Удивительно: спокойствие, которое он не смог найти с Верой, которое так и не удалось получить с помощью сексуальной разрядки, возвращала Юлькина улыбка. Что само по себе было парадоксально; ведь именно она стала источником его метаний, причиной внутренней неловкости и разлада с самим собой.

Считается, что мир человека — это его окружение. Родственники, друзья и просто близкие люди. Это не так. Мир человека — это он сам. Только он — его мысли, чувства, переживания. Ни родители, ни братья — сестры не являются «миром», потому что зачастую не оказывают никакого влияния на внутреннюю мыслительную работу. Человек учится жизни только своими ощущениями. Близкому не дано в них проникнуть, но кому-то постороннему — вполне. Он может вломиться туда без предупреждения, ворваться, взорвать барьеры. А может войти тихо и незаметно. Как Юля. Поселиться в тайном, забытом, самом далеком уголке души и изучать мир — механизм изнутри, дожидаясь нужного момента, чтобы разрушить все, когда этого совсем не ждешь и не готов дать отпор.

Юля, она вошла тихо, почти неслышно — с трезвым взглядом на жизнь и улыбкой ребенка. У нее не было сил и возможности сделать это громко. Для этого девочка не обладала женской напористостью и наглостью; не знала, что такое искушенность и умение играть человеческими чувствами. Зато в ней чувствовались закаленный стержень и внутренняя сила; способность находить общий язык с окружающими и поражающая способность радоваться мелочам. И еще было в ней одно очень ценное качество — искренность, не изуродованная сытостью. Впрочем, голодом искренность тоже может быть изуродована.

Юля вошла в его душу не вчера. Не в белом полотенце. И не в ту летнюю ночь, когда оттаскивала от него свою мохнатую псину. Она протиснулась к нему в сердце семилетней девочкой — маленькой, испуганной, задушенной нападками дерзкого пацана. Притихла и затаилась в укромном уголке, пока он выстраивал свой собственный мир. По кирпичику. Заливая бетоном цинизма. Шлифуя резкостью суждений. Проверяя на прочность ударами судьбы и потрясениями. Кажется, на нем испробовали все или почти все средства, способные сломать его — ни одно не сработало.

А Юля… без сожаления топила его в выдуманном героизме и заставляла задыхаться от желания быть для нее этим самым героем. От желания, в котором он даже сам себе боялся признаться.

— Кстати, товарищ, ты восьмого никуда не собирайся. — Маркелов погрозил пальцем.

Денис цыкнул.

— Я думал по-тихому свалить.

— У нас так не положено, братва уже подарки приготовила. Мой ресторан в твоем распоряжении.

Денис рассмеялся, представив «братву» с подарками.

— Договорились, не будем народ обижать, раз уже дело до подарков дошло.

— Я тебя поздравлю, — вскользь сказала Юля, скрывая улыбку, прозрачно намекая на обязательную встречу.

Шаурин вздохнул и убрал свой кий. Он уже давно вышел из игры. Как-то не задалась она сегодня. Не то было настроение. Юлька с Маркеловым тоже сменили правила и просто били по шарам на интерес.

Все бы ничего. И было бы гораздо проще, если бы свои чувства он не видел у Юли в глазах. Если бы они не отражались в них, как в зеркале. Если бы она не реагировала на него.

 ГЛАВА 24

Пожалуй, день рождения один из тех немногих моментов, когда понимаешь — в жизни ты не одинок.

В этот день о тебе вспоминают люди, о которых сам давно уже позабыл. И самое странное, почему-то по-дурацки верится, что все пожелания сбудутся — верится, как в детстве.

Сегодня Денис даже из кабинета не выходил; телефон не замолкал; со всех сторон сыпались поздравления. Что скрывать, было приятно.

Первая, конечно, поздравила Таня. Ее трудно опередить, потому что позвонила она накануне в час ночи, торжественно и с выражением зачитав стих собственного сочинения. Это, как обычно, заставило Дениса улыбнуться. На звание великого поэта сестра вряд ли могла претендовать, но строчки складывала от души. Так, что самого иногда пробирало.

Только одного человека Шаурин ждал с особым чувством. Да чего уж там, с тревожным волнением. Не верил, что Юля сможет обойтись чем-то простеньким и незатейливым. Юля не любила стандартных вещей. В этом они с ней очень похожи — он не любил их тоже. Стандартные привычные глазу вещи обезличивают людей и превращают в серую массу. Но для того чтобы не смешиваться с толпой, не обязательно носить красный галстук, достаточно обладать независимым мышлением.

К концу рабочего дня позвонил Маркелов, произнес заготовленные пожелания, приправив их ядреным словцом. В спортклубе к этому времени уже наблюдалась валкая прохладца, все морально готовились к большой и веселой пьянке. Что-то подсказывало Денису: сегодня придется проявить немалую стойкость.

Юля не спешила появляться. Хотя не было сомнений, что она придет.

Не сказать, что душа Шаурина трепетала в радостном предвкушении. Совсем наоборот. Душили двоякие и не очень приятные чувства.

Потому и волнение было не радостное, а тревожное.

Когда девочка наконец-то пришла, у него в кабинете находился Лёня. Своим любопытным взглядом он чуть не прогнал ее решимость, но по выражению лица друга быстро понял, что ему лучше исчезнуть.

— Ладно, вечером увидимся, а Стасу я все передам.

Дверь за ним тихо захлопнулась, и Юля медленно вздохнула. Посторонние люди могли легко спугнуть ее волю. А девочка хоть и была тверда в своем намерении, шаг этот давался ей не слишком просто.

Она задумала подарить ему нечто, может, не совсем особенное, но от души и со смыслом.

Нечто значимое — что не потеряется среди вороха вещей и безделушек; не придет в негодность, разбившись, как ненужная статуэтка; не кончится, как парфюм. И самое важное — эта вещица будет напоминать о ней всегда.

Они пожирали друг друга взглядами: он оттого, что очень хотел узнать, что же она задумала, она — от нетерпения вручить ему приготовленный подарок.

Не в силах держать интригу и тянуть время, Юля расстегнула курточку и сбросила ее с плеч. Жикнула молнией на сумке. Невольно огляделась. В помещении пахло… лимоном?.. Да, именно лимоном — либо им закусывали коньяк, либо добавляли в чай.

— Ты не поздоровался со мной, — сказала, чтобы как-то завязать разговор и снять небольшое напряжение, что установилось в кабинете.

— Мой тебе вечный и пламенный. — Денис встал из-за стола и подался Юле навстречу.

— Закрой глаза.

— О, Юля, только давай без этого…

— Закрой. Все будет быстро и не больно. Как у хорошего стоматолога. Пожалуйста.

Денис присел на краешек бильярдного стола и сцепил пальцы. Сделал так, как просила Юля.

Что-то мягко щелкнуло. Она взяла его руку.

— Ты с ума сошла, — сказал он, открыв глаза, едва прохладный металл коснулся запястья.