Жена из другого мира

В меня швырнули шаром вдвое больше — без толку.

Мужчина из кэба проверил мою невидимую защиту сгустками зелёного света — не достал.

Выдохнув, я немного расслабилась.

Мужчины переругивались, даже одновременно меня обстреляли. И если для них моя неуязвимость была удивительной, то я просто впадала в ступор: как так? Что происходит? Я на какое-то удачное место встала? Это всё же сон? Что?

Сидевший в карете стал что-то громко требовать. Огненный отнекивался, потирая подбитый глаз. Наконец, шумно вдохнув, ринулся на меня. Я так привыкла к своей защите, что охнула от неожиданности, когда его рука сдавила моё плечо.

Гад ухмыльнулся.

Врезала ему в пах, захватила склонявшуюся голову и саданула морду об колено. Мужик обмяк и повалился на мостовую.

Значит, кулаками они могут меня достать.

Второй выскочил из кэба, подхватил из-под ног трость первого и замахнулся. Девочка стояла прямо за спиной, неподвижная, впившаяся в майку. Перевела взгляд с набалдашника на глаза мужчины, расфокусировала и по движению плеч уловила момент удара, пригнулась. Трость просвистела над головой, я врезала мужчине под дых. Удары с короткой дистанции у меня были слабоваты, но он оказался рыхлый. Сипя, сложился пополам и рухнул рядом с приятелем.

Кучер ринулся на меня с хлыстом. Схватив тяжеленную трость, швырнула ему в лицо. Он попытался увернуться, трость с хрустом врезалась ему в нос.

Нащупала за спиной руку девочки и оторвала от майки.

— Бежим. — Потащила прочь.

Она пыталась, но ноги её не слушались, путались в ветхом подоле. Сзади что-то кричали. Вспыхнул зелёный свет. Вдалеке раздался странный мерный треск, от которого волосы вставали дыбом.

Споткнувшись, девочка упала. Подхватив её на руки, я бросилась бежать. Дыхания не хватало. Сзади кричали громче. Оглянулась: к побитым мужчина бежали два человека в синей форме, один раскручивал какую-то штуку, она и издавала треск. Смотрели они только на лежавших на тротуаре. Я метнулась в подворотню, подальше с глаз.

Девчонка жалась ко мне. Ноги скользили по грязи, при каждом вдохе я чуть не давилась от нараставшей вони. Шум на покинутой улице усиливался.

Руки отваливались, ноги гудели. Привалилась к стене, позволяя девочке соскользнуть на землю: она прижалась ко мне костлявым тельцем. Я даже не сразу поняла, что она плачет — так тихо она это делала.

Ситуация… врагу не пожелаешь: я — незаконная эмигрантка неизвестно куда, избила состоятельных граждан. И даже рассказать не могу, почему избила. И не факт, что эти граждане закон нарушали. Может, тут норма детьми торговать.

Погладила девочку по голове, взяла за руку и повела прочь.

Минут пять спустя меня вела уже она: по кривым проулкам, через дворы с развешенным на просушку бельём и клетками с мохнатыми животными и птицами вроде куриц, через дыры в заборах. Мимо ютившихся в подворотнях бомжей.

У меня волосы дыбом вставали: я будто вернулась в прошлое на сотню-другую лет, а некоторые места тянули на настоящее средневековье. Окружающее давило, ломало мозг, не желающий признавать, что это всё — правда. Безумно хотелось вырваться из крысиных вонючих переходов. Не знаю, чем бы это кончилось для моей психики, если бы переулки не стали шире и чище. Когда мы вышли возле огромного крытого рынка, я чуть не разревелась.

У входа на шумный базар, обозначенного хлипким заграждением из выцветших брёвнышек, сидели попрошайки: бабки, деды, калеки, дети. Девочка уверенно направилась к дальнему от входа краю этой шеренги. С каждым шагом мне всё труднее было передвигать ноги, но я заставляла себя идти туда. Кивнув старику в тошнотворных язвах, девочка села в конце ряда. Умоляюще глядя мне в лицо, похлопала ладошкой возле себя.

Ветер принёс с рынка запах пирожков и рыбы. В животе опять заурчало. Мышцы ног ломило от усталости, а костяшки правой руки саднило. Шагнув на указанное место, обессилено рухнула на колени. Склонила голову ниже, чтобы не видеть проходивших мимо людей, их наверняка презрительные взгляды.

Это место в принципе не хуже других для отдыха в моём странном положении.

Девочка осторожно прижалась ко мне и тихо-тихо всхлипнула. Даже думать не хочу, первый раз её так продавали или нет. Голова отяжелела, руки и ноги тоже. Разум отчаянно просил об отдыхе, хотя бы минутке сна, чтобы переварить полученную информацию.

Сквозь полудрёму ощутила, как голова упала на плечо девочке, затем на её колени. Сверху меня чем-то укрыли, и от этого проявления заботы я ощутила себя будто в безопасности, почти дома…

…Меня тряхнули. Рядом кто-то кричал. Точнее, тявкал и мявкал очень громко. Часто повторялось:

— Писи мы! Писи мы!

Что за?..

Дурнота сна резко слетела, я открыла глаза: попрошайки разбегались, их сбивали с ног и опутывали светящиеся сети. А сети вылетали из рук мужчин в синем.

«Полиция», — как-то сразу догадалась я.

Девочка обняла меня крепко-крепко, я с трудом смогла сесть и прижала её к себе. На нас надвигались полицейские. Переговаривались друг с другом, пристально разглядывая. Один поднял руку, и в небо сорвался фиолетовый огонёк.

Оборванный мальчишка что-то спросил у этого полицейского, тот огрызнулся.

Нас не трогали. Попрошаек скручивали и грузили в повозку с изображением скалящегося животного вроде собаки. Покупатели глядели на происходящее с равнодушием, намекавшим на обыденность сцены.

Через пару минут к рынку подъехал кэб. Из него выскочил огненный, прижимающий к носу кулёк, и, увидев меня, кивнул полицейским.

Полицейский тявкнул, огненный швырнул под ноги мальчишки мелочь и подошёл ближе.

Всё ясно: облава на нас. Ну точно на справедливость рассчитывать не придётся.

Вздохнула.

Четверо полицейских двинулись на меня, девочка затряслась от ужаса. Я крепче её обняла, понимая, что ничто нас не спасёт. Сильные руки схватили её за шиворот и попытались отодрать. Меня захлестнула паника, мы с девочкой исступлённо держались друг за друга. Затрещала ткань её платья. Мои руки попытались разжать, но мышцы будто замкнуло. Я зажмурилась. Полицейский дёрнул сильнее, попробовал подсунуть пальцы под руку, коснулся браслета — и с криком отскочил.

В моё бешено стучавшее сердце прокралась надежда, что нам удастся сбежать.

Пока один полицейский стонал и ругался, другой ухватил бумажную обёртку и сорвал с моей руки.

Я ждала, что нас продолжат растаскивать, но ничего не происходило.

Ну то есть на рынке гудели голоса, кто-то вдали ругался.

Но ни меня, ни девочку не трогали.

Открыла глаза: полицейские стояли на почтительном расстоянии в три метра и смотрели на меня… странно. Ну прямо взглядом Дрели.

Огненный был мертвенно-бледный, если не считать фиолетового расквашенного носа. Икнув, попятился, прыгнул в кэб. Кучер, тоже бледный и с расквашенным носом, без слов стегнул динозавров, те ринулись прочь.