Куда и деться уж не знаешь.
Вчера царица, завтра ведьма,
Сегодня девкой я была.
Кому, скажите, мне продаться,
Когда за душу грош цена.
Чего хочу? У ветра спросим.
Всегда он лучше понимал,
Куда с похмелия заносит
Таких благопристойных дам.
В общем — повеселилась.
Так что утро упало на мою голову тяжелым похмельем. Последнее, что помню, как пили на брудершафт с Элестсом. К концу вечера эльфийский принц был не трезвее меня, а может даже перегнал, если я его помню. Как оказалась дома — не знаю, как добралась до постели — не помню.
А если к кому приставала, то мои искренние извинения.
Как это ни удивительно, но Элестс обнаружился тут же, на полу у моей постели, видно, свалился ночью. А поняла я это посредством наступания на какие-то его особо важные части тела, по причине отдавливания которых он начал дико вопить. Не удержав свой организм на нетвердых ногах, я повалилась на него сверху, продолжая грязное дело по нанесению увечий похмельному принцу.
— Ты чего здесь делаешь? — удивилась я, отползая чуть дальше.
— Здесь — это где?
— Понятно. — Попытка натянуть рубашку хотя бы на колени кончилась прорывом. Рубашка… Плюнув на это дело и решив, что он меня и не такой видел, задала мучивший меня вопрос: — Я к тебе вчера не приставала?
Он икнул. Надо признаться, эльф с перепоя выглядел очень оригинально: всклокоченный, с красными глазами-плошками, ничего не понимающий, как слепой котенок… уши и те как-то вяло поникли.
— Не помню. А я к тебе?
— Э-э, тоже не помню.
— Эй вы, собутыльники, — вошла в комнату смеющаяся Катинка, — вставайте. Я обед приготовила.
И вот уже бедная заботливая девушка сидит на полу и удивленно смотрит в сторону ванной комнаты, в кою мы побежали, прижимая рукой рот.
После всего произошедшего, сидя на кухне и попивая крепкий чай, мы с Элестсом переглянулись и дружно решили, что можем быть только друзьями. Очень уж живо мы пообщались, склонившись над тазиком и попеременно придерживая друг друга. Никогда раньше не думала, что у эльфов такие слабые желудки.
Катинка же порхала по кухне аки бабочка, счастливая просто до неприличия. Мы с Элестсом молча завидовали. Спрашивать я не стала, а эльф и так все прекрасно понял.
Полной неожиданностью для нас стало, когда дверь открылась, и в квартирку ворвались дети. Эдита, обливаясь слезами, залезла ко мне на руки и тесно прижалась всем своим маленьким тельцем.
Я с благодарностью посмотрела на стоящего рядом Заквиэля. Он лишь улыбнулся и махнул рукой. Поставив ребенка на пол, я подошла и ткнулась носом в его плечо.
— Спасибо! За все.
Заквиэль покачал меня в руках, как маленькую девочку.
— Для тебя, наша маленькая госпожа, все что угодно.
Чмокнув его в подбородок, я побежала обниматься с мальчишками, а место в объятиях асура заняла Катинка. Мне ничего не оставалось, кроме как ухмыльнуться, ведь поцелуй благодарности перерос в нечто столь глубокое, что пришлось отвести глаза.
Вечером я заявила:
— Надо уезжать из Табольска. Тебе надо, Катинка, брать детей и уезжать. Если здесь была эта стерва, то и Хананель меня легко найдет. Каждый из них желает мне не только смерти, но и боли. А проклятый асур знает, что мне больней всего — когда близкие умирают. Боюсь я за вас.
— Никуда я не поеду. И тебя не оставлю.
— Подумай о детях. Я уеду с Элестсом в Светлый Лес. Ничего, потерплю переезд, а там меня их лекари быстро на ноги поднимут. Ну или на крайний случай некроманты. А вам просто необходимо уехать.
— Как мы уедим? Куда?
— Посмотри на меня, Катинка. — Дождавшись пока печальные голубые глаза остановятся на моем лице, я выложила свой план. — Вы поедите в Вольск. Купите в столице квартирку. Потом ты пойдешь к принцу Калепу и попросишь защиты.
— Ага! Делать ему больше нечего.
— Помнишь, я рассказывала детям историю Звезд Принцессы?
— Еще бы. Эдита потом рыдала полдня.
Я грустно улыбнулась.
— Подожди, ты хочешь сказать…
— Это моя история, Катинка. А Калеп мой брат. Он не так раним, как Филипп, и спокойно примет любые упоминания о своей сестре. Я напишу письмо. Брат поймет и простит меня. И тебе поможет. А если нет, отправишься прямиком к королю. Ты сможешь, я знаю. Поживите пока там. Вольск тебе понравится.
— И долго нам прятаться?
— А это ты у своего дружка хвостатого спроси, когда они разберутся со своей оппозицией.
Девушка покраснела, а я засмеялась.
А Зак поднял глаза к потолку.
— Ну надо же было нам так нарваться. Теперь я понимаю, почему ты постоянно грозишь Наследнику физической расправой. Увижу, сам побью. Надо же было выбрать такую… кхм, занозу.
Я улыбаюсь. Но это ничего не значит. Потому что становится так странно.
Неужели мне больше никогда не сидеть вот здесь, на мягком матрасе у самого окна, и следить за тем, как медленно кружат свой волшебный хоровод снежинки. Как закрывают они землю пуховым одеялом, таким пушистым и мягким, что так и тянет выйти и прилечь, укрывшись их обманчивым теплом. А ведь бывали и другие ночи. Когда над городом стояла небольшая, но сияющая яркая луна, а звезды словно заполонили небо, и оно было уже не черное, а дымчато-серебряное. Снег переливается, как редкий бриллиант, слепя глаза и раня сердце своими острыми гранями неповторимых, как люди, снежинок. Некоторые ночи наоборот так темны, что даже снег кажется отражением этой тьмы. И лишь ветер воет за окном, да вторящие ему волки или особо одинокие псы. А здесь, у окна, рядом с жаровней, тепло и уютно. Мягкая поношенная шерстяная фуфайка греет тело, урчащая под боком кошка — душу. И мысли как этот снегопад танцуют в твоей голове, слишком хрупкие и недолговечные, чтобы надолго уделить им внимание, но такие прекрасные!
Разве мечты не похожи на снежинки — такие же хрупкие, непреодолимо прекрасные, сгорающие в руках, как бы желанны не были.
Снова уходить… Как я это ненавижу!
Утром плакала уже Катинка. А я ведь предупреждала — в них ведь, дураков рогатых, влюбляешься.
Заквиэль приходил под утро. Мы пару минут посидели, крепко обнявшись, а затем он ушел.
О бряд уже начался, когда дверь широко и вольно открылась, впуская совсем еще юного асура. Лениво пройдя через весь зал, он вольным шагом подошел к своему месту и с независимым видом встал рядом с другими.
— Ну? — нетерпеливо завозился Бальтазар.
— Все нормально, — чуть дразняще улыбнулся Заквиэль.
Аскар зарычал и хлестнул друга хвостом. Тот удивленно приподнял брови.
Комментариев нет