Стервятник

Секунду или две она таращилась на Родиона непонимающе. Потом вдруг осознала. Отчаянно покраснела, румянец залил даже шею и грудь.

Родион просчитывал и взвешивал каждое слово, он вовсе не собирался закладывать доктора и наводить Лику на след. С наслаждением созерцая жену, смутившуюся до потери речи, продолжал с расстановкой:

– Больше всего жалею, что нет у меня ни пленки, ни записи на видео. Денег не хватило… А посмотреть было бы интересно, там, по-моему, цепи какие-то лязгали… Что вы там вытворяли, если не секрет? И куда цепи присобачивали?

– Не было цепей… – прошептала она беспомощно.

– А что лязгало-то? Ты не стесняйся, мы современные люди, если тебе что-то такое особенное нравится, я это тоже могу взять на вооружение, как заботливый муж… Хозяйственный на углу еще не закрылся, могу собачью цепочку купить… Или что там тебе нужно?

Лика, все еще пунцовая от кончиков ушей до ложбинки меж грудями, налила себе на два пальца чистого джина, избегая его взгляда с небывалой старательностью, выпила, закурила, прикончив сигарету в несколько затяжек, подняла голову:

– Ну, ладно. Есть у меня любовник. Подловил.

– И я, конечно, сам виноват? Плохо трахал?

– Не в том дело… И потом, ты сам не без греха. Если Оля Булатова – вопрос дискуссионный, то насчет Галочки и той черненькой я уверена на все сто… Родик, давай не будем считать, кто сколько раз трахался на стороне. Очень может быть, баланс окажется не в твою пользу, то есть, в твою, смотря как оценивать… Сойдемся пока на том, что оба хороши, идет? И давай прикинем, как мне тебя вытаскивать…

В нем неожиданно проснулась злость – из-за того, что блудная женушка так быстро опомнилась, перехватила инициативу, настойчиво гнула свое…

– Вытаскивать? – зло процедил он, вставая. – Не надо меня ниоткуда вытаскивать, без твоей помощи обойдусь. Понятно?

– Родик, не сходи с ума…

Она торопливо поднялась, когда он придвинулся вплотную, судя по лицу, всерьез опасалась удара. Он не ударил. Окинув с головы до ног взглядом, процедил:

– Значит, нравится тебе, когда мужики силком заваливают? Учтем…

И надвинулся, стиснул ее руки повыше локтей, развернул к дивану. В первый момент Лика растерялась, но потом принялась ожесточенно бороться, она всегда была хрупкой, однако на сей раз сопротивлялась с небывалой силой. Родиону удалось посадить ее на диван, а повалить не смог, как ни старался. В голове у него плескалось темное, но сознания все же не захлестнуло, он рассуждал трезво и холодно…

Отпустил ее. Как в дурном фильме, Лика отползла, прижалась к стенке, придерживая кимоно на груди. Быстро проговорила, рассерженно сверкая глазами:

– При чем тут – силком? Если уж о том, что мне нравится… Нравится оказаться в руках настоящего мужика, понятно?

– Сейчас окажешься, – спокойно сказал он, не глядя, протянул руку и выхватил «Зауэр» из ящика тумбочки. Вынул обойму, продемонстрировал ее Лике: – Патроны настоящие… – Встал коленом на диван. – Ложись, моя красавица, не ломайся…

Лика дернулась, но диван стоял торцом к стене, и отползать было некуда. Без всякой спешки Родион, не отводя от нее глаз, с кривой усмешечкой сбросил рубаху, влез на диван, придвинулся. Лика бледнела на глазах, кругля глаза.

– Это будет самоубийство, – сказал он с расстановкой. – Никто и не заподозрит… Ну откуда у простого советского инженера импортная пушка? Переутомилась на работе, в отношениях с женатым мужиком запуталась… У меня будет прекрасное алиби, могу тебя заверить…

И приблизил дуло к ее голове. Лика застыла, боясь шевельнуться:

– Я тебя прошу…

– Да ладно, – сказал он, стоя на коленях рядом с ней. – Не бойся, будешь умницей, обойдется без самоубийства… Ну-ка, поближе. Законного мужа ублажаешь, чего уж там… Живенько расстегни мне джинсы, так, возьми в ротик…

Глядя сверху вниз на русоволосую головку, он медленно отвел с шеи Лики прядь волос – стволом пистолета. Никакого удовольствия и возбуждения не чувствовал – одну злобную радость. Процедил сквозь зубы, придерживая левой рукой ее затылок:

– Настоящего мужика захотелось? – и, убрав руку, стараясь говорить как можно небрежнее, приказал: – Хватит.

Ложись. Ноги раздвинь. Развяжи пояс. Распахни халат. Руки под голову. Что надо отвечать? Ну?

И осклабился, услышав тихий испуганный голос:

– Как вам будет угодно, сэр…

Медленно опустился на диван, упираясь локтями, не выпуская пистолета, вошел в нее, сухую и напряженную. Прикрикнул:

– Ноги сдвинь!

Лика лежала неподвижно, но это был сущий пустяк, ничего не менявший. Тихонько охнула от боли – Родион грубо и откровенно насиловал ее, высоко приподнявшись на локтях, так, чтобы соприкасались не больше, чем необходимо, рывками бросая тело вниз-вверх, выдыхая сквозь зубы:

– Лежи, шлюха… Спасать вздумала?

Теперь она казалась совершенно чужой, покорно ерзавшей под ним куклой. После десятка сильных толчков Родион замер, глядя в ее запрокинутое, оскаленное лицо с ползущими по щекам слезами, выдержав паузу, рывком вышел из нее, встал и налил себе джина, удовлетворенно оглянулся через плечо. Лика приподнялась, тихо всхлипывая, завязывала пояс. Он бросил пистолет в ящик и сказал почти мирно:

– Вот так по-настоящему и наказывают. Это тебе не в субреток играть… Отольются тебе мои поллюции…

– Скотина…

– Я ведь могу и повторить. С вариациями.

Она спустила ноги с дивана – и отскочила к двери. Торопливо сказала:

– Ближе, чем метров на пять, ты ко мне теперь не подойдешь. А это уже будет не самоубийство…

– Глупенькая, – усмехнулся он. – Я же пошутил. Не убивать же всерьез шлюху такую…

– Убирайся из квартиры! Немедленно! Куда глаза глядят!

– В милицию жалиться пойдешь? То-то похохочут за спиной… А я могу порассказать кое-что, неосмотрительно мне поведанное: я вашу деловую практику имею в виду, не всему еще срок давности подошел…

– Никуда я не пойду, – сказала она, стоя в дверях и отшатываясь при каждом его движении. – Но ты убирайся.

– Даже странно слышать такое от вполне рыночной дамы, – сказал Родион спокойно. – Квартира, если помнишь, в нашем совместном владении, у каждого своя доля, это тебе не советские времена… Хочешь делить, давай поговорим, как приличные бизнесмены…

– Тебе лечиться надо…

– А тебе? – Он сел в кресло и закинул ноги на стол. – По крайней мере, я тебя оттрахал без всяких извращений, не то что иные прочие…

– Я не об этом. У тебя глаза безумные.

– А у тебя – блядские. Ладно, садись и налей себе стаканчик. Обсудим насчет развода, как цивилизованные люди. Никто никого не спасает, никто ни на кого не пишет заявлений. Расходимся культурно.