Рыцарь

Экскурсовод между тем продолжала:

– Джеймс заключил чрезвычайно выгодный брак и утроил наследственное состояние семейства. Именно благодаря Джеймсу семейство Стэффордов получило по-настоящему значительные средства!

И этот мальчик мог бы умереть, если бы она, Дуглесс, не вмешалась тогда!

Гид, продолжая свой рассказ о следующих поколениях семейства Стэффорд, предложила экскурсантам перейти в другой зал, но Дуглесс потихоньку ускользнула из группы. Когда она была в Торнвике во время прежнего своего посещения, половина замка лежала в руинах, и Николас показал ей консоль с профилем Кита – наверху, примерно на той высоте, где должен был находиться третий этаж здания. К сожалению, однако, помещения третьего этажа были закрыты для публики.

Приоткрыв дверь с надписью «Вход воспрещен», Дуглесс оказалась в небольшой гостиной с мебелью, обтянутой типично английским ситцем. Ощущая себя в какой-то степени шпионкой, но одновременно твердо зная, что это необходимо, Дуглесс прокралась к дверям и тихонько выглянула. В холле никого не было, и она на цыпочках перебежала через него, с благодарностью думая, что по коврам украдкой пробираться по дому куда проще, чем по полам, прикрытым шуршащими соломенными циновками.

Найдя лестницу, она поднялась на третий этаж. Дважды ей пришлось прятаться, услышав чьи-то шаги, но ее никто не заметил. В доме Николаса было так много слуг, что никому из тайно проникших во внутренние покои не удалось бы добраться незамеченным до третьего этажа, но те времена давным-давно прошли!

Оказавшись на третьем этаже, Дуглесс не сразу сориентировалась и старалась припомнить, где же все-таки должна находиться эта самая консоль. Она тщательно проверила одну за другой три комнаты, пока наконец не проникла в спальню и не увидела ее – консоль выступала вверху, над красивым шкафом для одежды, отделанным ореховым деревом.

В это время из соседнего помещения, где находилась ванная, в спальню зашла горничная, и Дуглесс буквально распласталась в промежутке между гардеробом и стеной и затаила дыхание. Горничная, проверив, на месте ли простыни на кровати, вышла из комнаты.

Оставшись в одиночестве, Дуглесс тотчас взялась за работу: придвинув к гардеробу тяжелый стул, она влезла на него, а затем – после трех неудачных попыток – на верх гардероба. Едва она просунула ладонь под старинную каменную консоль, как дверь вновь открылась и Дуглесс затаилась, прижавшись к стене.

В комнату опять вошла горничная, на этот раз с целой охапкой полотенец в руках, и Дуглесс затаив дыхание ждала, когда женщина снова покинет спальню.

Когда дверь за горничной закрылась, Дуглесс ощупала каменный лик Кита – все казалось выполненным с большим запасом прочности. Теперь она пожалела, что не проявила достаточной предусмотрительности и не прихватила с собой хотя бы отвертку или небольшой ломик. Она тянула за каменный лик, раскачивала его и была уже готова отказаться от своей затеи, когда вдруг почувствовала, что камень поддается под ее рукой.

Она ободрала кожу на костяшках пальцев и обломала все ногти, но зато смогла наконец-то отодвинуть каменный лик в сторону. Из-за него при этом выдвинулся продолговатый камень, вошедший аккуратно в выемку консоли.

Пристав на цыпочки, Дуглесс заглянула за барельеф. Внутри в укрытии лежало что-то, завернутое в тряпицу. Быстро схватив сверток, она сунула его в карман, задвинула барельеф на место и осторожно спустилась со шкафа. Времени для того, чтобы поставить на место стул, у нее не было, и она поспешила прочь из спальни.

Никто ее не заметил, и она благополучно присоединилась к своей группе как раз тогда, когда все осматривали последнее помещение.

– А здесь перед нами экспозиция кружев, – вещала гид. – Большая часть образцов относится к викторианскому времени, но есть и небольшой образчик кружев шестнадцатого столетия.

Дуглесс со всем вниманием принялась слушать пояснения экскурсовода.

– Весьма вероятно, что, хотя лорд Николас Стэффорд, живший в шестнадцатом веке, никогда не вступал в брак, – рассказывала гид, – в его жизни была некая таинственная незнакомка. Уже лежа на смертном одре, он попросил, чтобы его похоронили вместе с этим кусочком кружева. Его сын Джеймс говорил позже, что, поскольку это кружево значило столь много для его возлюбленного родителя, его следует бережно хранить в семье на самом почетном месте!

Дуглесс пришлось ждать, пока другие экскурсанты не осмотрят кружево и не пойдут дальше. Наконец она и сама заглянула в витрину – там, под стеклом, лежал пожелтевший и сделавшийся ветхим тот самый кружевной воротничок, который некогда сплела для нее Гонория. Внутри было искусно выработано имя «Дуглесс».

– Что? Дуглесс? – сказал один из экскурсантов, хихикая. – А может, старина Ник и не женился-то просто потому, что был немножко… – и он, покрутив в воздухе ладонью руки, договорил:

– …ну, да вы сами знаете!

– К вашему сведению, – взорвалась Дуглесс, не дожидаясь, пока ему ответит экскурсовод, – «Дуглесс» в шестнадцатом веке было женским именем, и я также могу вас заверить, что Николас вовсе не был немножко этаким… – и, пристально глядя на него, докончила:

– …сами знаете кем! – Пулей пролетев мимо экскурсовода, она выскочила из залы, а затем и из замка.

Проходя по парку, Дуглесс слышала восклицания экскурсантов, восторгавшихся красотою садов, но самой ей они показались какими-то беспорядочными и совершенно неухоженными. Забравшись подальше, в укромный уголок, она присела на скамью и вынула из кармана сверток.

Не спеша она стала разворачивать его, и оттого, что пальцы ее трогали сейчас обертку из покрытой воском ткани, которой некогда касался Николас, руки ее задрожали.

Из свертка появился миниатюрный портрет Николаса, и краски на нем остались такими же сочными и яркими, как и в тот день, когда его писали.

– О Николас! – прошептала она, касаясь изображения кончиками пальцев. – О Николас, неужели я и впрямь навсегда рассталась с тобой? Неужели ты окончательно покинул меня?!

Она смотрела на портрет, гладила его, а когда перевернула, то увидела, что на обратной стороне что-то нацарапано. Повернув портрет так, чтобы надпись была освещена солнцем, она прочла: +++

Время ничего не значит – Любовь будет вечной! +++

Под этим стояла буква «Н», а над нею – «Д»!

Откинув назад голову и прислоняясь затылком к холодной каменной спинке старинной скамьи, она смахнула с глаз набежавшие слезы.

– О, Николас, вернись же ко мне! – прошептала она. – Ну, пожалуйста, вернись!

Просидев довольно долго в саду, она наконец поднялась со скамьи. Ленч уже прошел, но в кафе она заказала чашку крепкого черного чая с молоком и тарелку «сконов». В Беллвуде она приобрела справочник для туристов и еще один купила в Торнвике, так что теперь, поедая «сконы» и запивая их чаем, она одновременно читала справочники.

С каждой новой прочитанной строчкой она повторяла себе, что боль, которую она испытывает, утратив любимого, искупается переменами, происшедшими в прошлом. Что, в самом деле, значит чувство, возникшее между двумя людьми, если, отказавшись от любви, они смогли переменить ход истории?! Кит остался в живых, леди Маргарет тоже выжила, выжил Джеймс, и Николас не был казнен. И не только их жизни, но сама честь семьи была спасена, а нынешний Стэффорд – герцог и состоит в родстве с королевой!