Рыцарь

Губы его тем временем уже перебрались на ее шею.

– О, Колин! – шептала она. – Колин! Мой дорогой! Он вдруг отстранил лицо от нее, и вид у него был озадаченный. Она же, погладив его по волосам на висках и пробежавшись кончиками пальцев по его щекам, прошептала:

– А я уже стала думать, что потеряла тебя! Что никогда уже мне не доведется увидеть тебя вновь!

– Ежели желаешь, можешь увидеть меня всего, целиком! – воскликнул он, улыбаясь, и, подхватив ее под коленки, понес к своей постели. Он лег рядом с нею, и Дуглесс, прикрыв глаза, чувствовала, как рука его забирается ей под халат, развязывая тесемки ее рубахи. Он поцеловал ее в ухо, поиграв немного с мочкой, а затем кончик его языка стал продвигаться ниже, ниже, к самым чувствительным местечкам на шее, в то время как его рука, скользнув под рубашку, принялась ласкать ее груди.

Потихоньку массируя ей сосок большим пальцем и жарко дыша ей в ухо, он прошептал вдруг:

– Так кто же направил тебя ко мне?

– М-м-м! – пробормотала Дуглесс. – Господь Бог, наверное, насколько я понимаю!

– А как зовут того Бога, которому ты поклоняешься? – продолжал он свои расспросы.

Дуглесс с трудом понимала, что он такое говорит, потому что в этот самый момент его нога, скользнув, переместилась на ее ноги.

– Просто – Бог! – ответила она. – Ну, Иегова, Аллах! Да как угодно!

– А кто же из мужчин поклоняется этому Богу? – настойчиво допытывался Николас.

Теперь Дуглесс уже лучше слышала его и, открыв глаза, спросила:

– Мужчина? Бог? Что это ты городишь?! Тиская ее грудь, Николас объяснил:

– Что это был за мужчина, который послал тебя ко мне в дом:

Наконец-то она начала понимать, в чем дело, и, оттолкнув его, отодвинулась и, сев в постели, завязала тесемки на своей рубахе и на халате.

– Ясно! – воскликнула она, с трудом сдерживая ярость. – Именно так ты всегда и добиваешься от женщин того, чего хочешь, верно?! Когда мы были в Торнвике, тебе потребовалось только поцеловать мою руку – и все, я уже была согласна исполнить все, чего тебе хотелось. А теперь ты, вообразив, что ничего хорошего со мной связано быть не может, пытаешься что-то выпытать от меня, действуя прямым соблазном!

Соскочив на пол, она стояла и пристально смотрела на него. Николас же, казалось, ни капельки не смущенный тем, что его хитроумные замыслы раскрыты, развалился на постели.

– Я заявляю вам, Николас Стэффорд, – в гневе воскликнула Дуглесс, – что вы – вовсе не тот мужчина, которым я вас себе вообразила! Тот Николас, которого я знала, был человеком, заботившимся о своей чести и справедливости! Тебе только и надо, что затащить побольше женщин себе в постель! Ладно, – проговорила она, выпрямляясь, – я, так и быть, скажу тебе, кто меня послал и зачем я здесь! – И, набрав в грудь побольше воздуха, она продолжила:

– Я явилась из будущего, а если быть точной – из двадцатого столетия, и ты приходил ко мне туда. Мы провели с тобой вдвоем несколько упоительных дней! – Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Дуглесс жестом остановила его:

– Изволь меня выслушать! Когда ты явился туда, ко мне, здесь в это время был сентябрь тысяча пятьсот шестьдесят четвертого года, то есть все происходило на четыре года позже, чем сейчас, и ты тогда сидел в заточении, в какой-то темнице, ожидая казни за измену.

Николасу, видно, все сказанное показалось настолько забавным, что у него даже веки стали чуть-чуть подрагивать, и, перекатившись на постели, он схватил свой кубок.

– Что ж, – проговорил он, – теперь-то мне понятно, почему мать, пожелав, чтобы ты забавляла ее, взяла тебя к себе! Давай, валяй дальше! Расскажи еще что-нибудь! И какую же такую «измену» я совершил?!

Уперев руки в бока и непроизвольно сжимая их в кулаки, Дуглесс ответила:

– Ты и не совершал! Ты был неповинен в этом!

– О да! – покровительственным тоном заметил он. – Мне И следовало быть невиновным!

– Ты вздумал собирать войско, чтобы оборонить свои владения в Уэльсе, – продолжила Дуглесс, – но не испросил на это разрешения у королевы, и кто-то донес ей, будто ты намереваешься отобрать у нее престол!

Садясь на кровати и спуская ноги на пол, Николас поглядел на нее расширенными от удивления глазами.

– Молю тебя, – сказал он, – поведай же мне, кто это налгал королеве насчет земель, которыми я не владею, и насчет войска, которого у меня нет?!

Дуглесс так злила его реакция на ее слова, что она готова была уйти! И какого черта она пытается спасти его?! Да пусть эти исторические сочинения утверждают, что он – прожигатель жизни! Он и есть прожигатель жизни!

– Земли эти и войско тоже стали твоими, потому что Кит к тому времени скончался, а Роберт Сидни и твоя дражайшая Летиция оклеветали тебя перед королевой! – ответила Дуглесс.

Любопытство на физиономии Николаса сменилось холодным бешенством. Вскочив с постели, он проговорил:

– Так стало быть, ты явилась к нам в дом, чтобы угрожать жизни моего брата, да?! И ты что, надеешься и впредь распространять на меня свои магические чары и побуждать меня чувствовать то же, что чувствуешь и ты, в тщетной надежде, что я, быть может, возьму тебя в жены и сделаю графиней?! Ты, должно быть, ни перед чем не остановилась бы, да?! Ведь в желании добиться своих целей ты стремишься опорочить имя моей возлюбленной и имя моего дальнего родственника! Я правильно понял, да?!

Она отшатнулась от него, так как теперь уже по-настоящему испугалась, и воскликнула:

– Нет, замуж за тебя я выйти не могу! И даже в постель с тобой улечься не могу, потому что тогда я, скорее всего, исчезну, и, кроме всего прочего, я и впрямь не желаю выходить за тебя замуж! Я явилась сюда, в прошлое, затем, чтобы сообщить тебе обо всем, и ты теперь все знаешь! Так что, после того, как я сказала тебе об этом, я, возможно, и исчезну! Во всяком случае, надеюсь, что исчезну! И надеюсь, что мне уже никогда не придется вновь видеть тебя!

Она схватилась за ручку двери, но он загородил ей дорогу.

– Я стану следить за тобой! И если только до меня дойдет, что брат из-за тебя испытал хоть малейшую неприятность, ты мне за это заплатишь! – пригрозил он.

– Свою магическую фигурку «воду» я, представь себе, в самолете забыла! Так ты меня выпустишь или мне завизжать?! – воскликнула Дуглесс.

– Помни же мои предостережения, женщина! – повторил. он.

– Я их вполне поняла, но ни малейшего страха не испытываю, ибо я – вовсе не ведьма! Понятно?! А теперь выпусти меня отсюда!