Строптивые

Аня назвала его сегодня трусом. Что ж, так оно и есть. И говорить, что для человека, у которого впервые столь сильные чувства, простительно отступить, значит солгать самому себе. Просто так будет проще в его ситуации. В его бредовой ситуации, которая уничтожила его надежду на любовь.

Господи, еще чуть-чуть и он разрыдается от умиления. Небесов, пора очнуться, ты же не верил раньше в любовь! Даже глядя на своих родителей, ты считал, что это обычное уважение и взаимное притяжение, а этот бред, который все называют любовью, просто не существует в природе! Да пусть будет проклят тот день, когда он познакомился с Аней! Зачем надо было переворачивать в нем все верх дном?!

— Бес, я не хочу эту тему обсуждать ни с кем. Так что давай ты не будешь пытаться разобраться в причинах моего идиотского поведения и отстанешь? — Егор не стал скрывать своего раздражения и сжал руки в кулаки, да так, что даже костяшки побелели.

— Знаешь что, ты так образом можешь разрушить мою веру в старину Ская, верного и хорошего друга, — нахохлившись, Бес пнул корку льда и мелкие осколки полетели вниз.

— Я давно уже этим занимаюсь, Артем. Очень давно. Просто это стало заметно только сейчас. — Егор развернулся и направился к выходу на чердак.

— Она ведь этого не заслужила, верно? — крикнул ему в спину Бес. — Ты бежишь не от нее, а от себя, я прав?

Скай повернулся и, внимательно посмотрев на друга, кивнул:

— Дело всегда было только во мне.

С этими словами он шагнул в полумрак чердака, понимая, что так ничего и не объяснил другу. Но главное, он еще сильнее запутал самого себя.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Порой человеку трудно признать и простить свои ошибки. Но еще трудней ему простить ошибки близких, особенно, если они причинили ему боль. Разумом я понимала, что должна была ожидать подобного от Егора и просто забыть о нем, поблагодарив о тех моментах, когда была счастлива, когда его поддержка согревала меня. Однако сердце активно выступало против этой благодарности и заставляло меня еще сильней злиться на его трусость. А в том, что он именно струсил, я уже не сомневалась.

Стоило так же признать, что в глубине души я хотела вернуть его. Наплевав на свою гордость, на свою чертову независимость, я хотела, чтобы Егор вернулся, и мы снова были с ним рядом. Это было для меня непростительно, но я ничего не могла поделать со своим желанием, в итоге, засунув его поглубже и, заперев за десятью замками, я постаралась больше не думать об этом и постараться как можно быстрее забыть, что ради одного человека я переступила через себя. Он этого не заслуживает.

Весь день я просидела у себя в комнате, читая книгу и слушая музыку. Одну и ту же песню, которая мастерски раздирала мне душу. Я случайно натолкнулась на нее в своей папке с музыкой и теперь вслушивалась в слова, словно черпая из них силы:

Every word you’re saying is a lie

Run away my dear

But every sign will say your heart is dead

Bury all the memories

Cover them with dirt

Where’s the love we once had

Our destiny’s unsure

Why can’t you see what we had

Let the fire burn the ice

Where’s the love we once had

Is it all a lie?

Наверное, немного малодушно с моей стороны прятать свои чувства за песней, но я ничего не могла с собой поделать. Мелодия жила внутри меня, слова крутились в голове и спустя некоторое время я начала тихонько подпевать:

Closer to insanity

Buries me alive

Where’s the life we once had

It cannot be denied

Why can’t you see what we had?

Let the fire burn the ice

Where’s the love we once had

Is it all a lie?

В дверь громко постучали, я осеклась и выключила музыку. Стоило только в комнате повиснуть тишине, как дверь приоткрылась, и заглянул Витя:

— Я не помешал? — осторожно поинтересовался он, нерешительно замерев в дверях.

— Нет, — пожала я плечами. — Что-то случилось?

— Ты целый день не выходишь из комнаты, мы с Никой подумали, что тебе будет проще, если мы поддержим тебя своим присутствием, — друг аккуратно присел на краешек кровати и внимательно посмотрел на меня.

— Вить, не надо искать у меня признаков истерики, — грустно улыбнулась я. — Я в порядке.

— Даже не думал, — усмехнулся Витя, а после привлек меня к себе и нежно обнял. — Знаешь иногда я поражаюсь тому, насколько ты сильная. Я бы, наверное, с ума сошел, если бы с Настей расстался.

— У вас совсем другие отношения, Вить, — чуть слышно всхлипнула я, перестав строить из себя сильную девочку. — Искренние, настоящие, не то, что у нас были…

— Кто тебе сказал, что у вас они были фальшивыми?

— Я не знаю. Наверное, мне просто легче так думать, чем признаться в том, что он струсил и сбежал. — Слезы струились по щекам, но я уже перестала их замечать. С Витей я всегда могла быть той, кем являюсь на самом деле, не стесняясь своих слабостей или недостатков. — Может быть, так проще смириться с тем, что мы теперь не вместе.

— Ему тоже тяжело, Ань. Бес сказал, что на Скае лица нет, и он очень переживает, как ты справляешься. Но все так же упорно продолжает молчать о том, что толкнуло его на этот поступок.

— Мне все равно, — вытерев слезы тыльной стороной ладони, я выпрямилась и положила на колени книгу. — И не надо ему ничего рассказывать обо мне. Его больше это не касается.

— Быть может, тебе стоит с ним попробовать поговорить еще раз?

— Зачем? — равнодушно откликнулась я, невидящими глазами смотрела на страницу, пытаясь разобрать хоть строчку. — Чтобы опять пережить это унижение? Он не хочет ничего объяснять, тем лучше. Я просто забуду весь этот абсурд, как страшный сон и буду жить дальше.

— Ань, ты не считаешь, что тебе лучше вернуться домой? — Витя задал этот вопрос тихо, но каждое слово отдалось гулким эхом в моей голове.

— Ты с ума сошел?

— Ань, подожди, дай мне сказать, — заставил меня замолчать друг. — Я не утверждаю, что тебе здесь нечего делать и, тем более, не выгоняю тебя. Но посуди сама — ты с самого начала не хотела сюда ехать, а затем твоя жизнь медленно полетела в тартарары. Если ты останешься здесь, то все будет напоминать тебе о случившемся. Я понимаю, что это не первый раз, когда ты кого-нибудь полюбишь, но не стоит ли признать, что ты потерпела поражение? Не будет ли правильным вернуться домой, к прошлой, спокойной жизни?