Стая

— Приятно, конечно, но мне это может выйти боком, так что из-за меня грызться с ним не надо. Только не из-за меня. У тебя с ним свои отношения, у меня — свои. И у нас с тобой, соответственно, тоже. Не нужно это смешивать.

Отчего-то стало ужасно обидно. Не придумала ничего лучше, как отвернуться к окну и замолчать. Но потом в голову пришла дурная мысль.

— Скажи, ты меня увез назло отцу, да? Чтобы только позлить его?

— Нет, — ответил Денис, но возникшая перед этим недолгая пауза сказала о другом.

— Отвези меня обратно.

— Я так понимаю, истерика мне сегодня обеспечена, — невозмутимо. Как обычно.

— Отвези меня домой.

— Выйди из образа. Со мной воевать не надо. С отцом — пожалуйста, со мной не надо.

Не видела его полтора месяца, но сейчас всякое желание находиться с ним рядом пропало. И от этого становилось еще обиднее. Слёзы снова подступили к глазам, хотя надоело плакать по любому поводу. Уже от самой себя тошно.

— Юля, — позвал через несколько минут.

Совесть, что ли, замучила?

Ответила молчанием.

— Юля, — окликнул еще раз, — не обижайся. Я сам… на взводе. Не будем портить друг другу нервы.

— Отвези меня домой, — упрямо повторила она, — и я не буду портить тебе нервы. Как обычно, поговорю сама с собой и поплачу сама с собой. И никому не буду портить нервы!

Естественно, он и не подумал разворачивать машину. Через время спросила:

— Куда ты меня везешь?

— Ну, для ресторана ты явно неодета, — оценил он ее короткие джинсовые шорты и черную футболку с широкой горловиной. — Так что просто прогуляемся. Хочешь, мороженого поедим?

— Не хочу, — проворчала. — Ты у меня вместо мороженого. С ходу пыл остужаешь. Сейчас льдом покроюсь от твоей любви.

Когда машина остановилась, Юля сразу выскочила из нее и, не дождавшись Дениса, пошла на набережную.

Нашел куда привезти прогуляться! Как раз кстати, когда такое поганое настроение. После семи вечера летом на набережной не протолкнуться: прогуливающиеся туда-сюда парочки (от млада до велика, как говорится), мамочки с детьми, толпы подростков, собаководы и те, кто решил устроить себе вечернюю пробежку.

— Ладно тебе, не злись. — Догнал ее. — Если мы еще между собой будем ругаться, то тогда вообще финиш.

— Я не злюсь. — Смотрела, как Денис достал сигареты. Вместо того чтобы обнять ее, он достал сигареты и закурил.

На душе тяжело стало. Вдох невозможно сделать. Господи, так хотелось, чтобы он просто обнял и прижал к себе. Крепко до боли. А он достал сигареты…

Затянулся так, что в глазах помутнело. Выпустил дым и вдохнул, наполняя легкие чистым воздухом. И плечи развернул, чтобы грудная клетка расширилась, и немного спало напряжение. И злость немного спала. А то первой Юльке перепадет. Не хотел трогать ее на таких эмоциях. Больно будет. Ей и так досталось.

А она отвернулась, Юля. Может, плакала снова. Не смотрел на нее. Присел на парапет, ухватывал движения краем глаза. Но вроде слез не вытирала. Стояла просто обхватив себя руками, будто замерзла, и смотрела на воду. Беззащитность. Не его Юлька. Беззащитность. Содрали защитную оболочку. Делись куда-то ее ирония, юмор. Пропали остроты. Только слепое всем противостояние осталось. Даже там, где не надо. Где оно того уже не стоило.

А на улице тепло. Не жара, слава богу, но тепло. Солнце уже остыло, только подсвечивало из-за облаков красными лучами. Красило небо разноцветными оттенками, создавая настроение. С реки прохлада, приятная влажность.

Между лопатками испарина. Не от жары, конечно. Не от жары…

Кончик сигареты в руке подрагивает. Дрожит так предательски. И какое-то странное возбуждение волной по телу. Бесконтрольно.

Еще один вдох, глубокий до ломоты в груди.

Отпустило вроде… Отпустило же? Да ни хрена…

Рядом остановилось несколько подростков. В такой близости, когда уже не можешь разговаривать свободно и не чувствуешь уединения. Они уселись на парапете, как воробьи на высоковольтном проводе. И галдели так же, приправляя разговоры отборным матом.

Раздражают засранцы.

Юльку, наверное, тоже, потому что она оттолкнулась от ограждения и шагнула вперед. Ухватил ее за руку.

Крепко так ухватил, что при всем желании бы не вырвалась. Так и пошли вперед по струящейся толпой дорожке. Украдкой взглянула на Дениса: сигарета между губ, брови нахмурены, взгляд куда-то вперед, поверх толпы, напряженно. Не любит курить на ходу.

Потом заметила, как смотрят на него девушки. Не смотрят — глазеют, пожирают взглядами. Подобралась сразу. Пальцы сплела, его ладонь крепче сжала. С выдохом обиду сбросила. И злость. Надо сбросить. Постараться. Все же хорошо. Наверное. А так погано почему-то… Хотя оно и понятно: пока Денис не в себе и сама напрягалась. Всегда так было. Всегда остро реагировала на его эмоциональное состояние.

Пришлось пройти чуть дальше, чтобы найти место поспокойнее. Тогда только остановились.

— Подожди… — предупредил.

— Так кури, — уселась и притянула его к себе, приникла к груди. Это важнее, чем опасность пропитаться сигаретным дымом. Да хоть сто раз… Главное, разбить лед у себя внутри, прекратить войну, которая стала чем-то привычным. Не воевать же с самой собой из-за гордости, и с ним не воевать…

— Конфетка, может тебе покурить?

— Чего? — подняла голову, посмотрела в его глаза. Серые, смеющиеся.

— Если так уж хочется провести акцию протеста, то я могу дать тебе сигарету, а моим воспитанием не надо заниматься. Язык сломаешь о мое мировоззрение. А то и так много текста мне начитала.

— Да ну тебя… — снова уткнулась ему в грудь, вдохнула знакомый горьковатый запах. Привычно-родной.

— Смотри, не говори, что не предлагал.

— У меня новое прозвище?

— Ищу варианты.

— Мне нравится, как ты меня раньше называл.

— Красота?

Кивнула.

— Это для особых случаев.

— М-мм, — понимающе ухмыльнулась она, а потом сказала: — Я тебя спросила про отца не потому что лезу в ваши разборки, а потому что не знаю, как мне себя теперь вести. Я дала ему слово, что не буду с тобой встречаться.

— Можешь считать: он тебе его вернул.

— Точно?

— Того, что я говорю тебе недостаточно?

— Мне-то достаточно…

— Ну и все, — поднес сигарету к губам.

— Значит, ты меня сегодня полюбишь? — пристально следя за выражением его лица.

— Значит, полюблю, — взгляд чуть в сторону, но губы крепче сжались, сдерживая улыбку.

— Сильно? — самой-то трудно сопротивляться, прикусила губу.

— Нормально.

— И романтика будет? Шампанское, фрукты, свечи?

— А, может, обойдемся без пафоса? — Сигарета, конечно, помогала удерживать отстраненность. Но и она не бесконечная — выбросил окурок.

— Как это без пафоса? Я хочу этот день запомнить.

— Так потому и без шампанского надо, а то улетишь в нирвану раньше времени.

— А вино? Красное, белое… конфеты.