Встав, я скинула мешавшую фуфайку и начала готовить успокаивающий отвар, попутно заговаривая его на приглушение тоски. Пусть сердце помнит, но не болит.
Меж лопаток засвирбело, и я обернулась, чтобы встретиться взглядом с синими глазами. Что-то было в них такое, что заставило меня смутиться и покраснеть. Поспешно отвернувшись, я накинулась на зелье как коршун, влив в него столько своей силы, что оно даже слегка поблескивать начало. Нацедив половину в кружку, я отдала ее вдове. Вторую же часть пошла и выплеснула за ворота, проговорив слова старого бытового заклинания:
Нить плету, сеть вяжу,
Я злодеек накажу.
Если слово ваше ложь,
За него не дам и грош.
Кто на Марфу клевету —
С языка сплюет змею.
Когда я вернулась, Данте осторожно сжал мои озябшие плечи и тихо, на самое ушко спросил:
— Наколдовалась?
Я довольно кивнула и прижалась к нему еще сильнее.
Где- то на самом дне моей души плескалась боль.
К ровать была по истине огромной. Муж Марфы явно старался во всю, когда делал ее. Нам с Данте чуть ли не кричать приходилось, дабы услышать друг друга с разных сторон ложа.
В окна стучали дождь и ветер, сотрясая стекла. А в комнате было сухо и тепло. Только у меня все никак не шел из головы разговор с Марфой. Вздохнув, я перевернулась на живот и привстала на локтях.
— Данте! Данте! Ну, Да-анте…
— М-м?
— Скажи, а ты сам когда-нибудь влюблялся?
Он открыл один глаз.
— Спи давай, а не глупыми вопросами мучайся.
— Ну ты все равно не спишь, давай поговорим. Так влюблялся?
— Если отвечу, отстанешь?
— Обещаю!
— Влюблялся.
Я получше улеглась, обхватив руками подушку, и, с минуту помолчав, спросила:
— А в кого?
— Ты обещала отстать.
— Я отстала. А сейчас снова пристаю. Ну, в кого?
— В женщину, — пробурчал он, отворачиваясь и накрываясь с головой.
— Было бы странно, если бы в мужчину. Хотя у каждого свое.
— Заткнись, пожалуйста. А то покусаю.
— Забавно, ты меня еще никогда не кусал. Давай попробуем?
Данте резко схватил меня за руку и впился зубами в запястье. Несильно, но как входят в кожу клыки, я почувствовала.
— Эй, ты что, с ума сошел?
— Я предупреждал.
Отцепив когти от моей покусанной и поцарапанной руки, он снова улегся.
Немного обиженно посопев и не дождавшись раскаяния, я снова присела.
— Неужели так сложно просто поговорить со мной.
— Не сложно, Лилит. Просто… Не береди старые раны. Иногда хочется выговориться. А иногда забыть.
Хотелось бы мне посмотреть в глаза той, которая отвергла этого мужчину. Какой же дурой надо быть! Хотя, если задуматься, я ведь тоже в своем роде такая же дура. Интересно, есть ли женщина, казнящая меня последними словами и страстно желающая оказаться на моем месте? Не считая властолюбивой демоницы Изи.
— Данте, мне хочется как-то помочь Марфе за ее доброту.
— Хватит трепаться, — разозлился демон.
Я сделала попытку зарыться в одеяло и избежать наказания, но меня выловили и уложили безвольное от испуга тело себе под бок. Еще сверху одеялом укрыли, так что только нос и торчал.
— Спи! — гаркнул он и, крепко уцепив рукой за талию, тут же уснул.
А я и не думала сопротивляться. Пригревшись, мне уже и не особо куда хотелось. Лежать так было очень удобно и приятно. Я, правда, еще покрутилась для приличия, повздыхала. А затем устроила голову на его плече и быстренько так уснула.
Уснула и уже не могла заметить, как приоткрылись сапфировые глаза, сверкавшие в темноте. Он смерил ее взглядом и осторожно провел рукой по ее волосам. Вздохнув, асур склонил голову, уткнулся носом в растрепанную макушку девушки и закрыл глаза.
П роснулась я когда солнышко давно вышло из-за горизонта и все порядочные люди начинали задумываться об обеде, а не о завтраке. Впрочем, назвать меня порядочный мог бы только слепой дурачок.
Я сладко потянулась, нежась под теплым одеялом и еще даже не соизволив открыть глаз. Чем же так вкусно пахнет? Из кухни доносился запах блинов, из приоткрытого окна — сырой земли и хризантем. Но то, этот аромат, был куда тоньше и изысканней. Открыв глаза, я увидела розу, лежащую на соседней подушке. Пушистый крупный цветок с синими лепестками и чарующим благоуханием. Еще минут пять я лежала, уткнувшись носом в бутон.
Небо, как же я люблю его.
Но и своего жениха тоже!
Глухо зарычав от подобных мыслей спозаранку, я подняла свое разнеженное тело с мягкого матраса. Только прежде чем являть себя свету и пронзительным очам демона, стоит хотя бы нормально одеться.
«Эх, — завздыхал феникс, — все-таки ты типичная баба».
«Помнится, он тебе тоже нравился. Так чего ты теперь от меня хочешь? Я-то от него вообще без ума».
«Вот- вот».
Состроив своему отражению в зеркале гримасу, я одела чистые кожаные бриджи, черную рубашку с синей вышивкой по объемному вороту, поручи и жилет, под тканью которых пряталась тончайшая кольчужная сетка, способная выдержать прямой удар меча. Ноги я засунула в любимые эльфийские сапожки. Расчесав и сдобрив волосы особой мазью, я заплела на висках две косички и закрепила их на затылке одной из своих трофейных заколок с вставленной в нее синей розой. То, что осталось, упало к лопаткам гладким шелком. Пришлось перераспределить амулеты, одев браслет с щитом на предплечье, а паучка вообще определив в карман. Покрутившись у зеркала, я пришла к выводу, что хороша сегодня, как никогда.
Как же все-таки красит женщину близость любимого мужчины!
Но в кухне крутилась только Марфа.
— Проснулась, Танюша. Садись вот сюда, покушай. Ой, какая ты красавица.
— А где все? — поинтересовалась я, усаживаясь за стол и притягивая к себе кружку с настоем.
— Детки во дворе бегают, мужу твоему мешают. А он дров на зиму мне наколоть вызвался. Как спозаранку проснулся, все что-то делает. Крышу мне залатал, забор поправил, наличники да ставни починил. И все ладно так у него получается. Детей опять же не гонит, а к делу приставляет. Говорит — пусть учатся. Хороший он у тебя, деловитый.
— Хороший, — согласилась я, сворачивая блин, смазанный маслом и медом. — Только он мне не муж.
— Ну да. Я же совсем забыла, что ты магичка.
Я поперхнулась и удивленно уставилась на Марфу, лепящую мои любимые пельмени. Заметив мое недоумение, она пояснила:
— Вам же не обязательно замуж выходить. Это нам, деревенским, если не девицей под венец пошла, на всю округу слава. По гроб гулящей звать будут.
Капли жирного масла и липкого меда пропитали уж весь ворот, и только тогда я обратила внимание на плачевное состояние своего наряда. Закрыв рот и отложив надкушенный блин, я убрала пятна с помощью магии.
Комментариев нет