Мент



…Гитлер вошел первым. За столом в углу сидели Стас, Киндер и незнакомый Гитлеру крепыш. Крепыш пил пиво. Кроме стола, трех стульев, скамейки вдоль стены и шкафчика в противоположном углу здесь больше ничего не было. Задняя стена состояла из дверей больших промышленных холодильников. Звук электродвигателей здесь был еще громче.

— Хайль Гитлер! — сказал Гитлер, но поднимать руку в нацистском приветствии не стал. Трезвый он никогда этого не делал.

Трое за столом поднялись. Поздоровались. Количество людей Лысого определенно говорило о том, что стрелочка назначена мирная, с единственной целью — поторговаться. Гудели электромоторы, что-то дребезжало, издавая противный жестяной звук, пахло сырым мясом.

— Ну, зачем звали? — весело спросил Гитлер.

— Зачем, Гена, нашу точку отбираешь? Неправильно это, не по понятиям…

— Слышь, Стас, понятия не я придумывал. Вот ты — жулик, ты по ним и живи. А в братанские дела не лезь. Понял?

— Понял, — тихо произнес Стас. Он действительно был из блатных, до некоторой степени человек в среде братвы случайный. Глаза у него вдруг блеснули, и он выкрикнул во весь голос: — Понял!

Разом распахнулись двери всех трех холодильников, а крепыш метнул бутылку в голову ближайшего из людей Гитлера. Из проемов огромных холодильников появились люди в белых куртках, белых колпаках на голове. В руке у каждого — кусок водопроводной трубы. Центральная камера была наполовину заполнена синеватыми свиными полутушами. Они слабо покачивались на крюках… Зрелище было жутким… Из распахнувшихся огромных дверей вырвались в тумане морозного воздуха мясники. Вместо разделочных тесаков в руках у них были ржавые обрезки водопроводных труб… Покачивались свиные полутуши.

И началась бойня. Быстрая, жесткая, молчаливая. Крики избиваемых людей раздались позже, когда уже прошел шок и пол покрылся первой кровью. Хрустели кости, железо врезалось в человеческую плоть с мерзким чавканьем. Мелькали водопроводные трубы в руках мясников, веером разбрызгивая кровь, с воем крутился Гитлер, а Стас молотил его куском блестящей цепи. Сопротивления фактически не было — бойцы Гитлера были ошеломлены, деморализованы и безоружны. Двое задних метнулись в дверь. Но здесь их ждал Зверев. Криво улыбаясь, Сашка встретил первого мощным прямым ударом в голову. Боец рухнул. Второй ошеломленно посмотрел на Сашку вытаращенными глазами. Зверев улыбнулся и поманил его пальцем в черной перчатке. Боец Гитлера не был трусом, имел опыт рукопашных схваток и понимал, что прорываться нужно только здесь… сзади, за его спиной, все уже заканчивалось. Он сглотнул и бросился на мясника Зверева. Ему мешало перекрывающее выход тело его же товарища, сзади подгоняли крики. Он прыгнул и налетел на выброшенную вперед ногу Зверева.

Бойня продолжалась секунд двадцать. Затем Сашка втащил одного за другим обоих своих внутрь помещения. По скользкому от крови полу тянуть было легко. Мерзко скрипело под ногами стекло разбитой пивной бутылки. Второй, которого он вырубил ударом ноги, был в сознании, смотрел огромными от страха глазами. Стас подошел и ударил его цепью. Раз, другой, третий… Человек пытался закрыться рукой. Цепь свистнула — рука обвисла.

— Смотри, не забей, — сказал Зверев. Стас ударил еще раз и бросил цепь на грудь бойцу. Она коротко звякнула. Боец закрыл глаза. На губах пузырилась пена.

— Хрен ли с ними станет? — буркнул Стас.

— Моисеич! — позвал Сашка. В коридоре было тихо. Зверев стянул с руки перчатку и бросил на пол. — Эй, Моисеич!

Директор универсама появился в проеме. Он был бледен. Зверев удивился тому, как быстро меняется цвет лица директора.

— Входи и закрой дверь.

Юрий Моисеевич вошел, затворил дверь. Зверев вытащил из кармана сигареты… Директор обвел взглядом помещение и закатил глаза. Сашка щелкнул зажигалкой… Директор рухнул на пол.

