— Я рад, что это ты, — расставив нужные акценты, наконец сказал он.
— Я приложил для этого все мыслимые и немыслимые усилия.
— Спасибо, что пришел сам.
Скольких Денис должен был опередить, превзойти, подмять, устранить, чтобы прийти к нему в кабинет вот так… И, как всегда, при абсолютной внешней расслабленности поражала сосредоточенность шауринского взгляда. Взгляда тяжелого и неподвижного.
— Но еще больше сил я потратил на то, чтобы все произошло тихо и без волнений. Чтобы вы смогли отойти от дел, сохранив свой авторитет и не получив «черную метку». После смерти Юры наверху вскинулась целая стая стервятников, готовых разодрать вас в клочья.
Монах понимающе качнул головой. Вернее, не качнул, а сделал едва уловимое движение, но оно очень красочно выразило его отношение к словам Дениса. Что и говорить, Монахов до сих пор пытался сдержать эту волну.
— Нам, Сергей Владимирович, непременно нужно прийти к взаимопониманию. Я призываю вас не делать никаких резких движений. Никаких. Потому что я не хочу на это отвечать, совсем не хочу кардинальных мер. Надеюсь, вы оцените мои усилия. — Его лицо особых эмоций не выражало, но говорил он тем тоном, каким обычно отдают приказы.
Монахов помолчал мгновение, но паузу затягивать не стал. Не было в ней никакой надобности. Все уже решено.
— Несомненно. Разговор у нас серьезный, потому я предлагаю перенести его в более удобное место.
— Согласен.
В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошла Наталья. Вошла шумно и радостно, — словно принесла с собой пение птиц и солнце, — и растерялась. Судя по всему, не ожидала здесь увидеть кого-то помимо мужа. Но еще больше она удивилась, когда в посетителе узнала Шаурина.
— Денис! — воскликнула она. — О, Боже, какая неожиданность!
— Позволю себе спросить: приятная? — поднялся ей навстречу.
— Ну разумеется! — Ее как будто потянуло в его сторону. Едва он распрямился во весь рост, она прильнула к нему. По-матерински.
— Прекрасно выглядишь. Неизменно прекрасно, — улыбнулся. Этой женщине невозможно не улыбаться.
— Ох, льстец, — она царственно похлопала его по предплечью с полной иронии улыбкой.
— Нет, чистейшую правду говорю.
— Ты по делам или?..
— Или.
— А что, — вдруг решительно сказала она, словно внутри укрепилась в мысли, — а давай завтра к нам. У нас планируется большой семейный обед. Приходи, так сказать, поговорим за жизнь.
— Есть повод для большого семейного обеда?
— Главное, желание, а повод у нас всегда найдется.
— Тоже верно. Не знаю, удобно ли это.
— Удобно, — ответил за жену Монахов. — Завтра и продолжим наш разговор.
ГЛАВА 48
Когда Юля увидела Стаса, то вздрогнула. Всем существом вздрогнула. Потому что — где Шаповалов, там и Денис.
То, что Шаурин приехал, Юле сообщила мама. Конечно, перед Натальей дочь постаралась скрыть свою реакцию. Порадовалась даже наигранно, выразилась какими-то абстрактными фразами, пообещала приехать на это «партсобрание», как она называла подобные сборища, сразу предупредив, что будет не одна. Но внутри… внутри творилось что-то невообразимое. Словно что-то взорвалось. И кажется снова подскочила температура. Точно подскочила: щеки залились краской, а сердце застучало громко и беспокойно. Всякая концентрация пропала и четкая направленность мыслей. Остаток дня бродила по квартире как неприкаянная, о сне говорить не приходилось. Сна теперь как не бывало.
