Жена из другого мира

— Ты это о той Сабельде, которую я знаю? — скептически уточнил министр. — Она уговаривала? После того, как ты её оскорбил?

— Да. Я увидел портальный узел и предпочёл рискнуть.

— На наши головы. — Министр отвернулся.

Можно подумать, он согласился на моё предложение под принуждением и без энтузиазма. Впрочем, можно сказать, что под принуждением: жениться-то надо было обязательно, а пятый раз по-настоящему он явно не хотел.

Мы приближались к потрескавшимся стенам имения Сомсамычевых. Некогда мощную ограду перевивали скрюченные стебли, которые здесь даже в усохшем виде были диаметром в человеческий рост. Дом был основательно ими продырявлен и окончательно мёртв.

— А Сомсамычевы?.. — не без трепета спросил я.

— Они сейчас на выставке промышленных товаров, им отправили курьера сообщить о происшествии с домом.

Я выдохнул.

Ландо свернуло в открытые ворота имения Какики, но не было привычного ощущения прикосновения чужой родовой магии, а створки за нами вручную закрыли офицеры в чёрных мундирах.

В конце подъездной дорожки стоял холодный, навеки запечатлённый в последнем состоянии дом.

Похоже, дух бездны, с которым мы так мило общались ночью, охранял не Какики…

***

От бесконечных маханий рука отваливалась, из-за повторений язык пересох и, кажется, опух. Но дыра в скале появилась. Сим-сим открылся… или открылась.

Вела дыра в незнакомую лабораторию средневекового стиля. Тут тоже были цветные банки со всякой гадостью, только почему-то здесь они стояли на столе и друг на друге в два слоя, плотно забив всю столешницу. Кто-то, видимо, совсем не боялся, что они упадут и разобьются. Но это не моё дело.

Ещё раз оглядела лабораторию: мрачновато. То ли дело наши современные лаборатории: всё белое и стерильное.

За дверью обнаружилась лестница наподобие той, которую я преодолела при попадании сюда, и вывела в спальню вроде предыдущей: с огромной кроватью под балдахином, резным секретером, кованым сундуком в изножье, пуфиком на ножках-лапах, тканными синими обоями в серебряных узорах, тяжёлыми портьерами, но без лепнины под потолком, на котором вместо полуголых девиц было красивое звёздное небо — как я когда-то мечтала себе в спальню сделать, да Павлик был против.

Честно говоря, местные буржуи зажрались: спальня размером с однушку новой улучшенной планировки, это же какой расход средств на уборку и отопление — умереть не встать.

В коридоре за дверью на том же месте, что и накануне ночью, располагалось французское окно в сад. Посмотрела в другую сторону: вдали имелись двери.

В их расположении было что-то странное. Не сразу сообразила, что между той, из которой выглядывала я, и следующей будто пропущена дверь, а остальные пять шли на одинаковом расстоянии. Да тут как в торговом центре: пока всё обойдёшь, рискуешь состариться…

Возможно, за одной из дверей находилась моя девочка. Одинокий бедный ребёнок в этом сумасшедшем доме… Но, может, для неё, местной, здесь всё нормально, а за дверью в сад — дорога к свободе.

Хотя бежать, вроде, смысла нет: языка не знаю, мир опасный. Брюнет ничего так, покормил и даже домогаться не стал.

Только бы больше не замуровывал — и терпимо.

Вздохнула: да нет у меня выбора — этот безумный учёный наверняка меня сюда и приволок, а значит, возвращаться придётся с его помощью.

Так что иду искать девочку. Развернулась к дверям.

Сзади послышался душераздирающий вопль. Подскочив, развернулась, вгляделась в сад: среди кустов мелькнуло что-то коричневое. Единственным свидетельством того, что это что-то впрямь мелькнуло, была развалившаяся статуя и покосившийся фонтан.

На улицу выходить опасно…

«Бедный ребёнок, как она тут без меня?» — пошла спасать девочку.

***

Мёртвый дом производил странное впечатление… Безумно хотелось поковырять стены, спуститься в самый глубокий подвал и взглянуть на уничтоженный источник: теоретически активный источник при близости главы рода считался неуничтожимым.

— Веди себя спокойно, — почти не шевеля губами, процедил министр.

Я понял, что судорожно озираюсь, чуть не пританцовываю от нетерпения, и эксперты, исследующие холл и торчавший из потолка корень магоеда, странно на меня косятся. Постарался вести себя чинно, как подобает длору, а у самого аж пальцы сводило от желания скорее всё самому посмотреть и потрогать.

Мы миновали просторный холл и почти сразу оказались в большой библиотеке. Напротив кожаного кресла висел портрет семьи: длор Какики, его жена и три дочери, средняя из которых была второй женой министра. На портрет он не взглянул, сразу направился вглубь библиотеки. Там за отодвинутым шкафом зиял проход на узкую лестницу.

— Спальни хозяев не имеют прямых выходов в дом, только через два тайных выхода: здесь и на кухне. — Голос министра гулко звучал в лестничном колодце.

— Как же тогда так быстро обнаружили тело? — Я шёл следом, нетерпеливо высматривая конец лестницы через плечо министра.

— Благодаря пробившему окно корню. Мы выслали патрульных проверить каждый дом на случай, если нужна помощь. Полицейские перелезли по остаткам стеблей через стену и, не дождавшись ответа хозяев, пробрались внутрь. Обнаружили тело. Один остался дежурить, второй отправился прямо в особый отдел. — Министр шагнул в светлый проём.

— И никому об увиденном не рассказали? — Едва оказавшись в спальне, я начисто забыл обо всём.

Министр что-то ответил, но я не расслышал, захваченный представшей передо мной картиной.

Всю комнату покрывал слой хлопьев отвратительного красно-бурого цвета, вроде как снег возле фабрик и приисков. Сухие извивающиеся корни магоеда протянулись от разбитого витражного окна к кровати, через лохмотья балдахина опустились на широкое ложе и сплелись в подобие человеческой фигуры. Лишь несколько мгновений спустя я осознал, что буро-коричневое иссушенное нечто не корень, а неестественно выгнувшийся, усохший до костей длор Какики.

Желудок нехорошо сжался, но все физические позывы утонули в объёме лихорадочно собираемой разумом информации.

Спальня отличалась камерностью — площадь всего метров сорок. На стенах сквозь хлопья неизвестного вещества проглядывали то глаз ящера, то лапа животного или вскинутый арбалет. Скорее всего, на фресках сцены охоты. Свет проникал сквозь выбитое окно на всю стену, остатки витража из-за налёта были почти непрозрачным.

В хлопьях отчётливо были видны две пары следов, наверняка принадлежавших полицейским: они появились под торчавшим в окне корнем, тянулись до кровати, после чего один вернулся к корню, а другой отошёл в угол, за ширму. Судя по следам на налёте, ширма упала, но её поставили и придвинули ближе к углу. Наверное, у полицейского не выдержал желудок. Дальше неровные следы вели к массивному креслу, на его спинке остались отпечатки руки.

Дежуривший у тела полицейский переминался с ноги на ногу. Потом торопливо ушёл сквозь тайный ход. От которого к кровати вела третья цепочка следов: уверенных, с широким шагом. Человек постоял и вернулся чётко по своим следам. Я развернулся к входу. Министр ждал у стены, оставив при входе всего четыре отпечатка ботинок. Третья цепочка следов принадлежала ему.