– Да, все изменилось.
– От души поздравляю ваше величество, но…
– Вы не верите этому?
– Я не государственный муж, но у меня тоже верный взгляд, и дело мне представляется не так, как вашему величеству. Царство Мазарини кончилось; но начинается владычество финансовых тузов. У них в руках деньги. Ваше величество, вероятно, не часто видите их. Жить под властью этих прожорливых волков тяжело для человека, который надеялся на независимость.
В эту минуту кто-то поскребся у дверей; король горделиво поднял голову.
– Извините, господин д’Артаньян, – сказал король, – это господин Кольбер с докладом. Войдите, господин Кольбер.
Д’Артаньян отступил на несколько шагов. Кольбер явился с бумагами и подошел к королю.
Нечего и говорить, что гасконец не упустил удобного случая и устремил хитрый и пристальный взгляд на нового посетителя.
– Следствие кончено? – спросил король.
– Кончено, – отвечал Кольбер.
– Что говорят следователи?
– Что виновные заслуживают смертной казни с конфискацией имущества.
– Ага, – сказал король спокойно, искоса взглянув на д’Артаньяна. – А ваше мнение, господин Кольбер?
Кольбер, в свою очередь, посмотрел на д’Артаньяна. Этот незнакомец мешал ему говорить. Людовик XIV понял его.
– Не беспокойтесь, – сказал он, – это господин д’Ар-таньян. Неужели вы не узнали господина д’Артаньяна?
Тут Кольбер и д’Артаньян взглянули друг на друга. Д’Ар-таньян смотрел открыто, сверкающими глазами, Кольбер исподлобья и недоверчиво. Откровенное бесстрашие одного не понравилось другому; подозрительная осторожность финансиста не понравилась солдату.
– А! Вы изволили совершить славный подвиг в Англии, – сказал Кольбер и слегка поклонился.
– А! Вы изволили спороть серебряные галуны с мундиров швейцарцев, – сказал гасконец. – Похвальная экономия! – И низко поклонился.
Интендант думал смутить мушкетера; но мушкетер прострелил его навылет.
– Господин д’Артаньян, – сказал король, не заметивший всех этих оттенков, которые Мазарини тотчас бы уловил, – речь идет о людях, которые обокрали меня. Я велел арестовать их и теперь выношу им смертный приговор.
– О! – воскликнул д’Артаньян, вздрогнув.
– Вы хотите сказать…
– Нет, ваше величество, это меня не касается.
Король хотел уже подписать бумагу.
– Ваше величество, – начал Кольбер вполголоса, – предупреждаю, что если пример и надо показать, то исполнение приговора может натолкнуться на препятствия.
– Что такое?
– Не забывайте, – спокойно сказал Кольбер, – что тронуть этих людей – значит тронуть суперинтендантство. Оба негодяя, оба преступника, о которых идет речь, – близкие друзья одного видного лица, и в день их казни, которую, впрочем, можно устроить в тюрьме, могут возникнуть беспорядки.
Людовик покраснел и повернулся к д’Артаньяну, который покусывал усы, презрительно улыбаясь.
Людовик XIV схватил перо и подписал обе бумаги, принесенные Кольбером, с такой поспешностью, что рука у него задрожала. Потом он пристально взглянул на Кольбера и сказал ему:
– Господин Кольбер, когда будете докладывать мне о делах, избегайте по возможности слова «препятствия». Что же касается слова «невозможно» – не произносите его никогда.
Кольбер поклонился, досадуя, что получил такой урок при мушкетере. Он хотел уже выйти, но, желая загладить свою ошибку, прибавил:
– Я забыл доложить вашему величеству, что конфискованные суммы простираются до пяти миллионов ливров.
«Мило!» – подумал д’Артаньян.
– А сколько всего у меня в казне? – спросил король.
– Восемнадцать миллионов ливров, ваше величество, – отвечал Кольбер с поклоном.
– Черт возьми! – прошептал д’Артаньян. – Бесподобно!
