Президент

А тот, перевязав морским узлом руки пленного, снял с него наручники и отбросил их в сторону.

Кусок материи, которую Сайгак передал Шторму, был в крови и когда полковник показал его Путину, Щербаков сразу же отреагировал: «От чалмы Эмира, видимо, кто-то из наших достал его…»

Они спустились вниз и шедший впереди Сайгак привел их к узкой, с тонкими перилами, лестнице, ведущей вниз. Когда двадцать три ступени остались позади, перед ними открылся довольно широкий проход, заполненный инженерными сооружениями. Под потолком — светильники в проволочных колпаках. Несколько труб большого диаметра уходили в перспективу, более тонкие — частым гребешком соединялись с потолочным перекрытием.

— Автономная вентиляция, — тихо сказал Шторм.

— И не только, — ответил президент, — автономное водо — и электроснабжение.

Однако больше всего их поразили огромные, примерно, метровой высоты, пружины, расположенные по всему периметру помещения. Это, вне всякого сомнения, были противотектонические стабилизаторы, подпирающие весь скальный монолит. Таким рессорам не страшны ни мощные подземные толчки, ни прямое попадание ядерной ракеты.

Путин, глядя на эти гигантские пружины, силился вспомнить, где он мог подобное видеть? И вспомнил: еще учась в 101-й разведшколе, им показывали документальный фильм об американском центре наблюдения за летающими объектами… Он тоже расположен в скалах и там точно такие же стабилизаторы, подпирающие ту засекреченную гору… Целый город с автономным обеспечением, разве что без окон. И в котором без выхода на поверхность можно продержаться более двух лет… И тогда преподаватель поставил перед ними задачу: найти наиболее эффективный способ получения информации из этого, казалось бы, непреодолимого скопища плодов американской научно-технической мысли…

Он перебирал в памяти лица и фамилии своих однокашников пока, наконец, не остановился на Борисе Мудрове. Через неделю после задания, тот пришел в аудиторию с плакатом, на котором с дотошными подробностями, в цвете, было показано, как с помощью искусственного дождеобразующего порошка можно изменить климат в районе Центра… На первый взгляд это была абсолютно абсурдная идея: возникшие ливни, спровоцируют сель, который подобно грунтовке заполнит все щели и выемки и, в том числе, каналы вентиляционной системы. И что самое фантастическое в задумке Мудрова — в грязевые потоки внедрить тысячи электронных микрожучков, которые подобно холестериновым бляшкам осядут на внутренностях бесчисленных трубопроводов и станут затем идеальным источником получения информации…

…Стрелять начали из-за едва различимого сооружения, напоминающего египетскую пирамиду. Несколько трассеров, словно новогодний серпантин, закрутились возле них и Щербаков, схватив президента за рукав куртки, бросил его на пол.

Рот и слизистую оболочку носа забила сухая пыль. Хотелось чихать и кашлять, но президент, прижав к лицу ладонь, сдержался, не издал ни звука. Он услышал слова Шторма: «Отходим к трубе, иначе нас тут перещелкают…» И быстро, перекатом, они добрались до трубы, по которой хлыстом била автоматная очередь, сдирая с нее теплоизоляцию. Куски стекловаты вместе с фольгой закрутились в бешенном вихре и, казалось, еще мгновение и все помещение вместе со всем железом, которого там было в изобилии, завертится и подчиненное центробежным силам разлетится на мелкие куски…

Шторм притаился возле большого вентиля, и ему хорошо были видны точки, откуда исходили автоматные очереди. Он прицелился, но его опередил Щербаков. Одну за другой он бросил две гранаты и снова растянулся возле трубы, прикрыв собой президента. А того, видимо, такая плотная опека раздражала и он локтем саданул в бок своему телохранителю.

Его не отпускало чувство, что на всем протяжении операции он исполняет роль нерасторопного, ни на что не способного статиста. С одной стороны его сковывало осознание собственной неопределенности, с другой — ему просто не давали возможности быть самим собой. «А какой я? — спросил он себя. и вспомнил кусок от чалмы… пятна крови по золотистому, в мелкую зеленую клеточку, шелку. — И через это его мысли отлетели в Свято-Данилов монастырь, где он получил благословение отца патриарха Алексия… Благословение, чтобы убивать? Нет, ставя так вопрос, ты оправдываешь свою нерешительность, ведь по существу тебе очень страшно… страшнее, чем ты мог себе это представить, и все, что было для тебя ясно и просто в Москве, здесь, под скалами, стало совершенно неоспоримым фактом — жизнь дается один раз и больше ее никогда не будет… Верно, она дается один раз, но так же верно и то, что рано или поздно она кончится. Что бы ни произошло в подлунном мире, все равно кончится. Как кончается бензин в машине или вот в этом автомате патроны…» — он положил ладонь на магазин. Он был холодный, как и металлическая труба, до которой мог дотянуться его лоб.

Тишина, наступившая после того, как Щербаков кинул гранаты, была абсолютной. Если, конечно, не считать бешенных ударов сердец и тиканья ручных часов.

Шторм, крадучись, начал продвигаться вперед — между трубопроводами и стеной. За ним, пригнувшись, двинулся Путин. По-прежнему все было тихо.

На повороте они увидели двух убитых человек: один уткнулся носом в кучу щебня, второй, раскинув крестом руки, лежал на спине. Рядом со сведенными судорогой пальцами находилась снайперская винтовка с оптикой.

Сайгак жестами указал дорогу.

Они прошли еще метров пятнадцать, когда впереди вспыхнул и погас огонек — прозвучал выстрел. Пуля проныла возле самой щеки Путина. Ему показалось, что сзади послышался тяжелый выдох человека… Он боялся оглянуться, но сделал это — прижав руку к горлу, на земле сидел Щербаков и сквозь пальцы хлестали струи крови. Его глаза были широко открыты, рот делал схватывающие воздух движения и его последними словами были: «Я мертвец». Но убитый еще слышал команду Шторма «ложись!» , и тяжелую дробь пулемета, из которого Сайгак поливал тех, кто стрелял из сумеречной глубины прохода.

Подползший Шторм констатировал банальную истину: «Толя готов, перебита сонная артерия». И словно оправдываясь: «Думаю, дальше идти нам не следует, слишком опасно. „ Путин: „Согласен… но все бросать на полпути… Они где-то здесь…“ «Возможно, — не желая спорить с президентом, холодно проговорил Шторм. Он думал не о себе, слишком велика на нем лежала ответственность, — но у них явное преимущество — засада, которую обойти будет чрезвычайно трудно. «. «Жаль, ведь второго такого случая может не представится…“ — рука президента лежала на еще теплой щеке Щербакова и ему казалось тело не холодеет, а наоборот — набирает температуру…

Но ситуация неожиданно изменилась. Пока они рядом с убитым Щербаковым выясняли отношения, Сайгак по рысьи бесшумно миновал слабо освещенный туннель и, перешагнув застреленного им боевика, нырнул в отходящий от главного ствола проход. Однако не успел он ступить за каменистый выступ, как уловил чуждое присутствие. Рядом кто-то был и Сайгак инстинктивно кинул руку к ножу, который он снял накануне с убитого боевика.