Пропавшие

— Вам его самоубийство не показалось странным?

— Только поначалу. Позже мы выяснили, что у него наследственное психическое заболевание. Его мать страдала раздвоением личности. Его дед, если не ошибаюсь, тоже совершил самоубийство.

— В деле есть соответствующие записи.

— Я думаю, что визит Риггерса изрядно потрепал нервы Грэйди. В день, когда было совершено самоубийство, мы пришли в автомастерскую, где он работал, с ордером на обыск. Я думаю, он почувствовал, что кольцо сжимается все плотнее, и решил таким образом избежать расплаты.

— Из материалов дела я поняла, что Риггерсу очень не понравился пожар, — сказала Дарби. — Он считал, что кто-то убил Грэйди, а потом поджег дом, чтобы замести следы.

— Пожар и у меня вызвал кое-какие подозрения. Но больше всего мне не понравилось оружие, из которого Грэйди застрелился, — «двадцать второй».

— Не поняла.

— Обычно копы расценивают «двадцать второй» как смертельную «игрушку». Ты когда-нибудь слышала звук выстрела из него? Еле слышный хлопок — и все. Даже если кто-то пробрался в дом Грэйди и застрелил его, соседи за включенными телевизорами и радиоприемниками ничего бы не услышали. Ходили слухи, что Грэйди сначала оглушили. Думаю, тебе это известно.

— Нет.

— Я был возле дома Грэйди в ночь, когда начался пожар, — сказал Эван. — Я наблюдал за домом. Если бы там был кто-то посторонний, я бы заметил.

Дарби довелось однажды видеть дом Грэйди. Спустя месяц после возвращения домой она в одиночку наведалась туда. Она надеялась, что черный от копоти «скелет» дома поможет ей избавиться от ночных кошмаров. Но не тут-то было.

— Пожалуйста, ответьте мне на один вопрос, — попросила Дарби.

— Ты хочешь знать, был ли голос Мелани Круз на какой-то из этих кассет?

— Записи были направлены в лабораторию ФБР на экспертизу. Никто не потрудился переслать копии в полицию Бостона.

— Пламя значительно повредило, а то и вовсе уничтожило большую часть кассет. Потребовались месяцы, чтобы их восстановить. Мы попросили семьи потерпевших предоставить записи-образцы с голосами жертв, чтобы было с чем сравнивать. Из-за качества кассет наш эксперт не берется утверждать точно, но с большой долей уверенности предполагает, что голос на кассете вполне мог принадлежать Мелани Круз. Родители его мнение не разделяют.

— Они слушали запись?

— Да, они настояли на этом. Я дал им прослушать отрывок, где Мелани… звала на помощь. Мать «вырубила» магнитофон и заявила, что это не ее дочь. Она твердила, что ее дочь жива и мы обязаны ее отыскать.

У Дарби перед глазами снова всплыла картина, как миссис Круз, повернувшись спиной к ветру, прижимает к груди плакаты с фотографией Мел, стараясь уберечь их от непогоды.

— Мел что-нибудь говорила на кассете?

— Насколько я помню, ничего, — сказал Эван. — В основном она кричала.

— От боли?

— Скорее от страха.

Дарби чувствовала, что он чего-то не договаривает.

— Что она кричала?

Эван замялся.

— Скажите! — стояла на своем Дарби.

— Она беспрестанно повторяла: «Уберите нож, не режьте меня больше, пожалуйста».

В голове Дарби, словно снятые замедленной съемкой, поползли кадры: испуганное лицо Мел с черными разводами туши на щеках; Стэйси Стивенс, сжимающая горло, из которого фонтаном бьет кровь; крик Мел, который после каждого нового пореза становился все надсаднее.

Скрестив руки на груди, Дарби уставилась в окно, на мчащийся внизу поток машин, и мысленно вернулась в холодный зимний вечер в серологической лаборатории. На столе перед ней коробка с уликами по делу Виктора Грэйди. Она держит в руках тряпку, которой похититель зажал рот Мелани, и представляет, что на ее месте тогда могла быть она, Дарби. Если бы откликнулась на призыв подруги и спустилась вниз.

— Если ты решишь и дальше разбираться с делом Грэйди для своей диссертации, сообщи мне, — отвлек ее от мрачных мыслей Эван. — Я сделаю копии всех материалов, что у нас есть, включая аудиокассеты.

— Ловлю вас на слове.

— Расскажи мне, как прошел разговор с Рэйчел Свенсон.

Следующие двадцать минут Дарби рассказывала ему обо всем, начиная с их первой встречи под верандой и заканчивая последним разговором в палате.

Эван слушал, не перебивая. Казалось, он с головой ушел в свои мысли, и Дарби увидела, как работает его мощный ум. Возможно, такие неординарные способности и были даром свыше, но Дарби чувствовала, что они делают этого человека одиноким.

— Банвиль загорелся идеей использовать репортеров как приманку, — сказал Эван.

— Что-то не слышно уверенности в голосе.

— Если мы поставим ловушку и он в нее не попадет, то тут же убьет Кэрол Крэнмор, потому что на этот раз будет точно уверен, что мы на него вышли.

 Глава 34

После трагических событий девятого сентября каждая посылка и письмо, прибывающие в штаб бостонской полиции, сначала направлялись в подвальные помещения, где просвечивались рентгеном.

Дарби вошла в ярко освещенный мраморный вестибюль, полный детективов и полицейских. Прогулка помогала привести мысли в порядок и сосредоточиться.

Через двадцать минут она уже поднималась по ступенькам, держа в руках посылку — коричневую, обитую тканью коробку средних размеров. Она не хотела терять времени в ожидании лифта.

К посылке были приклеены две белые бирки. На той, что посередине, указано имя Дианы Крэнмор и ее почтовый адрес. А на бирке в левом верхнем углу — всего два слова: «Кэрол Крэнмор».

Обе бирки были одинаковые по величине. И обе отпечатаны на машинке — скорее всего, какая-нибудь старая модель с чернильной лентой. В глаза то и дело бросались пятна от чернил, некоторые слова смазались.

В лаборатории серологии Куп все приготовил к ее приходу. Помимо него здесь были Эван и Лиланд Пратт. Куп, вооруженный блокнотом на планшете, посторонился, уступая ей место.

Дарби поставила коробку на специальный лист. Произведя ее обмер, она сделала пару снимков — сначала фотоаппаратом из лаборатории, после цифровым. Снимки с цифрового фотоаппарата позже будут пересланы по электронной почте в лабораторию ФБР, где их ждали люди Эвана. Дарби перевернула контейнер в надежде обнаружить штамп производителя или какие-нибудь специальные пометки. Единственным обозначением было «№ 7».

— Иногда штамп производителя ставится на стыке стенок, — подсказал Эван. — Обрати внимание, когда будешь распечатывать.

Рукой в перчатке Дарби потянула за «язычок» и вскрыла контейнер. В воздух поднялись мелкие серые частички — обычная прошедшая переработку труха, которая кладется в посылки в качестве наполнителя. Она перевернула контейнер и легонько потрясла, пытаясь понять, что внутри. На стол выпала свернутая белая рубашка.

Она развернула ее. Страх ледяной волной растекся внутри, стоило Дарби увидеть завернутые в рубашку три фотографии.

Она выложила снимки на отдельный лист, и их осветили мягкие лучи вечернего солнца.

Здесь была фотография Кэрол Крэнмор в сером балахоне, на которой она в растерянности, вытянув вперед руки, бродила по комнате с бетонными стенами и полом. Рядом с босой ногой было видно отверстие стока.