да и выглядело бы это слегка неожиданно, так скажем, с ходу влезать в его вещи.
Вечно в ванной не усидишь, потому Юля вышла. Как хорошо, что у него такая огромная квартира. Можно передвигаться без опасности столкнуться. Ох, была бы возможность вообще потеряться в ней…
Денис находился в гостиной. Сортировал документы, лежащие на журнальном столике. Наверное, про эти документы говорила та девка. Поверить теперь, что ли, что она была тут по делу?
Кстати, он так и не назвал ее по имени, оставив в секрете, как ее зовут. Интересно, специально он это сделал или нет? Наверное, хорошо это. Так она стала совсем безликой, просто пятном в его жизни. А если бы сейчас Юля узнала ее имя, то фантазия завела бы ее в такие дебри, откуда без психиатра не выбраться.
— Иди на кухню, — сказал Шаурин, как только заметил промелькнувшую у дверей Юлькину фигуру. — Я сейчас приду.
В каждом его слове таилась угроза, причем не скрытая. Довольно-таки прямая.
Ну не ударит же…
Ну поорет, максимум. Выговорится.
Почему же тогда так страшно?
Страшно, что пальцы леденеют.
И даже сцена с его подружкой не помогала набраться смелости и взять ситуацию в свои руки. Какой тут взять? Хоть бы ответить внятно, когда спрашивать будет.
Комментариев нет