— Никто мне не говорил, что здесь есть коровы. Я лично ни одной не видела.
Возможно, наличие коров объясняет присутствие этого человека на ее земле. Должно быть, он арендует участок, чтобы пасти коров.
— Я перегоняю их с пастбища на пастбище. Если их надолго оставить на одном месте, они вытопчут траву.
Он засунул руки в карманы.
Ломака. Позер. Однако Меган, сама того не желая, опустила взгляд. Обутые в высокие сапоги ноги казались мускулистыми, бедра — узкие. Под потертой замшевой курткой выступали мощные бицепсы. Развороту плеч позавидовал бы иной спортсмен. Крупный. Сильный. Властный. Такое совершенное тело. Что же скрывается внутри? Какой человек? Подняв взгляд, она встретилась с ним глазами. Он подошел ближе на шаг.
Меган отступила, чувствуя неловкость.
— Несколько коров могут все это вытоптать?
— Сто голов, не так уж мало. Миссис Эшвуд, если не ошибаюсь? Так вас теперь зовут? Я пытался вас найти. Послал письмо, но ответа не получил.
— Вы пытались найти меня?
— Кинкейд, — сказал он наконец, протянув ей руку. — Мне надо поговорить с вами насчет покупки земли, принадлежащей Наоми. Вот об этом было в письме.
— О покупке земли? Но мой нотариус, безусловно, сообщил вам о том, что я не намерена ничего продавать. Теперь земля моя. Я живу здесь.
Взгляды их встретились. Интересно, что было в его глазах: насмешка или приятное удивление?
— Вы? Горожанка? Дама из Нью-Йорка? Собираетесь жить здесь? — Склонив голову набок, он прищурился: — На этой земле надо работать, мадам. Ваша мама вам об этом не говорила?
Он осторожно подбирал слова, но его глаза откровенно насмехались над ней. И все же Меган чувствовала, что он не так уж плох, как его представил ей Нед Прайс. Когда он произносил имя Наоми, матери Меган, в голосе его было слишком много доброты для того закоренелого циника, каким рисовал Натана оценщик.
— Вы меня не поняли, — тихо сказала она. — Теперь это мой дом. А что касается ваших коров, здесь, кажется, довольно травы, так что этот вопрос мы могли бы решить с вами по-соседски. Но в любом случае скоро я заведу собственных коров.
И это правда. Меган была уверена, что видела где-то безрогих коров.
— Если окажется, что у вас переплата, я пошлю вам чек, — добавила она.
— Переплата? Какая еще переплата?
— По аренде. Если вы пасете здесь коров, то вы, конечно же, платили аренду? Мой нотариус ничего мне об этом не говорил, но, если у вас есть документы, мы сможем по крайней мере попытаться продолжить сотрудничество.
Натан сжал зубы.
Меган поежилась. На ее глазах из нормального цивилизованного человека он превратился в зверя. Еще чуть-чуть — и он зарычит. Затем он криво улыбнулся, и Меган с облегчением вздохнула.
— Я не плачу ренты, и у меня нет никаких документов, — спокойно заявил он. — Когда мне чего-то хочется, я иду и беру то, что считаю своим, будь то земля или что-либо другое. Мне неприятно вам об этом говорить, но у нас с вами разные представления о добрососедстве. Ни дюйма этого пастбища я не уступлю.
— Что вы хотите этим сказать? — запальчиво спросила Меган. — Пастбище принадлежит мне.
— Наоми продала мне эту землю. Если бы вы ответили на мое письмо, то я вам бы об этом сообщил в письменном виде.
От Меган не ускользнуло то, что он сказал «продала».
— Мой нотариус…
— Плевать мне на вашего нотариуса. Мы договаривались с Наоми. И только с ней…
— Моя мать никогда не продала бы ни пяди этой земли. Она принадлежала моему отцу, а до него — моим дедам и прадедам.
Натан вонзил каблук ботинка в мягкий грунт, словно хотел застолбить ту землю, на которой стоял.
— Но я отдал Наоми солидные деньги за всю территорию от фруктового сада до этого ручья.
— Что вы имеете в виду, говоря о солидных деньгах? Я не знаю ни о каких таких суммах, полученных матерью!
Под его взглядом Меган сперва порозовела, потом лицо ее покрылось пунцовыми пятнами.
— Что это вы улыбаетесь? Вы находите мои слова смешными? Или это вы меня считаете такой забавной?
— Нет, ничего смешного я в ваших словах не вижу. Вы не знаете, о чем говорите, но очень скоро вам предстоит все выяснить самой. Да, я нахожу вас забавной. Вы смотритесь на этом пастбище столь же уместно, сколь мой племенной бык среди телящихся коров. Вернемся к вопросу о солидных деньгах. Наверное, мне следовало бы разъяснить, что такое «солидные деньги».
— Я знаю, что означают эти слова, мистер Кинкейд.
Меган начала понимать, о чем хотел предупредить ее Нед Прайс.
— Послушайте, — терпеливо продолжила Меган, — я жила с матерью здесь, никуда не уезжая, несколько месяцев. По крайней мере пять недель она находилась в здравом уме и твердой памяти. Ни разу она не упомянула о том, что намерена продать что-либо из этой земли. Она никогда бы не приняла от вас никаких «солидных денег». Я изучила акт передачи собственности и точно знаю, что в нем перечислено. И согласно акту, пастбище принадлежит мне.
Натан впился в нее взглядом. Меган затаила дыхание. Взгляд Натана Кинкейда шарил по ее телу с такой хищной настойчивостью, что она невольно ощущала себя дичью, беззащитной перед лицом голодного зверя. Сжав кулаки, Меган заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. Она знала себе цену и не желала проявлять слабость ни перед кем, и в особенности перед Натаном Кинкейдом.
— Я не знал, что вы были здесь с Наоми, — сказал Натан, — до тех пор, пока не услышал о том, что с ней случился инсульт. Но тогда я не счел себя вправе досаждать вам визитами. Я не хотел пользоваться пастбищем, не объяснив вам, почему это делаю, или не заплатив вам за это, и поэтому положил деньги в банк, открыв счет на ваше имя. Обо всем этом я сообщил вам в письме.
— Если все обстоит так, как вы говорите, то мой нотариус, безусловно, об этом извещен. Он ведет все дела от моего имени.
— Тогда спросите его.
— Не учите меня, что я должна делать!
Меган словно со стороны слышала свой голос. Отчего это она вдруг вздумала кричать на него? Взяв себя в руки, она уже тише добавила:
— Джек, должно быть, передал мне ваше письмо. Он не вскрывает моей личной почты. Но я…
Зачем, оборвав себя на полуслове, подумала Меган, говорить незнакомцу, о том, что она, Меган Эшвуд, опытный брокер нью-йоркской биржи, перепоручает вести свои дела третьим лицам? У Натана Кинкейда, несомненно, возникнет вопрос, почему она это делает. Не потому ли, что сама не в состоянии разобраться с собственными делами? Но что ей до того, кем он ее считает?
Комментариев нет