Они отыскали места в переполненном ресторане, и Натан отправился к длинному прилавку, чтобы взять чего-нибудь попить. Соус так остро и приятно пах, что он заказал хот-доги с двойной порцией чили.
Натан поставил поднос на стол.
— Ты не подождешь меня пару минут? Я кое-что должен сделать.
Испытывая за Натана гордость, Меган проводила его взглядом до двери. Невольно она попыталась представить его в Манхэттене. Нет, там, в Нью-Йорке, он никогда не был бы счастлив. Натан принадлежал этому миру полей, аккуратно нарезанных на пастбища, миру холмов, возвышающихся над озерами и лесами.
К тому времени как он пришел, Меган уже доела свой хот-дог. Он с хитрой, но счастливой улыбкой сел рядом.
— Ты что-то затеял, — поддразнила своего спутника Меган. — Скажи, что ты там провернул?
— Получил быка по дешевке. Я собрался торговаться до четырех тысяч, но дело выгорело, и я получил его за три.
— Ты уже выторговал быка?
— И погрузил его в трейлер. Я даже нашел способ доставить домой твою корову.
Меган чмокнула его в щеку:
— Спасибо за то, что позаботился о транспортировке моей коровы. Мне, честно говоря, было не по себе при мысли о том, что придется тащить ее на поводу.
В его глазах светилось удовольствие, и Меган улыбнулась. И тут вдруг она вспомнила о том, что он купил быка, назвав какую-то непомерную цену.
— Ты говоришь, что заплатил за быка три тысячи долларов?
Натан усмехнулся.
— Это был тот же бык, которого хотел купить Баден. А теперь я расскажу тебе, как мне удалось заполучить быка так дешево. Баден узнал, что я приехал сюда за тем же быком, что и он, и, решив, что я все равно буду торговаться до последнего и перебью его цену, разозлился и уехал.
— И все же — три тысячи долларов!
— Уверяю тебя, для хорошего быка это дешево. У него, правда, нет документов, но за такую цену их и ждать нечего.
— Натан, у тебя ведь много коров? И быков тоже?
— Около тысячи голов.
— Ты неправильно вкладываешь деньги. Дай покажу.
Меган вытащила из сумочки блокнот и карандаш и начала что-то быстро писать. Натан смотрел на нее, а не на цифры.
— Ты мог бы удвоить свой капитал или даже утроить, если бы сделал правильное вложение. И тебе не пришлось бы так работать, что тоже немаловажно.
Его глаза потемнели. Он должен был знать, что все слишком хорошо началось, чтобы длиться долго. Интерес Меган к фермерству — не более чем прихоть избалованной барышни.
— Ты предлагаешь мне избавиться от стада?
— Я понимаю, ЧТО это звучит слишком радикально, но ты мог бы гораздо больше преуспеть на рынке ценных бумаг.
— Оставь свои соображения при себе, дорогая, — сказал он, смерив ее тяжелым, мрачным взглядом, и откинулся на спинку стула. — Как только я продам стадо и заставлю деньги работать на меня, куда мне девать себя, скажи на милость? Играть в поло? Поехать в кругосветку? Я землевладелец. Фермер. Моя земля — это часть меня самого, как воздух, которым я дышу. Я выращиваю стадо потому, что мне нравится этим заниматься, и если тебе нравится играть на бирже, возвращайся лучше к себе в Нью-Йорк и продолжай заниматься своей престижной работенкой на этом своем Манхэттене.
Меган молча смотрела на него. Не дождавшись ответа, он добавил, криво усмехнувшись:
— Ведь именно так вы и намерены поступить, мадам, не правда ли? Ну что ж, когда соберетесь, оставьте корову на моем пастбище. Вряд ли на Манхэттене найдется достаточно травы, чтобы ее прокормить.
Меган с шумом выдохнула.
— Ты закончил?
— Да.
Меган заметила, что к их столику приближается грузный, угрюмый мужчина, но была слишком рассержена, чтобы уделить этому факту внимание.
— Тогда послушайте меня, Натан Кинкейд. Вы самый надменный, самый возмутительный тип…
— Вот вы где! Ты, сын подзаборной шлю…
В воздухе мелькнул кулак, но реакция Натана оказалась мгновенной. Предупредив удар, метивший ему в челюсть, Натан одновременно перехватил руку обидчика и, вскочив, прижал его к стойке.
По лбу нападавшего катился пот.
— Мы ведь не ссорились, Баден, — сказал Натан тихим голосом. — До сих пор по крайней мере. Ты что, слепой? Не видишь, что я с дамой?
— У нее реакция похуже, чем у твоего папаши, верно, Нат? Видишь, не успела вытащить пушку, — съязвил Баден, морщась от боли: Кинкейд продолжал выворачивать ему руку.
— Забудь о ее реакции. Если хочешь неприятностей, ты их получишь, — тихо ответил Натан.
Он смерил противника взглядом, после чего, чуть дернув напоследок руку, отпустил его, оттолкнув от себя.
Баден, почувствовав, что легко отделался, решил еще покуражиться. Бросив взгляд на Меган, он сказал:
— Какими неприятностями ты меня стращаешь? Боишься, что уведут твою подружку?
Натан взял Меган за руку.
— Пойдем отсюда, — мягко предложил он.
По дороге к грузовику никто из них не произнес ни слова. Только однажды Натан оглянулся, но при этом ни на миг не отпускал руки Меган.
— Мне жаль, что так вышло, — сказал он, помогая ей сесть в грузовик.
Затем сел рядом, и она коснулась его руки.
— Из-за чего весь сыр-бор? — спросила она.
— Давай сперва уберемся отсюда. Я не знаю, где он раздобыл спиртное на аукционе, — здесь сухой закон, но от него пахло пивом. Я вообще-то стараюсь не убегать от неприятностей и не верю, что бегством можно от них спастись, но по возможности избегаю проблем. К тому же я не хочу, чтобы и у тебя возникли проблемы.
Несколько минут они ехали молча. Меган положила руку на колено Натана. Теперь она понимала, почему рядом с ним ощущала себя в безопасности. Она не встречала еще человека, двигавшегося столь быстро и решительно. Но дело не только в его ловкости или быстроте реакции. Натан знал, когда подраться, а когда избежать драки. Он мог бы сделать Бадену очень больно, но не стал. Меган придвинулась поближе. Похоже, Натан относится к касте победителей, и не только в драках.
— Ты слышала о моем отце… о суде?
Он уставился в пустоту, сжав зубы.
— Люди всякое говорят…
— Мелвин Хейс приходился Бадену деверем. Баден знает, что у Мелвина был зуб на меня, а не на Калеба, вот он и винит меня в том, что его сестра овдовела. Он всегда говорил, что судили не того, кого надо. И у него есть единомышленники. — Натан замолчал. Потом вздохнул и добавил: — Видит Бог, хотел бы я быть на месте отца.
Пытался ли он предупредить ее? Оградить от чего-либо?
— Эти люди, о которых ты говоришь, Натан, несправедливы.
— Справедливость здесь ни при чем. — Его голос звучал глухо. В нем сквозила давняя боль. — Несправедливо, что Мелисса Хейс осталась на бобах с маленькой дочерью, и несправедливо то, что мой отец…
Комментариев нет