Строптивые

И приснился мне тот самый день с Егором, когда мы, счастливые и по-детски независимые, катались с горки, играли в снежки и толкали друг друга в сугробы. Когда же ты от меня отстанешь, Скай?

— Аня, подъем, сколько можно спать?! — одеяло резко взметнулось вверх, и я ошарашено подскочила на кровати, недоуменно хлопая глазами. Ника, довольная, счастливая, с блестящими радостью глазами, кинулась обниматься, нещадно вопя мне на ухо: — Аня, тридцать первое, представляешь? Совсем чуть-чуть остается до Нового года, а ты спишь. Нам столько всего нужно переделать, так что поднимайся, дуй завтракать и примемся за работу.

Я бросила взгляд на часы и ужаснулась — половина седьмого! То-то я думаю, почему за окном темно еще. Подруга явно сошла с ума!

— Ника, ты крыши лишилась окончательно? Ты видела, сколько сейчас времени?

— Да и мне кажется, что я тебя подняла в самый раз, так что слезай с постели и топай на кухню.

— Не пойду я никуда! — я вырвала из рук Ники одеяло и укуталась в него с головой, глухо произнеся в подушку. — Будить не раньше десяти.

— Лесина, ты ленивая скотина, так и знай!

— Хорошо, пусть я буду скотиной, но зато высплюсь. Кстати, тебе тоже самое могу посоветовать — вали спать. Ты во сколько домой пришла?

Ответ подруги меня настолько удивил, что я даже высунула голову из теплого плена одеяла:

— Только что.

— А где ты до этого была? — удивленно спросила я, припоминая, что она уходила прошлым вечером в кино с Бесом.

— У Артема, — тихо произнесла Ника, старательно отводя взгляд. От радости и ликования не осталось и следа.

— О, я могу поздравить тебя с вступлением во взрослую жизнь? — лукаво улыбнувшись, я тут же осеклась — по щекам подруги текли слезы. Резко сев, я потянула ее за руку и заставила сесть рядом. — Что случилось? Черт, Ника, неужели он заставил?

— Нет, — всхлипнула она, качая головой.

— А что тогда? — с каждым мгновением паникуя все больше и больше, я мысленно проклинала Беса — не дай Бог, я узнаю, что он поступил как-то некрасиво…

— Я убежала.

— То есть как?

— Ну, он заснул, а я убежала.

Нахмурившись, я уставилась на подругу, задав весьма логичный вопрос:

— Зачем?

— Аня, пойми, все слишком хорошо. Артем дарит мне подарки, везде водит меня, прислушивается к каждому моему слову, разве что пылинки не сдувает! Он даже на секс никак не намекал, все как-то само получилось, причем… Инициатором выступила я… Я уверена, что рано или поздно, но сказке наступит конец и пусть это лучше произойдет сейчас!

Я вздохнула и обняла плачущую девушку. У меня сердце разрывалось каждый раз, когда видела, как Ника плачет, а сейчас слезы лились рекой. В какой-то мере я понимала ее сомнения, мы порой, действительно, боимся поверить в искренность чувств. Но я ведь видела, как Артем на нее смотрит… Как говорит с ней. Там не просто страсть, влечение или симпатия. Он действительно ее любит.

Словно в подтверждение моих мыслей в дверь позвонили. Ника испуганно и умоляюще посмотрела на меня:

— Это он, я уверена. Аня, скажи ему, что я не хочу с ним разговаривать, пожалуйста!

— Дорогая, ты ведь не будешь от него вечно бегать! — я нежно обняла ее, не обращая внимания на орущий звонок.

— Я… вечером… — выдавила из себя подруга, а затем вскочила и убежала в свою комнату. Вздохнув, я пошла открывать, пытаясь представить, что я скажу Артему.

Бес выглядел сонным, растрепанным и порядком озадаченным. Он стоял, прислонившись к стене и засунув руки в карманы. Увидев меня, он заметно помрачнел и тихо спросил:

— Она дома.

Кивнув, я вышла на лестничную площадку и прикрыла за собой дверь. Наверное, это смотрелось очень странно — девушка стоит на лестничной площадке, закутавшись в одеяло, в розовых пушистых тапочек, ранним утром тридцать первого декабря в компании с взъерошенным рыжим парнем. Красивым, между прочим…

— Бес, она не хочет сейчас с тобой разговаривать… — немного виновато произнесла я, заглядывая ему в глаза — они были тусклыми, уставшими и потерянными. Ника, как же глупо ты поступаешь…

— Ты уже в курсе? — поинтересовался Артем, глядя себе под ноги.

— Да.

— И знаешь, почему она ушла?

— Ну, здесь чисто женская логика… — я замялась на мгновение, но встретив заинтересованный взгляд парня, продолжила: — Все слишком идеально.

— *цензура*! Вас не поймешь! Ругаешься — плохо, стараешься сгладить конфликты — плохо. И что мне теперь делать?!

Вопрос явно не ко мне был обращен, слишком уж много неприязни в нем прозвучало, но я все же рискнула на него ответить:

— Поговори с ней вечером, когда она отойдет, и когда я промою ей мозги.

— И что, так будет всегда? — усмехнулся парень. — Она ведет себя как ребенок, понимаешь?

Я кивнула — с этим не поспоришь, но и понять Нику я могла, поэтому ободряюще улыбнулась Артему и, открыв дверь, шагнула в квартиру, напоследок бросив:

— Вот об этом с ней и поговоришь. Артем, попробуй ее понять, пожалуйста.

— Я ее понимаю. Поэтому именно вечером и буду разговаривать, — грустно произнес парень, отступая к лифту. — Передай ей… А, впрочем, я сам скажу. До вечера.

Я кивнула и закрыла за собой дверь. Из кухни испуганно выглянула Ника:

— Ну, что? Он не сильно ругался?

— Ты что-то там говорила про завтрак? — устало вздохнула я, и, смирившись с тем, что поспать мне больше не дадут, потопала на кухню.

Некоторое время я наблюдала за тем, как подруга готовит нам завтрак. На лице Доминики было такое отрешение выражение, что я не стала лезть к ней с расспросами и советами, а просто включила телевизор, уставившись в экран, где показывали одну из моих любимых сказок — ‘Морозко’. В конце концов, и Ника, и Артем — взрослые люди и в состоянии самостоятельно решить свои проблемы.

Ника поставила передо мной тарелку с овсяной кашей и кружку горячего чая с корицей. У подруги лучше всех получалось приготовить этот напиток, поэтому я с удовольствием вдохнула терпкий аромат и сделала осторожный глоток — еще обожженного языка мне не хватало.

— Во сколько все приходят? — поинтересовалась Ника, принимаясь за еду.

— Витя сказал, что к девяти, так что у нас еще достаточно времени, чтобы все приготовить. Кстати, надо будет отправить Витю в магазин, как только он встанет.