– Господин Кольбер, – сказал король, – пройдите по той галерее, где ждет господин Лион, скажите ему, чтоб он принес бумаги, которые он приготовил… по моему приказанию.
– Сейчас, государь. Я не нужен вашему величеству сегодня вечером?
– Нет, прощайте.
Кольбер вышел.
– Вернемся к нашему разговору, господин д’Артаньян, – сказал король, как будто ничего не случилось. – Вы видите, что в денежных делах произошла значительная перемена.
– Да, нуль превратился в восемнадцать, – весело отвечал мушкетер. – Ах, вот что нужно было вашему величеству в то время, когда король Карл Второй приезжал в Блуа! Теперь не было бы ссоры между двумя государствами. А ссора эта – еще один камень преткновения для вашего величества.
– Вы несправедливы, – возразил король. – Если бы судьба позволила мне в то время дать миллион брату моему Карлу, то вы не вышли бы в отставку и, значит, не нажили бы себе состояния… как вы сами говорили. Но, кроме этого счастливого обстоятельства, есть еще и другое, после которого моя ссора с Великобританией не должна смущать вас.
Камердинер прервал речь короля, доложив о господине Лионе.
– Войдите, – пригласил король. – Вы аккуратны, это очень хорошо. Посмотрим, какое письмо написали вы брату моему Карлу Второму.
Д’Артаньян весь превратился в слух.
– Подождите еще минуту, – непринужденно сказал Людовик XIV гасконцу, – я должен послать в Лондон согласие на брак моего брата с сестрой английского короля, Генриеттой Стюарт.
«Он, кажется, разбил меня по всем пунктам, – прошептал д’Артаньян, пока король подписывал письмо и отпускал Лиона. – Но признаюсь, чем основательней меня разобьют, тем больше удовольствия мне это доставит».
Король следил взглядом за Лионом, пока тот не запер за собой дверь; он даже сделал три шага за министром. Затем остановился и повернулся к мушкетеру:
– Теперь покончим с нашим делом. В Блуа вы говорили мне, что вы небогаты.
– Теперь я богат.
– Да, но это меня не касается. У вас свои деньги, а не мои; мне нужно другое.
– Я не совсем понимаю, ваше величество.
– Не скупитесь на слова, говорите прямо, от души. Довольно ли вам будет двадцати тысяч в год жалованья?
– Ваше величество… – пробормотал д’Артаньян в изумлении.
– Довольно ли вам четырех лошадей на казенном содержании и добавочных сумм в зависимости от обстоятельств и надобности? Или вы предпочитаете получать круглым счетом, скажем, сорок тысяч ливров? Отвечайте.
– Государь, ваше величество!
– Вы, разумеется, удивлены, я этого ждал. Отвечайте, не то я буду думать, что вы потеряли способность быстро соображать, которую я так ценил в вас.
– Ваше величество, двадцать тысяч ливров в год, без сомнения, большие деньги, но…
– Никаких «но», да или нет? Достаточно двадцати тысяч?
– О, разумеется!
– Отлично. Гораздо удобнее оплачивать экстренные издержки. Переговорите о них с Кольбером. Теперь перейдем к главному.
– Но, ваше величество, я уже говорил вам…
– Что вы собираетесь отдохнуть? А я уже ответил вам, что не хочу этого. Кажется, я здесь повелитель.
– Да, ваше величество.
– Отлично. Было время, когда вы очень хотели стать капитаном мушкетеров?
– Действительно.
– Так вот патент, подписанный мною. Я кладу его сюда, в ящик. В тот день, когда вы вернетесь из экспедиции, в которую я намерен послать вас, вы сами возьмете патент из этого ящика.
Д’Артаньян все еще стоял в нерешимости, не поднимая головы.
Король продолжал:
– Глядя на вас, можно подумать, будто вы забыли, что при дворе французского короля капитан мушкетеров стоит выше маршалов Франции?
– Знаю, ваше величество.
– Или что вы не верите моему слову.
Комментариев нет