Чужаки

Он резко поднялся на ноги.

— И уж точно я не побегу от призрачных опасностей или от реальной смерти. А ты, если хочешь быть моим другом, то пойдем и напьемся. А если собираешься бежать в деревню, то скатертью дорога. Я тебе не попутчик.

Он выжидающе посмотрел на лорда. Тот плюнул с досады, но, понимая, что он или согласится с Робером, или отправится восвояси, кивнул головой, и они вышли из захламленного обиталища поэта.

По дороге Тюржи болтал, приставал к проходящим девицам и вообще вел себя так, как будто не было никакого разговора. Сайлас, досадуя на себя и на него, в то же время не мог не поддаться неукротимой веселости, которая, судя по всему, была единственным способом существования поэта в этом мире.

Вечер опять прошел в бесшабашном веселье. Тюржи познакомил Сайласа с некоторыми своими друзьями, такими же отчаянными шалопаями, как он сам. Было много вина, песен и дурацких выходок. Поздней ночью они возвращались домой к Роберу, в круговерти этого дня Сайлас так и не успел присмотреть себе жилье.

Весело распевая песни, они шли по мокрой после дождя мостовой, освещенной ярким лунным светом. До дома Тюржи оставалась буквально сотня шагов, когда полувздох, полухрип донесся до их ушей. На дорогу из ближайших дверей на улицу выползла человеческая фигура. Гуляки моментально отрезвели, столь ужасно и фантасмагорично выглядело это явление в призрачных лунных лучах.

— Спасите, — прошептало существо.

Сайлас с Тюржи подошли поближе. На мостовой в луже, наполненной отражением луны, лежала небогато одетая женщина. Ее лицо было обращено к небу, блестели белки глаз, она была мертва.

— Как же это, — растерянно сказал Робер. — Ведь она только что говорила…

— Так бывает, — хмуро ответил Сайлас. — Не вздумай подходить к ней близко, а тем более прикасаться. Стой здесь, отойди подальше от нее и стой на месте. Не вздумай подходить! Я сейчас.

Бонсайт зашел в дом, из которого появилась больная. При неясном свете огарка свечи он увидел на постели мертвого мужчину, лицо его было искажено, из угла рта вытекала тонкая струйка крови. Платок, лежавший рядом, был весь в кровавых пятнах. «Умер буквально только что», — с тоской подумал Сайлас. Он был привит от всех возможных во времени инфекций, но все равно близость столь ужасной смерти пугала его до невозможности. Внезапно он услышал еще какой-то звук, в кроватке лежала маленькая девочка, она задыхалась, кашляла кровью, все ее лицо и тело пошло отвратительными красно-черными пятнами, было видно, что в самое ближайшее время она отправится вслед за родителями. Поддавшись острому приступу жалости к маленькому умирающему существу, Сайлас достал из-за пазухи тщательно спрятанную аптечку и приложил прибор к плечу девочки. Та вздрогнула от прикосновения холодного пластика и на мгновение пришла в себя.

— Кто вы? — спросила она. — Где моя мама? У меня болит…

Но сказать, что именно у нее болит, несчастная не успела, снова впав в забытье. Аптечка деловито жужжала, потом сделала несколько инъекций и равнодушно замолкла. Бонсайт спрятал ее под одежду и некоторое время смотрел, как лицо девочки приобретает нормальный цвет, а дыхание становится ровным.

— Как ты это сделал? — послышался за его спиной полный восторга и ужаса голос Тюржи.

— Черт тебя подери! — взорвался лорд. — Я же велел тебе стоять на улице и никуда не ходить! Ты что, хочешь закончить, как та женщина на улице?! Мало мне забот, еще следить за тобой, как за несмышленым ребенком. Если тебе сказали, стой и не двигайся, значит стой и старайся даже не дышать!

Выпустив пар, Сайлас немного успокоился.

— Та женщина, ну, на улице, — полушепотом после такого натиска сказал Робер, — она вся почернела. Я такого никогда не видел…

— Да знаю я, знаю, — подталкивая его к выходу, пробормотал Бонсайт. — Именно поэтому ее и называют «черная смерть». Ничего страшного. Ты иди давай. Как думаешь, за девочкой присмотрят?

— К-конечно, — ответил поэт. — Кто же бросит ребенка, оставшегося без родителей в такое время.

— Ты романтик и идеалист, — вздохнул лорд. — Именно в такое время.

Он подтащил женщину ближе к дверям и усадил, прислонив к стене. Что еще сделать, он не знал, поэтому сделал знак своему спутнику, и они отправились дальше по улице.

Какое-то время они шли молча. Сайлас последними словами ругал себя за неуместный приступ жалости. «Ты прекрасно знаешь, что всех не вылечить. Ты, остолоп этакий, прекрасно знаешь, что сыворотки у тебя только на несколько инъекций. Знаешь, но не можешь держать в узде свои дурацкие эмоции. Вот увидишь, будет случай крайней необходимости, а у тебя ничего не останется!» Несмотря на этот внутренний нагоняй, он был непонятно почему доволен собой и чувствовал необъяснимую легкость на сердце. Тюржи тоже молчал, судя по всему, переваривая произошедшее.

Когда они вошли в квартиру, он было налил себе вина, но потом с отвращением посмотрел на кружку и поставил обратно на стол.

— Я пойду спать, — заявил он. — Располагайся, где тебе удобнее.

После ухода Робера Сайлас осмотрелся по сторонам, приглядел для себя свободное местечко на полу у камина и расстелил там покрывало, снятое с ближайшего кресла. Усевшись по-турецки, он долгое время смотрел на огонь, а потом, решив, что хозяин уже видит третий сон, достал неказистую жестянку, и вот перед ним уже раскрылся полупрозрачный экран компьютера.

— Итак, посмотрим, что мы имеем на сегодняшний день, — сказал он сам себе, пробегая пальцами по невидимой клавиатуре.

Он не выключал анализатор весь день, и машина смогла собрать немного информации. Теперь она просчитывала ответы на задаваемые лордом вопросы, основываясь на полученных данных.

По всему выходило, что эпидемия будет разрастаться с невиданной скоростью и в ближайшее время заразится и погибнет около трети населения города. Никаких действенных мер по борьбе с пандемией в данном времени не существует. Вероятность того, что в числе заболевших окажется Тюржи, составляла 93,7 %. В случае, если он немедленно не покинет город.

Сайлас в раздумье сидел перед экраном, когда за его спиной послышались шаги и судорожный вздох. Обернувшись, он увидел Робера, который смотрел на него с нескрываемым ужасом.

— Скажи мне, кто ты, — сдавленным голосом потребовал он.

Сайлас поднялся на ноги, но Тюржи отпрянул от него, зайдя для верности за спинку кресла.

— Не подходи, — с искаженным лицом сказал он. — Не смей подходить ко мне. Ты колдун? Отвечай, ты колдун? Или ты сам дьявол? Не молчи, отвечай мне!

В его трясущейся руке появился кинжал, который он угрожающе выставил перед собой.

— Спокойно, спокойно. — Сайлас выставил вперед пустые ладони, пытаясь продемонстрировать свои мирные намерения. — Я не колдун, и я не причиню тебе зла. Опусти оружие. Если я колдун — оно тебе не поможет, если я дьявол, то тем более, а если я человек, то ты просто ранишь или убьешь невинного.