— Ну, козел! — сплюнул Киндер. Плевок попал Юрию Моисеевичу на галстук.

— Ничего, очухается, — сказал Стас.

Сашка посмотрел по сторонам: зрелище, действительно, не для слабонервных. В центре несколько человек вповалку. Один сидит в дальнем углу, держится за окровавленную голову и стонет. Двое зверевских ближе к выходу. Кровь на полу, кровь на стенах. БОЙНЯ. Слабо покачиваются синеватые полутуши… Белые колпаки мясников и холод из распахнутых зевов холодильных камер.

Один из бойцов Гитлера попытался встать. Он поднялся на четвереньки, одна рука опиралась на окровавленное лицо Гитлера. Утюг подскочил и ударил трубой по спине. Боец рухнул. Утюг удовлетворенно матюгнулся.

Моисеича привели в чувство минут через пять, посадили на стул.

— Слушай меня внимательно, Юрий Моисеич, — сказал Зверев. — Хоть суббота и священный для иудеев день, а поработать еще немного придется. Понял?

Директор кивнул. Плевок на галстуке сидел как фальшивый брюлик.

— Фургон подогнали?

— Что?… А, да, подогнали, — ответил директор, отводя глаза. Сашка взял его рукой за подбородок, тряхнул. Клацнули зубы.

— Соберись, Моисеич! Сейчас пришлешь пару грузчиков с телегами. Тех, которые трепаться не любят. Понял?

— Да-да… как договаривались…

— Молодец. Умница. Проследишь, чтобы в коридорах лишние не болтались. На дворе тоже лишних быть не должно…

— Да-да, конечно.

Директор отвечал, но по-прежнему старался смотреть на низкий потолок — там крови не было. Его лицо опять стало покрываться красными пятнами. Плевок медленно стекал вниз по галстуку.

— Погрузите падаль, — продолжал Сашка. — И вывезите на хер на свалку.

— А они?…

— Что — они?

— Вы их… не убили?

— Во-первых, не вы, а мы, — ответил Зверев. — Ты что же думаешь? Ты думаешь в стороне остаться?

— Да я… я собственно…

— Правильно, Моисеич. Ты, собственно, по уши в говне. Умница. Значит, падаль вывозите на свалку. Здесь все вымыть как следует.

Директор кивнул. Кто-то из бойцов Гитлера завыл. Раздался чмокающий звук удара.

Вой оборвался. Директор снова начал бледнеть.

— Грузчиков и водилу напоишь как следует, дашь денег. Понял?

— Д-да, понял… как договаривались.

— Объяснишь, чтоб не трепались. Иначе с ними будет то же самое.

Через несколько минут семеро в кожаных куртках вышли из универсама. Никто из персонала даже не обратил внимания на то, что вышли совсем не те люди, которые входили пятнадцать минут назад. Бойцы Лысого сели в автомобили команды Гитлера и не спеша уехали.

На грузовом дворе универсама в фургон грузили тела. Грузчики работали споро, молча. Водитель матерился. Фургон подогнали стык-в-стык к дальним грузовым воротам. Распахнутые створки прикрывали погрузку от любопытствующих… да никто любопытства и не проявлял. В торговле работают люди с пониманием: меньше знаешь — крепче спишь.

Две уборщицы мыли с хлоркой стены и пол в помещении, где прошла бойня. Одна ругалась матом, другая шептала молитву…

В синих сумерках грузчики вышвырнули восемь избитых тел на свалке у Муринского ручья. Некоторые из бойцов уже приходили в себя. Грузчикам было страшно. Обратно водитель погнал, как бешеный. Спустя полчаса все трое сидели в подсобке и глушили водку. Водила сильно себя жалел. Сокрушался. Говорил, что вляпался, что у него дети… Что теперь будет? Оба грузчика были ранее судимые, вели себя сдержанней… Подобрать судимых Моисеичу посоветовал Стас: те, кто зону попробовал, знают, что языком трепать себе дороже. Они так и растолковали водителю… Помалкивай сказали, глядишь — обойдется. Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю. Пей, чудила, водку и все забудь. Водитель пьяно кивал.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *