Рыцарь

Наконец в восемь пятнадцать за ней пришел слуга. Проведя ее через целую анфиладу комнат, он ввел ее в столовую – продолговатой формы, с огромным камином и таким длинным столом, что на нем можно было бы, вероятно, кататься на роликовых коньках. Арабелла, ее отец, Николас и Ли уже сидели каждый на своем месте. Арабелла, как и ожидала Дуглесс, была в платье с таким глубоким декольте, что казалась чуть ли не голой. Но ей было что демонстрировать, не то что Дуглесс, вздумай и она устроить подобный показ.

Приняв по возможности независимый вид, Дуглесс скользнула в кресло рядом с Ли, отодвинутое для нее лакеем.

– Ваш шеф сказал, что не прикоснется к еде, пока вас не позовут к столу! – шепнул ей Ли, пока подавали первую перемену – Что все-таки происходит тут между вами и кто он такой: потомок того самого Николаса Стэффорда, которому чуть было не отрубили голову, да?

В ответ на расспросы Ли Дуглесс поведала ему примерно ту же историю, которой недавно поделилась с кухаркой, и теперь, вероятно, любой слуга в доме знал, что Николас и в самом деле потомок того самого Стэффорда и что он изо всех сил стремится восстановить доброе имя предка.

– Я так рад, что старушка Арабелла успела подмахнуть со мной контракт, – сообщил Ли, – потому что, ежели бы он первым обратился к ней, уверен, она разрешила бы ему ознакомиться с документами. Поглядите-ка! Она так смотрит на него, как будто готова прямо сейчас снова проделать кое-что на столе!

При этих словах Дуглесс чуть не подавилась лососиной и была вынуждена выпить полстакана воды.

– А для вас что он значит – этот ваш шеф? – снова спросил Ли. – Между вами… ну, вы понимаете?

– Нет! Конечно же нет! – ответила Дуглесс и поглядела на Николаса, который даже перегнулся через стол, таращась на Арабеллу.

Заметив, что Николас теперь смотрит в их сторону, Дуглесс придвинулась к Ли поближе и сказала:

– Послушайте, Ли: я подумала, раз уж мой шеф так занят, то, быть может, вам потребуется секретарша на этот уик-энд? Мой отец – профессор, специалист по истории средних веков, и, поскольку я помогала ему в его исследованиях, у меня есть кое-какой опыт.

– Монтгомери, Монтгомери… – задумчиво произнес Ли, – Не Адам ли Монтгомери, случайно?

– Да, это – мой отец.

– Я как-то слышал его выступление на конференции: он сделал блестящий доклад об экономике тринадцатого столетия, – сказал Ли. – Стало быть, это – ваш отец! Что ж, может, мне и понадобится кое-какая помощь в работе!

Дуглесс прямо-таки читала его мысли: разумеется, он рассчитывает на то, что Адам Монтгомери сможет помочь ему в битве за профессорское кресло. Но Дуглесс ничего не имела против этого: разве быть амбициозным плохо?! И потом: пускай себе верит во что угодно, она не возражает, если только удастся благодаря этому выяснить, какую тайну хранила мать Николаса!

– Сундук с документами – в моей комнате, – говорил между тем Ли, и взгляд его после того, как он выяснил, кто ее отец, значительно потеплел, – Может, после обеда вы согласились бы… ну, зайти ко мне?

– Конечно! – отозвалась Дуглесс, представив себе, как будет весь остаток вечера бегать вокруг стола, пытаясь избавиться от его домогательств. При мысли о столе она перевела взгляд на Николаса и увидела, что он тоже смотрит на нее. Приветственно подняв бокал с вином, Дуглесс кивнула ему и отпила из бокала. Николас при этом нахмурился и отвернулся в сторону.

После обеда Дуглесс прошла к себе в комнату, чтобы взять тетрадь для заметок и письменные принадлежности, а также сумочку: она подумала, что, пожалуй, стоит быть готовой к тому, что ночь напролет ей придется копаться в документах четырехсотлетней давности.

В своих поисках комнаты Ли она дважды повернула не туда, куда было нужно, и, проходя мимо какой-то отворенной двери, вдруг застыла на месте, услышав зазывно-соблазняющий голос Арабеллы:

– Просто дело в том, дорогой, что по ночам мне бывает Так страшно одной!

– Говоря по правде, – услышала Дуглесс ответную реплику Николаса, – то я считал, что вы уже давным-давно должны Рыли бы избавиться от этих ваших детских фобий!

У Дуглесс даже глаза округлились.

– Ну, хорошо, позвольте мне вновь наполнить ваш бокал! Проговорила Арабелла. – А потом я хотела бы кое-что вам показать! – И, понизив голос, она добавила:

– У меня в комнате.

Вот глупец! – скорчив недовольную мину, подумала Дуглесс. – Ведь, судя по рассказам кухарки, Арабелла всегда готова показать все, что угодно, у себя в комнате любому мужчине! Коварно улыбаясь, Дуглесс принялась копаться в своей сумочке, а затем с развеселым видом вошла в полумрак кабинета, освещенного лишь небольшой тусклой лампой. Арабелла наливала в стакан для воды ячменное виски и наполнила его уже почти до краев; Николас же в рубашке с расстегнутыми верхними пуговками сидел на диванчике.

– А, лорд Стэффорд, вот вы где! – радостно воскликнула Дуглесс и принялась, проходя по кабинету, как бы машинально, повсюду зажигать свет. – Я принесла вам калькулятор, который вы искали, но, боюсь, у меня с собой только тот, что работает от солнечных батареек, так что он станет функционировать лишь в ярко освещенной комнате.

Николас с интересом принялся разглядывать переданный ею небольшой калькулятор, а когда Дуглесс продемонстрировала ему, как он работает, глаза его, округлившись, сделались величиной с блюдце, и он в изумлении воскликнул:

– Выходит, на нем и складывать можно?!

– Да, и вычитать, и умножать, и делить тоже! – пояснила Дуглесс. – Вот, видите окошечко? Здесь вы получаете ответ. Предположим, вам понадобилось бы вычесть из нынешнего тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года тысяча пятьсот шестьдесят четвертый – тот самый год, когда ваш предок был обвинен в измене и безвозвратно утратил семейное достояние, – и вот тут вы увидите данные: «минус четыреста двадцать четыре года». То есть целых четыреста двадцать четыре года, на протяжении которых можно было бы восстановить справедливость и тем самым помешать потомкам смеяться над вами, то бишь над ним!

– Послушайте-ка, вы! – задыхаясь от злости, так что ей даже говорить было трудно, выкрикнула Арабелла. – Немедленно удалитесь из этой комнаты!

– Ой-ой! – с видом невинности воскликнула Дуглесс. – Я, значит, помешала вам, да?! Очень и очень прошу меня простить! Я этого вовсе не хотела: просто-напросто исполняла свои обязанности! – И она принялась почтительно пятиться к двери, договаривая на ходу:

– Пожалуйста, продолжайте заниматься тем же, чем вы занимались прежде, прошу вас!

Покинув кабинет, Дуглесс, прошла на лестничную площадку, а потом на цыпочках прокралась обратно. В затемненной комнате были видны две тени.

– Мне нужен свет, – произнес Николас, – Эта машинка без света работать не будет.