Чужаки

Неожиданно ему показалось, что один из персонажей на сцене, поющий какую-то второстепенную партию, смотрит прямо в его сторону. Сайлас зажмурился, встряхнул головой, а когда открыл глаза, то уже не смог отыскать среди актеров подозрительного персонажа. Он успокоился, но уже через несколько минут опять увидел этого человека и на этот раз с ужасом узнал в нем дона Толомео. Тот поклонился, но делал это не героине, как того требовал сюжет, он издевательски кланялся Бонсайту, одновременно указывая рукой на другого актера, в котором лорд без труда узнал мрачнолицего.

Сайлас вскочил со своего места и, схватив Алёну за руку, потащил ее к выходу, нещадно наступая на ноги зрителям и огрызаясь на их нелицеприятные высказывания.

Спотыкаясь и двигаясь, как слепой, он стремился к выходу из театра, не обращая внимания на недоуменные и возмущенные вопросы спутницы. Добежав до стоянки, где они оставили машину, лорд с ужасом увидел, что она заперта другими машинами, одна из которых — огромный черный «катафалк» — полностью перекрыла выезд.

— Я больше никуда не пойду, пока ты не скажешь мне, в чем дело! — вырвала у него руку Алёна. Она чуть не плакала от обиды и неожиданности.

— Прости, — сказал он, пристально наблюдая за выходом из здания театра, где уже показались две темные фигуры. — Я ничего не могу тебе объяснить, кроме одного — они меня все-таки нашли! Я надеялся, что в этом времени они меня потеряют, но я их явно недооценил! Поверь мне, нам грозит ужасная опасность! Нам нужно как можно скорее покинуть это место и где-нибудь спрятаться!

Алёна внимательно посмотрела на него и поняла, что он действительно напуган и в отчаянии. А еще она поняла, что он говорит правду. Оглянувшись, она тоже увидела людей, которые бежали по направлению к ним.

— Давай, быстро, — крикнула она и, схватив Сайласа за рукав, потянула его на мостовую, решительно вытянув руку, чтобы остановить такси. Машины, как назло, проносились мимо, а преследователи были совсем рядом. Вдруг одно из такси, взвизгнув тормозами, резко остановилось около них.

Алёна распахнула дверцу, села в машину, затем, не обращая внимания на фамильярный вопрос водителя: «Куда доставить?», втянула за собой Бонсайта и крикнула шоферу:

— Рви!

На их счастье, парень с бритой головой оказался обладателем прекрасной реакции и не стал задавать лишних вопросов, а просто ударил по педали газа. Машина рванула с места, и Сайлас только в последний момент заметил щупальце, которое уже просунулось в салон. Он резко захлопнул дверцу, надеясь, что Алёна не успела ничего заметить.

— Так куда едем? — вернулся к своему вопросу таксист.

— Так, секунду, — задумалась девушка. — Давайте на Пушкинскую, 10. Подъезд со стороны Лиговки.

— Да знаю я, — заулыбался парень. — А вы что, тоже из этих, из художников?

— Почти, — кратко ответила Алёна, стараясь избавить себя от словоохотливости водителя. Тот понял и замолчал.

— Теперь расскажи мне, пожалуйста, что все это значит, — решительно повернулась девушка к Бонсайту. — И не ври, я все равно замечу.

— Если не врать, я мало что тебе смогу рассказать, — тихо ответил он. — Но поверь мне, ничего плохого я не сделал. И Алекс тоже, — добавил он еще тише.

— И Александр в этом замешан? — встрепенулась Алёна.

— Да, — отвел глаза лорд. — Он погиб. Они его убили.

— И ты молчал?! — так громко крикнула его спутница, что шофер вздрогнул и с подозрением оглянулся на странную парочку. — Как ты мог! Ты же знал, что он был моим другом, ты знал, что я беспокоюсь о нем! Как он погиб? Где?! Почему?!

— Вот именно этих вопросов я и хотел избежать. Я могу сказать тебе только одно — он погиб, как настоящий герой и патриот.

— Ты что-то темнишь. Кто хотя бы эти люди, которые тебя преследуют.

— Это враги, — от ненависти у Сайласа даже свело челюсти, — худшие враги, какие только могут быть у человека. У человечества. Это всё, что я могу тебе сказать, всё, что тебе безопасно знать.

— Я не боюсь опасности и не бегаю от нее, — гордо вскинула голову Алёна. А потом сменила тему и спросила уже более мягко: — Что ты собираешься делать? Сейчас мы спрячемся, а что потом? Нельзя же отсиживаться вечно в мастерской художника. А ко мне домой, я думаю, опасно. Если уж они тебя в театре нашли, куда мы решили пойти чуть ли не в последний момент, то уж мою квартиру они, наверное, знают, как облупленную. Кстати, почему они не попробовали тебя схватить там?

— Ну вот теперь я знаю, куда мы едем, — улыбнулся Сайлас, обнимая девушку за плечи. — Сейчас доедем, передохнем, а потом будем решать, что делать. А по поводу квартиры… Ты знаешь, я подозреваю, им нравится играть. Как кошке с мышью: пока не натешатся — не едят.

Мастерская художника оказалась довольно презентабельным помещением. По стенам висели странные полотна, слишком цветастые на взгляд Сайласа, подсвеченные мягким светом направленных светильников. Хозяин мастерской, огромный бородатый мужик с зычным голосом, радостно приветствовал Алёну, звонко трижды расцеловав ее в обе щеки.

— Ну, подружка, столько времени не появляться — это просто неприлично! Написать такую колоссальную статью о последней выставке и пропасть на полгода! Нет, это просто неприлично! — все время повторял он, приглашая гостей проходить.

— Ты знаешь, я и сейчас не просто в гости, — снимая плащ, сказала Алёна. — Ты не приютишь нас на ночь? У меня квартиру затопило.

— Не вопрос, — раскатисто отозвался хозяин. — Есть прекрасный диван. Сейчас поедим, выпьем, и я домой, а вы в койку.

Он так двусмысленно подмигнул Сайласу, что тот расхохотался. Бородач быстро собрал на стол: всякую там колбаску, сырок, помидорчики и непременный соленый огурчик. Также из не видимого лорду холодильника появилась запотевшая бутылка водки. Водку Сайлас уже как-то пробовал, когда Алёна сказала, что к какому-то блюду рюмка водки — первое дело, и не мог сказать, что был от нее в восторге. Но в состоянии того нервного напряжения, в которое он постепенно возвращался, как будто напяливал старый привычный костюм, ее грубый вкус и сила показались ему именно тем, что надо.

Они выпили, закусили, опять выпили. Бородач как будто вовсе не пьянел, только краснел, да голос становился все громче. Алёна после второй рюмки пить дальше отказалась, а Сайлас с непривычки быстро захмелел, и его стало клонить в сон. Он не помнил ни как веселый бородатый хозяин мастерской, пожелав им спокойной ночи, отбыл в неизвестном направлении, ни как Алёна укладывала его спать прямо в одежде. Проснулся он от запаха дыма. Тоненькая струйка в лучах раннего солнца просачивалась сквозь щель под дверью. Она извивалась и кружилась, поднимаясь к потолку. Сквозь ее спирали Сайлас увидел Алёну, мирно спящую в кресле, накрывшись хозяйским пледом.