Собиралась приехать к родителям пораньше, но теперь трусливо тянула время, никак не решаясь шагнуть за порог своей квартиры, которая теперь казалась самым надежным убежищем в мире. Да и Слава предупредил, что может опоздать, дескать, важные дела у него какие-то неожиданно появились. Никогда еще Юля так не радовалась его «делам». Отказаться самой или приехать без Ярослава в голову не пришло, потому что этот обед они с мамой запланировали до приезда Шаурина, и менять сейчас из-за него свои планы Юля не собиралась. Наверное, это было уже делом принципа. Промучившись сомнениями, Юля решила нырять сразу в омут с головой, а не выматывать себе нервы, топчась на берегу и задыхаясь от страха. Лучше приехать и сесть сразу за стол, чем участвовать в приготовлениях, маяться переживаниями и дрожа от нахлынувших чувств пытаться нацепить на себя равнодушную маску.
Так и вышло. Легче вышло, спокойнее. Юля прошла по двору к открытой веранде, в которой, собственно, и накрыли стол, от души радуясь, что Славик не вцепился в ее руку, как утопающий за соломинку. Перед тем как сесть, Юля немного растерялась. Не хотелось оказаться за столом рядом с Денисом. Бросила беглый взгляд на пустые стулья. Тот, что рядом с мамой, явно отцовский. Папа неизменно сидел рядом с ней. На двух других висели пиджаки. Один черный, второй чуть светлее — цвета мокрого асфальта. Вот от него она села подальше, выбрав место рядом с Вуичем. Потому что Шаурин не мог бросить свой пиджак на стул так небрежно, как это сделал хозяин черного. Шаурин повесил бы его аккуратно, именно так, как висел сейчас темно-серый пиджак.
Юля оглянулась. Шаповалов и Самарин стояли у кирпичного мангала. Стас курил, а Витьке доверили жарить шашлыки. Отец с Денисом затерялись между деревьями в саду. Стояли на мощеной дорожке и о чем-то беседовали. Почему-то этот факт Юлю покоробил. Может быть, потому что картина эта была слишком непривычная, уже забытая. Лёнька весело о чем-то болтал с Натальей.
— Леонид, — засмеялась, Наталья, — вот только ты можешь так красиво рассказать совершенно пошлый анекдот.
— Главное, что вы мне это позволяете, драгоценная Наталья Вячеславовна.
— Ох, плут, — Наталья покачала головой. — Слушайте, как нам повезло, что погода такая чудесная.
— Да, мама, с погодой нам и правда повезло, — согласилась Юля.
В самый разгар беседы, когда все дружно смялись над очередной Лёнькиной остротой, к столу присоединились отец и Денис. Все получилось естественно: заливаясь смехом, Юля кивнула обоим, едва скользнув взглядом по лицу Дениса. Обрадовалась, что с пиджаком угадала…
Солнце ярко светило, словно пытаясь подбодрить уже за лето уставшую потемневшую зелень. В саду полыхали рябины; тополя, обессилившие раньше всех, начали опадать листвой, шурша на ветру проволончатыми ветками. Но для Юли чудесно все было потому, что просторная и открытая веранда не сковывала ее стенами, не душила закрытым пространством. Здесь не ощущалось на себе концентрированного внимания и пристальных взглядов. Можно любоваться цветами, пряча взгляд. Сходить в дом за бутылкой вина и долго выбирать марку из большой домашней коллекции. Можно даже выйти из-за стола и прогуляться по саду. Что она и сделала, утащив за собой Славу. Правда длилась их прогулка совсем недолго: ему позвонили, и он сообщил, что будет вынужден уехать пораньше.
Они вернулись за стол, и Юля снова отгородилась ото всех, главным образом, стараясь не смотреть на Шаурина, не слышать его голос, не различать слова. Хотя и без этого знала, могла представить его жесты и мимику: как улыбается, как сжимает губы, мнет салфетку на столе, поправляет на руке часы. Не нужно было смотреть на него, чтобы чувствовать каждое его движение. А себя ощущать, словно оделась не по погоде. Словно ударили морозы, а на ней шорты и майка. И она не просто мерзнет, а еще и чувствует себя полной идиоткой в глазах окружающих.
Комментариев нет